Сильно было колдовство Василисы Прекрасной: одним лишь взмахом руки зачаровала она место подле себя так, чтоб проявились на нем очертания Академии, но не теперешней, а той, какой была она несколько десятков нет назад. Стоял заветный терем средь лесов, подставляя солнцу золоченые крыши, а вокруг него клубилась тьма, да такая плотная и вязкая, что хоть ложкой ешь. А в тереме, напротив, искрился яркий сказочный свет, наполняющий все живое. Тут и Жар-птица огнем полыхала, и русалки радостно плескались в академических прудах, и дядька Черномор залихватски посвистывая муштровал богатырей.
Вдруг задрожало все, затрещало, наполнилось диким, раздирающим душу свистом. Таким, как слышала этой ночью Васена. Она поискала глазами Ратислава, не нашла, заволновалась. Куда ушел правнук Кощея в ночи? Жив ли? А Василиса Прекрасная все колдовала. Вот выступают из тьмы едва различимые тени, подходят к Академии все ближе, несут с собой черноту. Но стоит им коснуться невидимой преграды, что прямо у врат сотворена, как с противным писком расползаются они бойкими ящерками, отступая.
— Всякий знает, что не бывать сказке, коли волшебства в ней нет. И пусть оно у каждого свое, да всякое сгодится, — начала Василиса Премудрая. — Академия Сказок возникла тогда, когда собрались несколько могучих чародеев, чтоб юных недорослей колдовству учить. И место выбрано было неспроста. Волшебство повсюду, разлито в воздухе, мерцает в реках, а начало свое все ж берет от священных источников, коих по всей земле лишь три. Один глубоко в море-окияне, так глубоко, что и не пробраться к нему. Второй — высоко в горах, там, где снежная шапка скрывает любые следы. А третий здесь. И именно он не дает покоя тем, чья сила слабеет.
По залу пронесся шепот, уж больно слова Василисины в душу запали. Всякий старался свое сказать, да только получалось плохо, все так перепугались, что едва ли слышали друг друга. Васена сидела ни жива, ни мертва, с ужасом придумывая все более страшные места, где мог бы теперь оказаться Ратимир. И сама себе удивлялась: разве было ей дело до тех, кто в отчий дом свататься приезжал? Что с ними теперь? А только волновалось сердце девицы за молодца с глазами темными, как сама ночь.
Луша же задумчиво крутила на пальце кончик длинной рыжей косы и думала о своем. О том, как много разных чародеев на земле, как хорошо, что они с Васеной все же по эту сторону Академии, а не по ту, что черная. А еще о том, что отказалась она врата Нави сторожить, а все же что-то сторожить ей придется.
— Глянь, Богумил явился, — прошептала Луше сидящая подле нее Ярослава.
Лукерья подняла глаза и увидела сына Ивана-царевича. Белая рубаха на нем зияла рваными прорехами, на лице — грязные полосы, словно он по земле полз. Без мальчишеской улыбки его лицо казалось чужим, незнакомым. Луша было подумала, что слишком уж долго разглядывает сына Ивана, но тот вдруг встретился с ней взглядом и едва уловимо подмигнул. Сам же верховный наставник, узрев своего наследника, мигом поднялся со своего места и подошел к Богумилу, о чем-то тихонько переговариваясь. А Василиса Премудрая, тем временем, продолжала, глядя как сменяют друг друга картины, наведенные чарами Василисы Прекрасной.
— Сегодня ночью слышали мы лютый свист. Значит, совсем они близко, не дальше, чем в паре седмиц пути. Сталбыть, нам нужно быть готовыми.
— К чему готовыми? — раздался голос любознательной Аленки.
— Скажи мне, Алена, — вопросом на вопрос ответила Василиса Премудрая, — всякая сказка из каких сил состоит?
— Колдовских? — наобум брякнула Аленка.
— Это понятно, — кивнула наставница. — Но колдовство же разное бывает. Во всякой сказке есть две стороны...
— Добро и зло! — догадалась девица. Василиса Премудрая кивнула, а мысли Аленки резвыми скакунами неслись дальше, не задерживаясь внутри. — Выходит, в Академии собрались силы добра или те, кто на светлую сторону перешли? А прочие, злые, пытаются до источника добраться?
— Верно думаешь, — похвалила ее наставница. — Так и выходит. И свист Соловья-разбойника, и чары,что Лихо Одноглазое наводит, и прочая нечистая сила, что верными псами подле них кружит, дожидаясь, что и им кусочек от источника достанется.
— А почему они не отправятся к другому источнику? — уточнила пытливая Ярослава. — В море-окияне понятно, а в горы?
— Всякий источник жив, пока его питают, — пояснила Василиса Премудрая. — Только здесь и чудеса творятся, и сказки сказываются. А в горах питать источник некому, иссох.
