Кубань 1943 год
- Слыхала, Зоя, шо там ближе станции? Ох, ох, вот страсти-то, вот кошмар! - соседка Валентина забежала к Зое и, поправляя косынку, пыталась отдышаться.
- Не слыхала, а чего такое? Ну гудок паровоза слышала, даже несколько, длинных, протяжных. Но уж привыкла к ним, железка же рядом.
- И шо? Не любопытно было? Я вот побежала посмотреть, шо творится, а оно... Ох ты, шо робыли, шо робыли!
- И шо робыли? - Зоя внимательно посмотрела на соседку.
- Наши хлопцы поезд с немцами остановили, всех, всех уложили, я ужо убёгла оттудова, а ну шальная пуля и в меня прилетит?
- А ежели ты убёгла, как видала, что всех положили? И кто кого положил?
- Да кто же еще? Наши немчуру положили. Я уверена. Пошли посмотрим.
- Не пойду, и ты не ходи. С ума, что ли, сошла? Тут наоборот, прятаться надо, а ну немчура вновь в станицу войдет? Прошлого года тебе не хватило? Полстаницы жителей лишились!
- Бабы! Бабы! Все на сбор! - по улице шел и кричал председатель сельского совета.
- Ух ты, Господи, никак беду накликали...- Зоя тревожно огляделась.
Через час все собрались на площади и слушали председателя, который стоял рядом с тремя военными.
- Бабы, дело тут такое... В поезде два вагона детей, в лагеря их перевозили с Кавказских гор. Возьмите пока на постой к себе, хотя бы на несколько дней. Назад нельзя их вести, бои идут, да и у многих, скорее всего, родителей уж нет.
- Где дети-то? - Валентина выступила вперед.
- Там же, на станции, в вагоне сидят.
- В жарюку.. В вагоне.. А шо там оставили, шо суды не притащили? - послышался недовольный крик с разных сторон.
- Ну так..- председатель снял кепку и вытер потный лоб.
- Пойдемте, женщины!- Зоя выступила вперед и за ней потянулись гуськом жительницы станицы, сердито поглядывая на председателя, который, вместо того, чтобы сразу детей собрать и привести сюда, сперва совет устроил. А то прямо откажутся? Не бывает в такое время чужих детей. Ребятня и так страху натерпелась.
Они пришли на станцию и увидели детей разного возраста, которые жались друг к другу. Зоя, стараясь не смотреть по сторонам и не видеть тела в серой форме, лежавшие на земле, подошла к мальчишке, который сидел на насыпи и плакал, прижав ладошки к лицу.
- Как зовут тебя, хлопчик? - она присела рядом.
- Расмик. Гуриев Расмик.
- А лет тебе сколько, Расмик?
- Восемь.
- Чего плачешь? - ласково спросила она, погладив его по спине.
- Страшно мне, тетенька. Очень страшно.
- Но теперь уже все прошло, слышишь, хлопчик? Вставай, пойдешь со мной... - она огляделась и увидела, что женщины подошли к детям и так же ласково их утешают, знакомятся и уводят в сторону станицы.
Доведя Расмика до своей хаты, Зоя указала ему на два ведра, стоящих на солнце и велела:
- Иди за сарай, ополоснись. Вот, - она протянула ему простынь и мыло, - всю одежу свою оставишь за сараем, я сожгу ее потом, вся драная и вонючая, такую уж в порядок не привести.
Оглядев голову мальчишки, она покачала головой - как же без насекомых...
Пока он мылся, она залезла в сундук и достала одежду племянника, которая у нее сохранилась. Длинноваты штаны и рубаха, но ничего, закатает штанины и рукава, зато все чистое.
Вот показался Расмик, завернутый в простыню.
- Давай-ка сбреем шевелюру твою, потом еще раз голову ополоснешь, и уже множно будет одевать чистое.
Мальчик, почесав голову, кивнул в знак согласия.
Через полчаса одетый в рубаху и штаны не по размеру, но чистый и сверкающий лысиной, мальчик садился за стол и жадно, прямо из тарелки, не беря ложку в руки, выпил похлебку. Зоя покачала головой:
- Когда ты последний раз ел?
- Вчера утром, - Зоя готова была заплакать, услышав ответ. - Тетенька, а можно еще?
- Можно, но немного попозже, хотя бы час пусть пройдет. И хватит меня тетенькой называть, мне всего двадцать два года. Не доросла я еще до тетеньки. Мое имя Зоя.
