В 1947 году отменили карточки, но очереди от этого не уменьшились. Государство ввело налог на живность: на коров, на коз, на кур. В год надо было сдать 295 литров молока от коровы, 50 яиц на одну курицу, а семью-то чем кормить? Находили и тут выход из положения: покупали в магазине масло и отдавали его государству, а сами ели маргарин. По дворам ходили налоговые инспекторы, переписывали все, что имеется во дворе, каждую курицу записывали. Уводили скотину в лес, прятали, но государство не обманешь, найдут, да еще и в тюрьму посадят за укрывательство.
Когда меня спрашивали, кем я хочу быть, я отвечала: "Бух...Бух..." Все думали, что стрелком, а я поясняла - бухгалтером, у мамы на работе сидела бухгалтер на втором этаже и щелкала на счетах. Мне это казалось очень интересно. Потом я хотела быть проводником - ездить по стране; после того, как нас сводили на экскурсию в депо, я захотела стать токарем; потом водителем, от машин так приятно пахло бензином, и в городе не было ни одной женщины водителя. На этом и остановилась.
Снова торопился отец со строительством, скоро зима. Пристроил к дому кухню, печник сложил плиту, а то раньше часто во дворе на кирпичах варили. Теперь кастрюли не будут коптиться, не надо будет их песком драить. Пристроил коридорчик с туалетом и крылечко. Пойдешь в туалет, а на стенке окно, можно смотреться, как в зеркальце. Я смотрю на себя и думаю: красивая девочка, как потом выяснилось, самая красивая из сестер, на маму похожа. Папа меня любил, но и доставалось мне больше всех, я самая старшая. И на огороде первая, и на сенокосе, в доме любила прибираться. Никогда матери не приходилось говорить: помой посуду, убери одежду, подмети пол. Сама все знала и делала.
У папы в ФЗУ был знакомый завхоз. Когда там списывали мебель, папа договаривался, чтобы ему отдали ненужную. Так у нас с Риммой появились свои кровати с пружинной сеткой. А стол и табуретки папа и сам мог сделать.
На Вичке, это поселок за городом, у мамы была подруга Клава, работавшая фельдшером. Там жили военнопленные немцы, которых оставили в России строить Беломорско-Балтийский канал. Среди них был Эдмунд Оберман, называл себя по-русски - Виктор. Вот за этого немца и вышла замуж красавица Клава. Виктор играл на аккордеоне, пел грустные немецкие песни. У папы тоже был хороший музыкальный слух, он играл на русской гармони. С этой гармонью связана очень смешная история, которую нам рассказывала мама. Трудно было жить после войны, зарплата маленькая, детей много. Мама отправила отца на базар, купить что-то очень необходимое, нужное, а он принес с базара гармонь. Мама и ругалась, и плакала, а потом вспоминала эту историю со смехом. Гармонь пригодилась и стала в нашем доме очень необходимой вещью. Собиралась в нашем доме кампания: дядя Витя с аккордеоном, папа с гармонью, и лилась музыка по всей улице, какие песни они пели. У мамы любимой была: "Когда имел златые горы..." Приходили соседи, все еще молодые и танцевали кадриль парами. И не надо было ни выпивки, ни закуски, хотя и выпивали, конечно, и закусывали.