Как ни странно, первыми тревогу забили подростки.
Пятнадцатилетний Миша Ланский из 57-й квартиры как-то за ужином спросил у родителей:
- А в этом году у нас тоже общего Нового года не будет?
- В смысле? – не отрываясь от новостей на смартфоне, поинтересовался его папа.
- Ну, в прошлом году не было. И в этом ничего никто нигде не слышал. И Григорий Иванович...
- А что Григорий Иванович?
- Вы его видели?
- Ну, - задумался папа, - в последнее время – нечасто... Может, дела у него.
- Ну-ну, - неопределенно высказался Миша, и отец с чувством выполненного долга снова уткнулся в смартфон. Мама и вовсе не отреагировала, занятая перепиской в родительском чате.
Григорий Иванович Маслов был прижизненной дворовой легендой. Много лет проработал в театре помощником режиссера. Городской театр считался лучшим в области, иногда туда приезжали со спектаклями столичные знаменитости, да и собственная их труппа завоевывала награды на международных конкурсах и, как выражались подростки, «жгла». На пенсию оттуда специально никого не выгоняли, и когда Григорий Иванович дошел до рубежа, то некоторое время продолжал работать. Поговаривал, смеясь, что и помрет на сцене.
Но вышло иначе. У Маслова обнаружили редкую болезнь сердца, с которой ненормированный театральный рабочий день не сочетался вообще. Пришлось уйти на покой, и хотя Григорий Иванович некоторое время тосковал, благодаря своей активной и предприимчивой жене Любе, подсказавшей ему идею, нашел себе занятие. Он решил, что будет устраивать праздники и представления для всего двора.
Дом стоял буквой П, отгороженный от улицы забором, и в ухоженном дворе, над благоустройством которого трудились все жители, находилась довольно большая детская площадка. Тут и раньше-то собирались на Новый год или майские праздники: запускали салюты, жарили шашлыки, общались. А Григорий Иванович придал всему этому новый смысл.
Они с Любой, тоже вышедшей на пенсию, начали придумывать сценарии праздников. День защитника Отечества, 8 марта, даже Хэллоуин – вниманием не обходили ни один значимый выходной. Да и летними вечерами частенько с помощью живущих в доме – тех, кто захотел поучаствовать – разыгрывались целые представления. Временами принимали участие и актеры театра, где столько лет проработал Маслов. Создавали декорации, Любаша писала сценарии, это у нее очень хорошо получалось! Дом, и раньше-то дружный, сплотился еще больше. Соседи завидовали и приходили на представления, даже из отдаленных районов, бывало, подтягивались.
Самым большим праздником был, конечно, Новый год. Григорий Иванович надевал костюм Деда Мороза, выбирал себе Снегурочку, а Любаша неизменно играла Бабу-Ягу – как же без злодейки, старающейся помешать празднику?! Дети эти представления обожали, да и взрослые охотно участвовали. Казалось, так теперь будет всегда.
А в прошлом году умерла Любаша.
Она сгорела от рака буквально за пару месяцев, и Григорий Иванович превратился в тень самого себя. Он очень любил жену. Дочь, прилетевшая на похороны, хотела забрать Маслова к себе в другой город, однако он отказался – не мог уехать далеко от могилки Любы. На кладбище Григорий Иванович ходил пару раз в неделю, садился на лавочку и тихо беседовал с памятником. А праздники прекратились.
На некоторое время его оставили в покое. Понятно же, что горе у человека, не до дворовых праздников ему. Но вот прошел уже почти год, а Григорий Иванович так и не вернулся к своему пенсионному занятию. Сидел дома, изредка выходил на улицу, постарел, осунулся... Большинство жителей дома, занятых работой, не особо обращали на это внимание. А вот дети без праздников скучали – даже подростки, которых, как принято считать, кроме гаджетов, ничего не интересует. Мишу Ланского и его приятелей интересовало, и еще как!
Не добившись толку от своих родителей, Миша отправился к лучшему другу. Серёга и его предки часто участвовали в дворовых спектаклях: у мальчика обнаружился актерский талант, а мама и папа помогали с костюмами и декорациями. И сейчас Миша, сидя уже у них на кухне, изложил свои сомнения.
- Он скоро совсем из квартиры выходить перестанет! Это же плохо!
- Мишка, ты стопроцентно прав, - задумчиво сказала Серёгина мама. – Как-то мы упустили этот момент. Доделикатничались. Не хотели его беспокоить, и не заметили, что пропадает человек. Так, сколько у нас там до Нового года?
- Десять дней, - подсказал Серёгин папа.
- Времени полно, успеем! Сделаю-ка я новый чат в телеграме и обсудим с кем надо...