- Спасибо, Зоя, - глаза его начали медленно моргать и она поняла - его клонит в сон.
Пережитый страх, дорога и часы неизвестности, держали в напряжении детский организм. И вот теперь, помывшись, поев, он расслабился и мальчишку потянуло в сон.
- Ложись, ложись.
- Я еще поем, - зевая пробормотал Расмик. - А потом лягу.
- Давай поспишь, а потом поешь, - рассмеялась Зоя.
Едва Расмик дошел до кровати и улегся на нее, как глаза его закрылись и спустя несколько минут он спал, тревожно вздрагивая во сне.
Глядя на мальчишку, Зоя поежилась. Что пришлось ему пережить в его детские годы? Что вообще всем им пришлось пережить?
Зоя, закрыв глаза, села на стул и облокотилась о спинку. За что им все это? Почему у них такая судьба?
Десять лет назад Зоя, ее мать Елена и отец Виктор приехали из Краснодара в станицу. Отец что-то не поделил со своим начальством и его "сослали" в маленькую станицу, назначив бригадиром на поле. Но мать была довольна, сама она ранее жила на хуторе и городская жизнь была не по ней, скучала она по просторам, по хатам... Ей тесно было в коммунальной квартире, хотелось выйти в лесок, грибочки собрать, грядку всполоть.. Сделать все, что она привыкла делать в детстве, до юности, до того, как уехала в город и встретила Виктора.
Отец Зои сперва не разделял ее ликование, хмурился и дурной называл, а потом и сам понял прелести сельской жизни. Ну да, трудная работа, но кому сейчас легко? Зато рыбалка, зато лесок небольшой рядом, курочки вон бегают, на завтрак яички всегда есть, молоко из-под коровы. Не надо на рынок идти, вот оно все, рядом. И дышится легко и вольготно.
Зоя, которая в город рвалась, тоже передумала, ведь у нее здесь подруги появились, любимый.. Но потом все пошло наперекосяк.
И вот уже любимый на другой женится, а она со слезами на глазах плачет на груди матери. И вот она хочет уехать в город, но председатель не пускает. И вот июнь сорок первого года, сломавший ее жизнь и разделивший на до и после...
В прошлом году, когда немец вошел в село, отца и мать ее в первый же день убили. А она успела убежать и спрятаться, потом полгода с партизанами совершала вылазки. Немца прогнали, она вернулась в станицу и пыталась зажить прежней жизнью, но сперва не получалось - в хате она осталась совершено одна, день был похож один на другой: работа, домашние дела, и поход на погост к родителям, где она могла сидеть в тишине и рассказывать им о том, как день прошел. Потом потихоньку ее сердце успокоилось, приняла она неизбежное и стала все реже ходить на кладбище, развела кур, правда, корову пока позволить себе не могла. То хозяйство, что было, все пропало пропадом с приходом этих нелюдей.
Но ничего, она молодая, руки-ноги есть, справится как-нибудь...
Встав, она пошла к Валентине и увидела во дворе девочку лет десяти, которой состригали длинные косички.
- Жаль красоту такую... - покачала Зоя головой.
- А шо робыть? Счас не сострижешь, так она Ваньку и Аньку наградит вшами.
- Как зовут тебя, красавица? - спросила Зоя у девочки.
- Катя.
- Меня Зоей зовут. Приходи в гости, я в соседях живу.
Девочка кивнула и Зоя спросила у Вали:
- Есть во что переодеть ее?
- Есть, Анька сорочку свою дала, да платьице, а Ванька галошами своими поделился. Ничего, с миру по нитке, дитенку рубаха. Твой как? Видела, хлопчика ты к себе повела.
- Спит.
- Добро, шо спит, пущай в себя приходит.
Зоя вернулась домой и увидела Расмика, который сидел на кровати и потирал глаза. Оглядевшись и увидев Зою, он улыбнулся.
- Голодный? - мальчик кивнул. - Ну пошли, покормлю.
Налив ему еще похлебки и дав отрубного хлеба, Зоя села рядом. Мальчик уже не кидался так жадно на еду, жевал каждый кусочек и казалось, наслаждался процессом.
- Расмик, как ты в плен попал?- спросила она, когда он доел.
