Спектакль по комедии драматургов Флетчера и Мессенджера, поставленный на мхатовской сцене в 1934 году сразу полюбился публике, среди которой можно выделить Всеволода Вишневского, Алексея Толстого и переводчика Михаила Лозинского.
В основе сюжета лежит история девушки Амаранты, которую изводит старый супруг Бартолус. Он держит ее под замком, но в жилище удается проникнуть красавцу дворянских кровей Леонардо. Неожиданно между ним и заложницей вспыхивает симпатия.
Благодаря работе режиссера постановки Серафимы Бирман и художника Аристарха Лентулова, появилась масса выдумок. Чего только стоит решетка, покрытая золотом, с коваными прутьями, которые грызла пленница.
На роль главной героини утвердили Софью Гиацинтову, изначально выставившую условие – создать ей грим и гардероб, соответствующий невообразимой красавицы. Артистка была женственна и грациозна, однако необычайной красоткой не считалась.
Вмешался Лентулов с предложением создать для персонажа розовый парик с золотым отливом. Это станет настолько необычно и внезапно, что не возникнет повода усомниться в красоте Амаранты.
Однажды Софья Владимировна написала такие строки:
«Грешна измена мужу, с которым образована семья на добровольных началах, по взаимности, но абсолютно не грешно желать избавления от бремени вредного старика».
На встречу чувствам Амаранта шла с лукавством, но это не было признаком развратной натуры, а всепоглощающей страсти, посланной свыше. Женскую хитрость формировали природная потребность в счастье, наслаждении и радости. Перед актерами стояла задача: изобразить накал страстей. Многие, думаю, догадываются, что достичь этого эффекта театральными методами, без пошлятины и объятий, достаточно сложно.
Здесь не обошлось без недосказанности и магии театра. В постановке присутствовала пара сцен, которые приковали к себе взгляды влюбленных в Гиацинтову мужчин.
Зал восхищённо ахал во время сцены с первым поцелуем. Бирман так описала этот эпизод:
«В процессе поцелуя людям не хочется разговаривать, они целуются. И это нужно отобразить с идеальной сценичностью, страстностью и чистотой».
«Шахматная партия дошла до того, что оба потеряли контроль над собой. Перемешивая шахматы, Амаранта оставила по две фигуры в руке и начала неспешно вставать. Она рассеянно разводила кулаками, не зная как освободить руки. Все ещё с шахматной доской, Леонардо сокращал расстояние между ними, подходя вплотную. Наклонился и поцеловал в выставленные губы. Создавалось впечатление, что это продолжалось вечность, а расслабленная Амаранта по одной роняла на пол шахматы».
Эту сцену каждый раз ждал чрезвычайный успех. Герои не могли прикоснуться друг к другу, от этого они становились ещё более целомудренными и трогательными, а продолжительность поцелуя вносила ощущение небывалых чувств.
Вторая же сцена считалась более пикантной и при этом необычайно театральной.
... По возвращению домой муж встретил Амаранту с упреками и ей пришлось прибегнуть к вранью: будто она посещала церковь.
Уже и публика начинала верить, что Амаранта была в храме – настолько правдоподобно выглядел ее темный наряд и упрёки в сторону ревнивца. Последовали клятвы Бартолуса о прекращении ревности. Она простила его, приняв невинный вид, став спиной к залу. И в эту минуту все замечали, что задняя застёжка платья расстёгнута, откуда виднелась обнаженная спина.
Это производило фурор - этот лёгкий эротизм и дурманящее чувство причастности к любовной таинственности будоражил сознание. Как говорят, никакая нагота так не соблазнительна, как полуприкрытая.