Несколько дней в доме кипела тайная, но бурная деятельность. Телефоны разрывались от звонков, чат – от сообщений, дым стоял коромыслом. И оно того стоило.
...31 декабря Григорий Иванович проснулся утром и долго лежал, глядя в стену. Стена была до боли знакомая, в обоях в ромбик – Любаша выбирала... Вот уже больше года жены нет. Григорий Иванович бесконечно скучал по ее жизнерадостности, умению видеть во всем хорошее, вере в людей.
«Почему многие алкоголики, наркоманы живут долго, а моей Любочки нет?» - тоскливо подумал Григорий Иванович. Жизнь несправедлива, он это знал, однако так и не сумел смириться...
Он заварил себе чая, мельком выглянул в окно, отметив, что на детской площадке за строем деревьев происходит какое-то движение, однако тут же отвернулся. Что бы там ни делали, для Григория Ивановича это потеряло смысл. Без Любы все не имело смысла. Иногда он даже думал о том, чтобы... Но останавливал себя. Если он так поступит, на том свете Любаша страшно его отругает. А может, и вовсе говорить не захочет.
Надо как-то жить, только вот как...
До вечера Григорий Иванович просидел на диване, бездумно глядя в телевизор и не видя ни новогодних передач, ни неизменной «Иронии судьбы». А когда стемнело, в дверь позвонили. Шаркая разношенными тапочками, Маслов пошел открывать.
На пороге стояли Вислаковы – Катя и Дима и их сын Серёжа, очень талантливый мальчик. За ними обнаружился Миша Ланский, близняшки Полина и Аня и еще кто-то...
- Григорий Иванович, добрый вечер, - вежливо сказал Дима Вислаков. – У нас к вам просьба. Не могли бы вы одеться потеплее и выйти с нами во двор?
- А зачем? – вяло спросил Маслов.
- Просто выйдите с нами, пожалуйста.
Григорий Иванович пожал плечами: хорошо, он сходит. Переоделся и через несколько минут уже спускался по лестнице. Жильцы повели его на детскую площадку.
А там... там, казалось, собрался не только их двор, но и окрестные жители. Посреди, потеснив качели, стояла маленькая сцена, все вокруг было украшено гирляндами. На сцене стоял режиссер театра – Маслов по-прежнему с ним дружил – и почти все актеры труппы. Рядом толпились жильцы в костюмах. Переливалась огоньками новогодняя елочка, пушистая, как на картинке, и у Маслова вдруг появился комок в горле. Это что же?..
- Дорогой ты наш Григорий Иванович, - сказал со сцены режиссер, - мы все понимаем, как тебе пришлось нелегко в последний год. Однако жизнь, как ни странно, продолжается. Люди, которые живут в твоем доме, попросили нас помочь. Ты сам очень многим помогал, устраивал праздники, выслушивал всех. И ты должен знать, что это очень важно для окружающих. Садись-ка ты в кресло, - тут около Григория Ивановича возникли Миша и Серёжа, притащившие нечто, похожее на трон, - а мы покажем тебе новогоднюю сказку, которую подготовили! Ну-ка, начали!
И не успел Маслов от растерянности плюхнуться в кресло, как вокруг завертелся, закрутился новогодний сюжет. Григория Ивановича встроили в него – ничего не требовалось, только на стуле сидеть, - а во дворе развернулась настоящая сказка с приключениями, героями и злодеями. Бабы-Яги не было: кто-то, сочинивший сценарий, видимо, понял, что Маслову трудно было бы видеть в этой роли кого-нибудь, кроме Любаши, - и козни устраивали Снежная Королева на пару с Лешим. А Снегурочка и ее подруга Маленькая Разбойница пытались вызволить из плена угодившего туда Серого Волка, который на самом деле – хороший...
Маслов смотрел сказку, и внутри словно оживало что-то. Ему-то казалось, он никому толком не нужен – а тут выяснилось, что люди ценят то, что он для них делал, и все помнят, и благодарны... И когда Григорию Ивановичу – заколдованному Деду Морозу – сунули в руки его старый посох, то Маслов встал, ударил им о землю и сказал:
- Да будет настоящий Новый год!
Все зааплодировали. Григорий Иванович видел улыбки, к нему подбегали дети, чтобы обняться, и он вдруг подумал, как тепло улыбалась бы Любаша, если бы видела это. А может, она и видит. А если нет, он однажды ей непременно расскажет, и ей очень-очень понравится.
Но не сейчас. Сейчас он должен спасти Новый год.
И следующий, пожалуй, тоже.
© Баранова А.А., 2023