- Дед с бабушкой ушли в соседний поселок, там прихворал кто-то, а бабушка моя лечит людей, травами там всякими, заварками, - он говорил с едва заметным акцентом, подбирая слова. Но тут же по ее щеке побежала слеза, едва она услышала продолжение: - Я дома сидел, вдруг забежали во двор непонятные люди, они не говорили, а как будто лаяли. Непонятные слова, я ни одного не разобрал. Один из них вытащил меня за шиворот из дома, пинком погнал на улицу, а там уже другие люди были, наши. Я плакал, просил меня отпустить, но они смеялись и дом наш подожгли. Потом нас погнали на станцию, разделили - детей в один поезд, взрослых в другой. Привезли на другую станцию, мы там три дня в вагонах просидели, Алан помер, Марийка тоже, - он вытер тыльной стороной ладони слезы, покатившие по щекам. - А потом мы опять ехали, ехали, и вдруг поезд начал гудеть, остановился, немцы забегали, что-то кричали, потом слышали выстрелы и мы сидели, зажав уши, потому что было страшно. Потом.. Потом дверь вагона открылась и дяденька так смешно сказал:
- Выходьте, дитяточки, давайте, хлопцы и девахи, на выход.
И вот мы здесь..., - шмыгая носом, закончил он.
Зоя быстро вытерла слезы со своего лица и платком утерла его глаза. Она съежилась, представив, что почувствовали дед и бабка Расмика, вернувшись в свое поселение. Если вернулись...
- Имя у тебя какое-то чудное, Расмик..
- Мы осетинцы, - гордо ответил он, выпрямив спину.
- А мама твоя, и папа, они где?
- Мамку я не помню, она померла, когда я маленький был. А папка в августе сорок первого ушел.
- Жив он? - спросила Зоя.
- Не знаю, - пожал плечами Расмик.
- Вот что, хлопчик, поживешь пока у меня, ну а потом будем твоих родных искать.
- Вы так смешно называете меня - хлопчик. Это кто?
- У нас тут так называют мальчиков. К твоему имени мне привыкнуть надо, - Зоя улыбнулась.
- Я если что, помочь могу по хозяйству, не смотрите, что мне всего восемь лет, я уже дрова колоть научился, дед научил... И за стадом присмотреть могу, и воды натаскать.
- Дрова наколоть не помешает, - ответила Зоя. - Будем вместе, понемногу колоть. Воду тоже потихоньку на пару натаскаем, коли надо будет. А вот стада у нас нет. Подворье в прошлом году все этим вражинам на еду ушло, и что на ферме было, тоже, вот, потихоньку телят и поросят подвозят. Ну ничего, справимся, переживем и это...
*****
Кавказ освободили осенью этого же года, председатель сельского совета посылал запросы, ища родных детей. Кто-то нашелся, приехал за ребенком, а к кому-то из детей уже никто не приедет. Сердобольные женщины, привыкшие к детишкам, не пожелали отдавать их в детский дом, ну и пусть рот лишний в семье, но ведь это же и руки рабочие дополнительно. Вот и соседка Зои, Валентина, тоже получила ответ: никого не осталось у Катюши Смирновой, никто ее не заберет.
- Оставлю у себя девку, пущай живет, пущай растет. А шо робыть? Ну как я ее в город в дом ребенка определю? Прикипела я к ней.
Зоя улыбалась. Пусть Валентина была местной кумушкой, этакой сплетницей, любившей совать свой нос куда не просят, но душа и сердце у нее были добрыми.
- А о родных твоего хлопчика не слыхать? Живы, али нет? - спросила Валентина.
- Ничего не слышно, - покачала головой Зоя. - Запрос сделали, дом Гуриевых сгорел, как и весь небольшой хутор.
- У себя оставишь?
- Оставлю, вдвоем не так скучно. А там.. поживем - увидим...
******
Апрель 1944 года
- Вережко! Вережко! Зоя! - услышала она голос Дарьи, помощницы председателя. - Иди в сельсовет, бумага какая-то пришла.
- Что за бумага? - Зоя вытерла руки и поспешила к калитке.
- Запрос очередной пришел, хлопчика твоего касается.
- Расмика? Родные нашлись? - Зоя не знала, радоваться или нет. С одной стороны хорошо, если семья Расмика нашлась, а с другой стороны... Привыкла она к мальчишке, будто сыном он ей стал.
- Дед с бабкой объявились! Иди же, иди.
Зоя пришла к председателю, тот сидел довольный.
- Ну что, Зоя Михайловна, пляши. Запрос пришел, нашлись родственники твоего Расмика.
- Где они?
- В одном из сел под Моздоком. Прислали телеграмму, просили, если есть возможность внука им привезти. Вроде как дед плохой, бабка ухаживает за ним, бросить не может. Говорили, что заплатят за дорогу и издержки . Так что, я сейчас с городом свяжусь, узнаю, кто может хлопчика доставить...
