Культурная политика
В 1979-м группа ректоров советских университетов вернулась из деловой поездки в США. В составе делегации был и ректор Куйбышевского государственного университета Виктор Васильевич Рябов. Впечатлений и поводов для обсуждения наверняка было много, но я сегодня об одном.
Виктор Васильевич собрал студенческих активистов и на вопрос «Знаете, что меня поразило в американских университетах больше всего?» ответил сам: «Университетские клубы-кафе». Он описал их как территории, где студент и преподаватель могли встретиться «на равных» и без оглядок на возраст и регалии обсудить то, что их волнует – в профессии, в учебном процессе, в политике. Это, был уверен Рябов, создает в университете особую атмосферу взаимодоверия, способствующую его развитию.
«Можете создать такое кафе в этом году?» – спросил ректор. И в мае 80-го возник «Гаудеамус».
Ректор, пришедший в универ из обкома партии, ушедший туда же на пост секретаря и ставший в итоге секретарем парткома ЦК КПСС, сорок лет назад прекрасно понимал, что никаких литургий, никаких постановочных клятв верности недостаточно для создания в обществе взаимодоверия. Нужны дискуссии, участники которых имеют право ошибаться, ибо поиск правильного пути никогда не прямая линия, начертанная без помарок, с первого раза. Димка Муратов ** очень точно назвал его человеком, воспитавшим «непоротое поколение».
Клуб, казалось бы, то место, где должны такие дискуссии возникать, и темы не должны быть спущены сверху, и диспутанты должны обладать уверенностью, что их искренность не станет поводом для навешивания ярлыков и вымазывания черной краской.
Но клуб по 91-й год был местом организации «красных уголков имени Крупской», а после 91-го – местом развития «креативных индустрий». К Крупской я отношусь очень плохо, а к творческим индустриям – очень хорошо; и под одну раздачу с Надеждой Константиновной попали не они, а то, что из них сделали разного рода полудипломированные «коучи», часть из которых, убоявшись действительно важных и сложных проблем в крупнейших типах творческих индустрий вроде кинематографа, кормят грантодателей «фенечками» – от обзывания творческой индустрией театра (что невозможно даже теоретически) до художественного мыловарения во благо пускателей соответствующих пузырей.
В нашей удивительной области нет ни одной дискуссионной площадки, действующей на основе самоуправления. Клубы по интересам есть, кружки художественной и иной самодеятельности есть, а мест, важнейших для формирования мировоззрения (молодежи прежде всего) нет.
Мировоззренческие вопросы копятся, давление в черепной коробке индивидуума растет, а выпуска «пара» нет. Ни практического, ни какого иного. Так может продолжаться какое-то время, но давление в итоге скакнет за пределы допустимого, и вышеназванная коробочка не выдержит. Одна коробочка, другая…
Это цепная реакция. А поскольку те, кто загоняет пар под черепушки, физику знают плохо, да и историю тож, то рассчитать время «бух» они самостоятельно не могут. Они попросят тех, кто может, а те могут обмануть, рассчитать неправильно: вдруг они тоже не любят тех, кто попросил.
Вообще, это страшно – вырасти, пренебрегая уроками «о неважном» – физики, геометрии, истории, географии... Страшно «тем кто», потому что всегда приходится только верить, а проверить-то невозможно – знаний-то нет. Страшно остальным: мало ли когда это «бух» наступит.
Пусть никого не вводят в заблуждение «молодежные парламенты» и т. п. Это не итог самодеятельности, это результат неких «указивок». Не нужно бояться развития «самостоятельного мышления граждан». Это не смертельно. Смертельно, когда никакого мышления не останется.
«Думай неправильно, думай, как хочешь, но в любом случае думай для себя» (Дорис Лессинг, лауреат Нобелевской премии по литературе).
* Станислав Ежи Лец
** Лауреат Нобелевской премии мира, иноагент по решению министерства юстиции России