Моя работа, выставлявшаяся на Красной площади в ГИМ на выставке "Россия.Горизонты"
«WINDOW 2 RUSSIA»
Холст: 125×193 см
Материал: акрил
Дата создания: эскиз — март 2022, холст — 26.06.2022 — ***
Картина представляет собой своеобразное окно в метафоричную избу российской действительности.
Это окно было заделано ковром. Ковер — это отсылка к образам Советского Союза. Коврами в то время застилали дыры и пятна на стенах, вешали их, чтобы не слышать соседей. Таким образом, ковер выступает символом сокрытия проблем и нежеланиям обращать на них внимание, признавать, решать. Как в детстве, когда под ковер на полу сметалась вся пыль и грязь, чтобы создавалась иллюзия чистоты и порядка.
«Ковер — это целый замкнутый мир. Один из первых моих проектов — я разрезал ковер на части на глазах у зрителей. И это было ужасное зрелище. Мы разрушали какую-то энергетическую систему, разорвали, разрезали ножом целый мир.» Юрий Фесенко
Также, символ ковра — это еще и семейная история. Эта работа имеет очень много отсылок и символизма, связанного с моей семьей и краем, где я родилась.
Так, например, ковер — это отсылка к моему прадедушке — Александру Илларионовичу — по папиной линии. Когда началась революция 1917 года, мать прадедушки — Марфа — бежала вместе с ребенком на корабле белых. Её муж умер в колхозе от страшного голода, который царил в то время, первый ребенок — тоже. Чтобы выжить ей пришлось бежать в неизвестность. В Северном Иране, в Бендер-Гезе (بندرگز), вырос мой прадед, он женился на дочери офицера и после и родился мой дед. В отличие от прабабушки, прадедушка хотел вернуться в Россию и в 50-60 годах, вместе с ребенком прибыл в РСФСР. Прабабушка, вместе с Красным Крестом, эмигрировала в США, куда-то в район Аляски.
Как известно, ковры ручной работы из Ирана являются самыми популярными в мире, они— символ персидской культуры и государства Иран. У нас сохранилось несколько ковров, а ещё вилки, ложки и немного кухонных приборов. Когда я была ребенком, все эти диковинные вещи из дальнего края, фото бескрайних песков и рассказы о жизни в то время приводили меня в восторг. До сих пор тот культурный опыт, полученный в раннем возрасте дает о себе знать в моих поступках и выборах в настоящем.
Сам образ ковра отсылает к иранской культуре, но вот придуманная орнаменталистика — отсылка к моему родному краю и русскому народному орнаменту.
Стиль отрисовки ковра и некоторые детали были взяты из книги К. Долматова 1889 года «Великорусские узоры». А цветовая гамма совпадает с флагом Ростовской области, повторяющийся элемент пшеницы в орнаменте — отсылка к её гербу.
Также, внешняя часть картины, представляющая собой ковер, разорванный в виде карты РФ, символизирует ощущение пустоты и оторванности от общемирового контекста, утрату идентичности и сопричастности, после событий 90-х и настоящего времени.
Эта дыра открывает вид на обветшалую, разваливающуюся деревенскую избу. Использованием этого визуального образа я хотела обратить внимание на проблему разрыва в уровне жизни между Москвой и периферией. В России сегодня около 20 тысяч поселков, в которых не осталось ни одного жителя. И ещё 36 тысяч — где живет по одному человеку. То есть, в ближайшие годы и они перейдут в разряд обезлюдевших. Людям негде работать, негде учиться, лечиться и покупать продукты, поэтому все, кто могут, уезжают. В полузаброшенных сёлах остаются доживать свой век в основном старики и алкоголики.
Русская деревня давно умерла. Сейчас речь идет уже и о смерти маленьких городов. Страна продолжает делиться на «Москву и провинции». Когда в Москве драют асфальт и каждый день меняют плитку, то в некоторых регионах не видели ничего лучше грунтовок, и скорая там не приезжает, потому что не видит смысла лечить стариков. «Все равно же умрут».
В и без того перенасыщенную деньгами и людьми столицу каждый год мечтают попасть дети со всей России, сражаясь друг с другом, как на гладиаторской арене ради заветного поступление. Ведь всем ясно, что «что-то стоящее есть только в Москве».