- Стой, Борисыч, а можно мне самой? - спросила она.
- Что самой? - он моргнул и уставился на нее.
- Отвезти его.
- Сдурела? Али дел никаких нет?
- Ну можно же что-то придумать? Ну пойми, Борисыч, прикипела я к мальчишке, дай хоть самой его отвезти, заодно познакомлюсь с дедушкой и бабушкой Расмика.
- А работать кто будет? План надо выполнять! - грозно сдвинул он брови.
- Так это, выполним. Вернусь, два плана тебе выполю. Ну прошу тебя.
Председатель посмотрел на нее, потом махнул рукой:
- Собирайтесь, сейчас адрес напишу. Но языком не трепись, найду чего в бумагах написать. Помню я, Зоя, заслуги твои партизанские, да как ты после возвращения вкалывала, как проклятая, без выходных и проходных, лишь бы в родной хате в одиночестве не сидеть. Поезжай.
Вернувшись домой, Зоя рассказала Расмику о том, что предстоит им дорога. В глазах мальчишки зажглись искорки радости, он подпрыгивал и радостно кричал. Но потом вдруг искры эти угасли, он посмотрел на Зою и заморгал часто-часто.
- Это что же, мы с тобой расстаемся?
- Выходит так...
- И никто не будет называть меня "хлопчик мой".
- Расмик, там тебя дедушка и бабушка ждут, - Зое хотелось разреветься, но она сдерживала себя при ребенке.- Дедушка болен, ты ему нужен сейчас. А ты будешь мне писать письма, подрастешь, и можешь приехать ко мне...
****
Через два дня они уехали. К следующему дню они добрались в одно из сел под Моздоком. Найдя нужный адрес, Зоя, держа Расмика за руку, постучала в калитку и тут же залаяла собака.
- Кто там? - из дома вышла женщина лет шестидесяти и настороженно посмотрела на Зою.
- Бабушка, это я, я! - Расмик вырвал руку и забежал во двор.
Женщина вдруг упала на колени, прижала руки к груди и слова ее были лишь слышны:
- Внучек мой, Расмик мой...Кровиночка моя... Орел мой горный...Жив, жив...Увидела тебя...
Зоя заплакала, глядя на нее. Расмик подошел к женщине и обнял ее, уткнувшись в плечо....
****
Допивая горячий травяной напиток, Зоя слушала бабушку Расмика, Заиру Алиевну, пока Расмик в комнате сидел рядом с дедом и рассказывал все, что с ним случилось за последние несколько месяцев.
.. - Мы с Аланом больную навещали, а Расмик дома был, на хозяйстве. Возвращались мы с ним через горы, мне надобно было травы одни собрать. И вдруг с горы смотрим, поселок наш горит, дым трубой. Мы с дедом туда, а там... Не успели мы. - По лицу женщины пробежала печальная тень. - Немцы как саранча двигались по маленьким поселкам, ничего после себя не оставили, несколько человек лишь уцелело, те, кто спрятаться успел. Мы узнали, что внука нашего, Расмика, угнали. Ох, вот тут дед слёг. И я бы вместе с ним, но в руки взять себя смогла. Подумала ведь как - а ну помру раньше времени, и дед брошенный, и внука не увижу. Надежда была... Слабая, но была... Месяц жили на развалинах, что уцелело, потом ночи холодные настали, думали, что нам дальше делать, но тут нас переселили сюда, выдали дом свободный, как родителям Героя. Вот мы и переехали от родных мест, - Заира Алиевна вытерла слезу кончиком платка.
- А где ваш сын?
- Погиб в июне сорок третьего. Я тогда скрывала от Расмика, не знала, как сказать. Героем погиб, - она встала и взяла с полочки коробку с медалями и орденами. Открыв ее, она печально посмотрела на награды. - Вот, все что от сына осталось. Прислали мне из военного комиссариата...
Зоя молчала, она не знала, что сказать, просто положила свою ладонь на руку пожилой женщины.
- Одна вот радость у нас, внук. Спасибо тебе, Зоенька, какое доброе дело ты сделала, от какой напасти внука моего уберегла.
- Это не мне спасибо надо говорить, а нашим солдатам, они тот поезд отбили.
- Ты могла в детский дом его отвезти, но не стала. Спасибо тебе. И за то, что привезла, тоже спасибо. У нас с дедом денег немного, но все, что есть отдам...