— Дела-а, — протянула Ярослава. — И что же делать?
— Готовиться, — прозвучал голос Ивана-царевича. Беседа его с Богумилом была краткой, но, судя по всему, весьма содержательной. На лбу его появились тревожные морщины, а слова звучали решительней, чем прежде. — С этой минуты всякие занятия ваши будут не только для мирной жизни, но и чтобы в битве впрок пошли. Пред лицом опасности всем сплотиться придется.
Он звонко хлопнул в ладоши, оповещая о том, что теперь следует расходиться на эти самые занятия. Ведьмы и чаровницы, перешептываясь, поспешили в палаты светлые, где обосновалась Василиса Прекрасная. Все в этих палатах было ладно: и цветастые занавески, и самотканые ковры, устилающие пол, и кружевные скатерти, покрывающие столы. Прежде учила Василиса девиц, как красоту женскую сохранить да приумножить, как царевича очаровать безо всякого колдовства. А еще охотно делилась способами вывести кожные хвори, выбелить волосы али отрастить крепкую косу взамен крысиного хвостика.
По лицу наставницы было видно, что слыла она веселой хохотушкой, но сегодня ей было не до смеха. Она обвела взглядом притихших девиц, тяжко вздохнула и молвила:
— Научу я вас такие чары наводить, чтоб никто вас ни приметить, ни отыскать не смог.
Чародейки с ведьмами удивленно зашептались. В том, что Василиса Прекрасная в них мастерица, сомневаться не приходилось: сколько лет в лягушачьей шкуре пряталась. Да только разве ж не разгадают враги их хитрости, коли вдалеке от болота вдруг добрая сотня лягушек заквакает.
— Тю, глупые, — засмеялась Василиса Прекрасная, когда Аленка спросила об этом вслух. — Разве ж только в лягушачьей шкуря спрятаться можно?
— А где еще? — мигом заинтересовалась Ярослава.
— Много где, — улыбнулась наставница. — Главное ведь, с почтением ко всякой живой душе относиться, тогда и укрыться немало мест отыщется. Поглядите.
Она взмахнула рукавами, и тотчас в палатах прямо по ковру потекла молочная река с кисельными берегами. Чуть поодаль выросла яблонька с румяными яблочками, а еще дальше — печка, та самая, что радовала по утрам пирожками.
— Ой, это ж гуси-лебеди! — воскликнула Аленка, показывая пальцем на крохотных птиц, парящих над рекой в поисках фигурки девицы. Девицу, впрочем, не видели не только гуси.
— Они самые, — согласилась Василиса Прекрасная. Она снова взмахнула рукой, гуси улетели, а из кисельного берега выбралась светловолосая девица в алом платье, держащая за руку румяного карапуза. Миг, и карапуз радостно хрустит наливным яблочком, а потом вместе с сестрицей прячется в яблоневых ветвях. — Поглядели? А теперь настало время в прятки сыграть! Прячьтесь в лесу, что подле Академии, да так, чтобы я вас не отыскала до самого обеда.
Весело переговариваясь, чаровницы с ведьмами устремились в лес. Такие уроки были им по нраву: и с пользой, и забавно. Даже на миг позабыли, отчего прятаться приходится вместо того, чтоб колдовской румянец наводить. Девицы бродили меж деревьями, уговаривая всякую встречную березку спрятать их от Василисы Прекрасной. Березки хохотали, но не соглашались, зато охотно делились сережками, которые девицы тотчас радостно цепляли на уши.
Луша и Васена поначалу держались вместе, искали такое местечко, чтоб обе уместиться смогли, пока Аленка не рассказала, что коли силы у них по природе своей разные, так и прятаться надо неодинаково.
— Ты же ведьма, — напомнила она Лукерье. — Гляди за своими, они к березкам не подходят, зато в болоте укроются. Да, липко и топко, зато надежно.
Луша пригляделась, права была Алена. Ведьмы прятались в топких лужицах, сплетались с темными древесными корнями, стучались в огромное дубовое дупло. А чаровницы, напротив, выискивали малиновые кусты, цветущие липовые деревья. Пожелав друг другу легкой дороги, Луша и Васена разбрелись в разные стороны.
Не успела Лукерья и рта открыть, чтоб с болотцем договариваться, как кто-то настойчиво потянул ее за рукав. от неожиданности девица охнула, обернулась и увидела пред собой Богумила, приложившего палец к губам. Он снова потянул ее за руку, и ведьма отчего-то последовала за сыном Ивана-царевича, убеждая себя, что наследник зачем-то решил помочь ей спрятаться. А может просто потому, что он снова улыбался ей широкой мальчишеской улыбкой.