Отличной иллюстрацией столичных нравов и по сей день является каноничная картина Китаева «Родное дитё на периферию?!» В Советское время выпускников ВУЗов отправляли по распределению в отдаленные деревни или на Север, где они должны были отработать 3 года. Постепенно у молодежи сформировалось стойкое нежелание уезжать из больших городов. Родители, которые имели такую возможность, старались всячески «пристроить» своих детей на хорошую работу. На картине «Родное дите на периферию?!» виден финал этой истории: отец семейства не смог устроить свою дочь.
Эта история, почти 70-летней давности продолжается до сих пор. Люди со всей России мчатся в столицу, потому что у них дома нет никакой связи с землёй, они её не воспринимают как свою, не видят никаких перспектив. Ведь большинство из них не имеет никакого доступа к современным технологиям, в том числе к качественному образованию и медицине. Чем провинились эти люди? Почему у нас продолжается дележка и в умах на «москвичей» и «провинциалов»? Может ли продолжать существовать такое положение вещей в стране, претендующей на звания демократического и современного государства?
На переднем плане изображена бабушка, изображающая жест с советского плаката.
Это история про жизнь этого единственного человека в заброшенном и богом забытом поселке. Бабушка стоит в углу комнаты, на заднем плане заколоченные окна, как символ тупика, клетки, в которой добровольно остаются эти люди и отсылки на теорию разбитых окон. Где-то там висят фотографии умерших родственников. Они дают толчок к осознанию того, насколько изменился мир. И что прошлого в нашей жизни становится все больше, а будущего все меньше. Этот дом прошлого, где прошло детство, юность и старость этого человека. Это — её Родина. Старый дом с выбитыми окнами, с грязными игрушками, которыми играли в детстве — это напоминание о том, насколько скоротечно и беспощадно время. От улицы, где прежде было веселье, ничего не осталось. Все погасло травой, а жилые дома остались лишь в начале и конце — середина опустела.
Выбор ставен означает, что зрители находятся в пространстве улицы, а картина олицетворяет собой пространство избы. Таким образом, жест бабушки словно говорит нам: «Не выноси сор из избы».
Я решила не рисовать точь в точь женщину с плаката, а использовать лишь жест, чтобы сохранить отсылку. В качестве основы для персонажа я вязла свою прабабушку. Она — настоящая представительница почвенничества — тех, кто трудится на родной земле и не мыслит себя без жизни на маленьком улочке, на которой жили все её предки, а также представители архаики и отживших традиций.
Жизнь в современной русской деревне — это ад, но она никогда не уедет оттуда, так как говорит, что это её единственный дом. Мы привозили её к нам в город, но она никогда тут не оставалась, говорила, что лучше её деревни нет ничего, а еще, что курочек будет некому кормить.
В этом году ей исполнилось 88 лет. Несмотря на свой возраст, она каждый день встает в 4 утра, работает в поле, кормит скот и куриц, работает по дому и занимается сельским хозяйством. Это помогает сохранить гармонию с собой в бесконечно меняющемся мире. Деревня, в которой она живет, тоже начинает пустеть. Её ровесники и друзья умирают одни за другим, их дома не нужны их детям и внукам. Крыши разваливаются и зарастают сорняками. Дома сносят и на их месте городские богачи строят себе вульгарные дачи, в которых они почти не появляются.
Этот факт добавляет новых смыслов. То самое «русское национальное» — любить свой дом через боль и бесконечная привязанность к своей земле, несмотря на то, что она уже выжжена. Такие, как моя прабабушка, это те самые единственные жители в своей заброшенной деревне. Они прекрасно понимают фразу: «Если не мы, то кто?» Никто не вспомнит о них, об их семьях, никто не позаботиться о них, кроме них самих.
Также, я выбрала использовать в качестве ставен не покупные резные или «искусственные» пластиковые, сделанные «под старину», а ставни моей прабабушки. Им больше 70 лет, они пережили так много, но, недавно их сняли, старые окна заменили пластиковыми, а ставни собирались разломать и сжечь. Эти ставни, словно символ российских регионов. Я изъяла их из контекста и они перестали быть частью жизни. В виде произведения искусства они обрели перерождение после смерти.