Заира Алиевна протянула ей рубли, но Зоя не взяла, как бы не нуждалась в них.
- Оставьте, мальчик растет, одежда ему нужна. В школу ему надо. У нас в станице он в школу ходил, а здесь есть?
- В соседнем поселке есть, начальная. На днях определю. Зоя, раз деньгами не берешь, возьми вот это... - Заира Алиевна протянула ей брошь и Зоя ахнула, увидев эту красоту.
- Алан мне подарил на свадьбе. Хранила, как зеницу ока. Даже в трудное время не продала. А тебе отдам, ведь ты привезла мне самое дорогое, что есть в жизни. Бери, не отказывайся, носи в память обо мне. Носи.
Зоя пыталась отказаться, но Заира Алиевна пригрозила обидеться, если она не возьмет.
- Я буду носить эту брошь и всегда помнить о вас - Зоя улыбнулась и обняла женщину.
Через три дня поезд уносил ее в сторону родной станицы. Ну вот и все, - теперь она снова одна.
- Прощай, хлопчик мой, - шептала она сквозь слезы, глядя на уходящий горизонт из окна поезда.
****
Август 1945 год
Получив открытку от Расмика, Зоя улыбнулась. Вот уж год прошел, как они расстались, но связь друг с другом не теряли. Расмик всегда писал ей письма своим корявым детским почерком, с кучей ошибок. Но справедливости ради надо было заметить, что ошибок было все меньше и меньше, значит он делает определенные успехи в школе.
Через месяц после того, как Расмик вернулся к бабушке с дедушкой, Алан Эмильевич умер, они остались вдвоем с бабушкой. Заира Алиевна тоже писала ей и Зоя с улыбкой вспоминала эту, хоть и пожилую, но еще красивую и сильную осетинскую женщину с добрыми глазами и ласковым голосом.
- Зойка, - услышала она голос Савелия. - На танцы пошли.
- Неохота, - фыркнула она, глядя на вчерашнего фронтовика, красавца и балагура Савелия Миронова.
- А чего охота?
- В речке искупаться. Жарища дикая стоит.
- А пойдем, искупаемся. А потом я тебя на лодке покатаю.
- А люди что скажут?
- Что я опять, как собачка, за тобой бегаю, а ты брыкаешься и замуж не идешь за меня.
- Ну вот и добегался, согласна я.
- Правда? - Савелий подбежал, схватил ее за талию и закружил. - Правда?
- Правда, правда. Только слово дай, что верность хранить будешь. Ни на какую другую не посмотришь!
- Да на что мне другие, когда ты есть? А если ты меня со своим Лешкой сравнить решила, то зря. Осел он, вот что я тебе скажу. Не видел под носом счастье свое.
- Не говори о нем так, нельзя, - поморщилась Зоя.
- Да, правда, о нем теперь или хорошее, или ничего...
Савелий и ее бывший жених Леша были друзьями. Когда Леша женился на другой, обрюхатив ее, Савелий с Зоей общаться не перестал, сохранилась дружба между парнем и девушкой.
В сорок четвертом на Лешу пришла похоронка, а сорок пятом Савелий, вернувшись домой, привез родителям и вдове Алексея его наградные часы и фотографию.
Савелия никто дома не ждал, кроме родителей и малолетних брата с сестрой. Невесты не было, ибо тоже, как и Алексей, был он любителем погулять да девок пообжимать, а вот чтобы серьезно к кому.. Не думал он об этом. И вдруг он посмотрел на Зою другими глазами. Не как на друга, а как на женщину. И принялся за ней ухаживать, Сперва она все в шутку воспринимала, а потом как игру. Но вот сегодня, проснувшись утром, Зоя решила дать согласие. Она поняла, что и Савелий стал для нее больше, чем друг.
- А что в руках у тебя?- спросил он.
- Открытка и письмо.
- От хлопчика твоего? - улыбнулся он.
- От него. С именинами поздравил. Савка, я так по нему скучаю, - ее глаза стали грустными.
- Понимаю, он несколько месяцев с тобой прожил. Но он сейчас с родной бабушкой, в безопасности, в любви и тепле.
- Да. Так и есть. Ладно, долой грустные мысли, пошли на заводь, искупаемся, а потом ты пойдешь к своим родителям и все скажешь.
- Они будут рады, - Савелий поцеловал ее ладонь и обнял.
- Но вот еще... - Зоя посмотрела на жениха. - Жить будем у меня.
- В примаки меня записать хочешь? Будто своей хаты нет, - обиделся Савелий.
