Ну почему так одиноко?
Прошел Норильск и Магадан.
Быть может в путь пора до Бога?
Не лезет в глотку и «Агдам» …
Валерий Козьмин
Степан сидел на скамейке. Было холодно. Пока еще советская страна отмечала день Советской армии и Военно-Морского Флота, однако к нему этот праздник никакого отношения не имел.
В одной руке была бутылка «Агдама», в другой плавленый сырок «Дружба». Ни то, ни другое не лезло в горло.
Чуть меньше недели назад Степан вернулся из Норильска, там он отбыл свой очередной срок. За спиной была уже четвертая ходка.
В зону Степан наведывался еще с малолетки и все по одной статье - 144, то есть кража.
Ему шел двадцать девятый год, однако потрясений он уже натерпелся достаточно. Степан вспоминал детство. Мать умерла, когда ему было одиннадцать лет. Отец женился заново. Сестер забрали родственники, а он был своевольный, и его опекать никто не захотел.
Отец через фронтовых друзей устроил Степу в суворовское училище, но там он долго не пробыл и убежал.
Ступил на кривую дорожку и в результате прошел и исправ-дом, и зону-малолетку. Потом уже уехал во взрослую колонию.
Вот и она - долгожданная воля! Очередная. В этот раз никто не встретил. Сестры видеть не хотят, девчонки куда-то подевались, да и блатные корешки словно испарились.
Даже родной город Горький переименовали в обратно в Нижний, как нарочно, словно намекая, что былые времена прошли.
Неохотно отхлёбывая из бутылки Степан понял, что больше не верит в блатную идею, ту которая всю сознательную жизнь его согревала, была локомотивом в судьбе.
«Что за жизнь? Для чего я вообще живу?» - думал Медведь, взявшись за голову - так его звали в зоне.
«Ни одной живой души, кому был бы нужен» - продолжал Степан гонять мрачные мысли, опустив руку.
Вдруг, бывший арестант почувствовал какие-то движения между своих ног. Что-то мокрое уткнулось в его повисшую ладонь.
Присмотревшись он увидел мордочку дворового щенка, который жалобно скулил.
Большие глаза жалобно смотрели, будто говорили: «Возьми, возьми меня к себе…».
Вдруг Степана в один момент озарило, что это дар свыше. Ни секунды не думая, он взял тощего щенка на руки и спрятал за пазуху.
За углом был кооперативный магазин, который работал круглосуточно, туда-то и отправился Степан, оставив «Агдам» под скамейкой.
- Девушка, мне пожалуйста упаковку сосисок, пирамидку молока, и пачку ирисок.
«Соседку по коммуналке ирисками угощу, что бы из-за щенка не бузила» - думал молодой человек.
Вернувшись домой он был поражен. Баба Дуня будто бы его ждала, и очень даже обрадовалась щенку.
- Собчаку, Степа решил завести? Хорошее дело! На тебе миску для него и подстилку, чтобы ему спать.
Удивленный Степан прошел к себе в комнату, налил щенку молока и положил сосиски.
Тот жадно глотал импортное лакомство и запивал халявное угощение молоком. Раскумеренный сытным ужином он лег на подстилку и уснул.
«Ну теперь у меня есть друг» - обнадеженно подумал Степан.
Вдруг в двери постучали. Это была соседка Баба Дуня
- Степа, совсем забыла, тебе письмо принесли сегодня!
Степан распаковал конверт, письмо было от его одноклассницы Сони, с которой он дружил пока не умерла мать.
В зоне он ей написал, она рассказала о своей судьбе, неудачном браке, о дочке которую теперь тянула одна, договорились встретиться, когда Степан вернется домой.
Однако, на последнее письмо ответа он не получил, и решил, что ей больше неинтересен.
«Конечно, кому нужен бывший зек» - подумал Степан.
Теперь выяснилось, что письмо просто не дошло, и та, узнав его домашний адрес написала ему.
Вскоре они встретились. Сониной дочке очень понравится Дружок - так назвали щенка.
А через несколько лет общий сын Сони и Степана гулял во дворе уже с выросшим псом.