Мне очень нравится одна цитата Балабанова:
«Я до сих пор использую пленку в съёмке фильмов. Так как её делают из коров, то эта энергия, которая воспринимает человеческую энергию, пропускает через себя зрителя. Это живая субстанция. Она сохраняет энергию, которую ты отдаешь. Цифровые технологии этого не передадут»
Используя ready-made, я закладывала те же смыслы. Я могла бы заказать более красивые резные ставни из центральной России, но выбрала «простые и несовершенные», из своего края (Юга России), так как они и передают ту самую энергию сопричастности и искренности. Они хранят в себе многолетнюю историю не только моей семьи, но и самой сути времени и изменений.
Поза героини, её расположение, рама, ставни — все это отсылает нас к образу бабушки-сказительницы из далекой русской деревни (из фильмов А. Роу).
Этой отсылкой я хотела передать такое ощущение, когда слушателей уже не осталось, на место сказок пришли ужасы, а от деревни уже не осталось и следа. Хотела, чтобы смотря на работу, зрители поняли, что если умрут деревни и регионы, то и сказок больше никогда не будет.
Портрет персонажа выполнен в стиле ковра, что можно интерпретировать, как возможное «второе дно». То есть многослойность тканей за каждой из которой скрываются все более ужасающие вещи: нищета, неравенство, пьянство, коррупция, рушащая жизни…В этом случае «смерть деревень» — лишь одна из них.
Ещё, изображение бабушки напоминает пиксель-арт или пуантилизм. И то и то направление рассматривает реальность, как скопление маленьких точек, пикселей — наименьших элементов в растровой графике. Точно так же и персонаж старушки — это собирательный образ всех «ненужных» и «забытых» людей, оставленных на произвол судьбы. Это портрет — скопление бесконечных душ «маленьких людей», которые вместе представляю собой что-то поистине великое по силе духа, не сравнимое с изнеженными лицами людей мегаполисов.
В этом месяце я покидаю свой родной город и уезжаю учиться в другое место. Эту картину я создавала, словно послание, считываемость этого образа я обеспечила за счет выбора визуального стиля, схожего с посланием Аресибо. Послание Аресибо - это межзвездное радиосообщение, несущее основную информацию о человечестве и Земле, которое было отправлено в шаровое звездное скопление М13 в 1974 году. Оно было задумано как демонстрация технологических достижений человечества, а не как реальная попытка вступить в разговор с инопланетянами. Точно такой же шифрацией смыслов, отсылок, кодированием визуальных элементов о моей семье и родной земле занималась и я, чтобы через года это сообщение вновь нашло меня или же достигло отдаленных людей, в умах которых оно примет еще более причудливую форму и натолкнет на собственные трактовки.
Вдохновение визуального стиля работы
Я проводила много исследований и собирала образы из деревень для формирования той самой визуальной идентичности феномена «регионов». В отличие от выхолощенной, безупречной столицы и других мегаполисов деревня содержит в себе остатки того самого «русского духа». Особое уважения и культ земли, построение жизни на циклах урожая, глубокая вера, интуитивное понятие «sustainability» и безотходного производства, аскетичность образа жизни и стремление к ярким элементам декора, граничащими с китчем, страх дефицита и чрезмерная запасливость — все это про деревню. Моя прабабушка всегда ругает нас, когда мы выбрасываем вещи, которые испортились или уже не подходят, потому что она бесконечно продлевает жизнь любым вещам. Если одежда уже не подходит — из нее можно сделать халат, если и для халата уже не ахти, то тогда — платок, а если и платок не выглядит опрятно, то наволочку или постельное белье из лоскутков, на крайний случай — всегда их можно использовать как тряпки или подстелить животным. В деревне не бывает ничего лишнего.
Любовь к орнаментам и паттернам, ярким краскам и заполненному до краев пространству, текстилю и китчу, театральности и выразительным формам— все это часть этой визуальной культуры, которую я хотела передать в картине через четкость и жесткость контурного рисунка, выверенность композиций, эмоциональную напряженность цветовых пятен, лаконичность форм, изящество стилизаций и любовь к деталям
Русская культура существует и вдали крупных городов, шумных центров, она есть в каждом человеке, живущем здесь и на каждом сантиметре земли. «Только совершенно недавно, точно Америку, открыли старую художественную Русь, вандальски искалеченную, покрытую пылью и плесенью. Но и под пылью она была прекрасна…», — писал в начале ХХ столетия Иван Билибин (1876–1942), призывая отечественных мастеров возродить высокую культуру прошлого и на ее основе создать новый «большой стиль». Как же давно были сказаны эти слова, но как же они прекрасно подходят для описания нашей действительности.