- Ну при чем тут это? У вас в хате еще твой младший брат и сестра. А у меня пустует хата. Я была в ней хозяйкой, и в ней же и останусь хозяйничать.
- Добро, только лишь бы замуж за меня вышла, я на все согласен.
****
Июнь 1946 год
Два месяца от Расмика не было ни одной весточки и Зоя стала беспокоиться.
- Почему он ничего не пишет, а? Савка, почему нет весточки?
- Откуда мне знать? Может, письма не доходят. Подожди еще. И не надо плакать, какой ты плаксивой стала.
- Это все беременность. Я прямо как кисель стала. Хочется спать постоянно.
- И плакать... - рассмеялся он. - Быстрее бы наш ребенок уже родился, интересно, кто у нас будет, девка, али хлопчик? Если девка, сразу хлопчика делать будем.
- Вот и будешь его сам вынашивать, - разозлилась Зоя, которая была на седьмом месяце и не понимала, почему ее мужа так все веселит. То смеется над ее походкой, то как с ребенком малым обращается.
- Не злись, моя хорошая. Яблочко хочешь? Сейчас из сада принесу. - Савелий тут же поднялся и пошел в сад, Зоя только головой качала. А что с ним будет, когда ребенок родится? Если он над ней беременной так трясется, так ребенка и вовсе избалует.
Она была грустной и думала о Расмике. Сердце сжималось в плохом предчувствии. Раз в месяц он обязательно писал или отправлял открытку, а тут ничего, ни слова, ни строчки.
Через три дня Сава вошел в дом и сел перед женой.
- Зоя, мне на несколько деньков надо уехать.
- Куда?
- Бумага пришла, на сборы вызывают.
- Как? Опять? - глаза ее округлились от ужаса и она прижала ладонь ко рту.
- Нет-нет, все в порядке, - он понял, что ее испугало. - Это плановое, ну помнишь, я в прошлом году в октябре ездил? Через три дня приехал. Вот и сейчас так же будет.
- Ты мне не врешь?
- Не вру, глупенькая.
- А где бумага?
- У председателя. Завтра перед отъездом заберу.
Савелий уехал, а Зоя занималась привычными делами. В день по два-три раза к ней забегали то свекровь, то сестра с братом Савелия, переживали за нее.
Спросив у председателя, почему сборы летом, а не осенью, как в прошлом году, она получила невнятный ответ, но он заверил ее, что Савелий скоро приедет, как закончит свои дела.
Он приехал через пять дней. Вошел в хату, когда Зоя чистила овощи на суп.
- Мы приехали! - громко произнес он.
Обернувшись, Зоя выронила нож из рук - рядом с Савелием стоял Расмик.
- Хлопчик мой, - она встала и подошла к нему, дотронувшись рукой. - Это и правда ты? Мне не мерещится?
- Здравствуй, Зоенька, - он обнял ее большой живот и уткнулся в него носом.
- Но как, Савка? Как? Ты же на сборах был, - недоуменно уставилась она на мужа.
- Сейчас расскажу, дай воды хоть с дороги, - проворчал муж, обнимая ее.
Вскоре они сидели за столом и Зоя смотрела на грустного Расмика, который жался к ней, ища теплоту и ласку.
- Ты прости, что соврал. - ласково произнес муж. - Но видел я, какая ты грустная ходишь, как переживаешь. Вот и решил поехать туда. Тебе ничего не сказал, ты со мной бы собралась, а кто знает, что там и как... Приехал я и узнал - Заира Алиевна умерла два месяца назад, а Расмика в дом ребенка определили, как сироту круглую. Вот я и отправился туда, нашел хлопчика твоего. Вернее, нашего, - он улыбнулся. - Забрать его труда не составило, там такой бардак! Так что, теперь это наш хлопчик.
Глаза Зои наполнились слезами, ей было жалко Заиру Алиевну.
- Ну почему ты мне ничего не написал? - обратилась она к мальчику.
- Я писал, передавал письма через воспитательницу, но видно, не доходили они.
- Или их не отправляли, - прошептала Зоя. - Савелий, спасибо тебе. Спасибо...
ЭПИЛОГ
Через два месяца Зоя родила девочку Машеньку, а еще через два года мальчика Гришу. Расмика они усыновили, он стал их старшим сыном, старшим хлопчиком...
Когда он вырос и завел семью, Зоя подарила брошь Заиры Алиевны его старшей дочери. Так правильно, пусть она по его роду передается из поколения в поколение...