Соседский дед ужасно стар,
Он разжигает, как Икар
Старинный медный самовар.
И радуется, когда пар
Окутывает, как туман
Его лицо и старый стан.
Вот руку опустил в карман,
Кисет достал тот, что был мал,
Газетку ровно оторвал,
Махорки ровно набросал,
И самокруточку создал,
И закурил, и рассказал:
«Я был мальчиком тогда,
В нашей стране была война,
И не простая та беда,
Когда страдала вся семья,
Когда брат шёл на брата,
Когда роднейшая сестра,
Шла замуж за врага,
И на изгнание обречена…
Но даже будучи мальчишкой,
Я понимал, что это слишком!
Тогда горели одной спичкой
Деревни, сёла и привычкой
Для многих было жить с водичкой,
Чтобы тушить дома с сестричкой,
А смерть ходила не с косичкой –
С косой бродила фанатичкой,
Листала страницу она за страничкой
Историю нашей страны необычной…
Вот с утра спозаранку
Спешат на тачанку,
Позабыв про охранку
Красные, взяв Анку,
Пулемёт и берданку,
Гимнастёрку наизнанку,
И куриную лапку,
Как амулета затравку,
И дубовую палку,
И быстрее в атаку!
А им навстречу,
На кровавую сечу,
Белогвардейцы, замечу,
Бойцов изувечат
Шашками отметят
А злобу всё мечут
Друг другу навстречу!..
И радость за границей,
Что сделали убийцей,
А также кровопийцей
Весь народ тупицей,
А теперь с синицей
В руках, не с голубицей,
Делают бледнолицей
Народ со столицей
Те буржуа за границей!...
Рубят шашками слева на право.
Всё жестоко и очень кроваво,
И каждый из них упрямо
Рубит и скачет прямо,
И так продолжается драма,
И не скоро будет управа,
Ведь кого-то дождётся канава,
У кого-то не заживёт рана,
Но у каждого будет слава,
Такова печальная октава…»
И закончил словами он: «Вот…
Победил в этой схватке народ,
Но остался, увы, и сброд,
Что ест чужой бутерброд…»
И застрял в горле крик,
Замолчал старик,
Его морщинистый лик,
Не отражал солнца блик,
И грустный взгляд поник…
А воробей сказал: «Чирик!»
И улетел, оставив стих.