Пашка всегда был бедовым пацаном. Мать называла его озорным, учителя – хулиганом, а он себя ощущал этаким весельчаком-затейником, постоянно выискивающим новую шкоду. Воспитанием пацана занимались улицы родного Уралмаша, где он чувствовал себя, как рыба в воде, зная все входы и выходы. Энергия била из него ключом, ему казалось, что весь мир следит за его приключениями, хотя на самом деле он был нужен только матери – уставшей женщине средних лет, погребенной под бременем работы на Уралмашзаводе.
Предоставленный сам себе, Пашка рано принялся искать забавы. В первом классе бросил дымовуху в школьном туалете, отчего вонь стояла на весь этаж. Тогда мать с отчимом вызывали к директору, грозились поставить на школьный учёт. Как оказалось, накаркали! Потому что во втором всё же поставили – за день до Нового года он позвонил из телефонной будки в 02, пожаловался, что отчим избивает мать до полусмерти. И назвал свой адрес. Тогда нелюбимого Пашкой мамкиного хахаля забрали в кутузку, отпустив только после праздников. Вернувшись, тот молча собрал свои вещи и ушёл из семьи. Когда они вдвоём наконец-то остались одни, уже никто не мог помешать ему озоровать! Может быть, по этой причине в третьем классе Пашку вообще выгнали из школы из-за рогатки, расхлеставшей окна в кабинете директора, в учительской и в классе вредной химички.
Пришлось матери занимать деньги, покупать через третьи руки дефицитные джинсы, чтобы по блату Пашку взяли в школу в четырёх кварталах от дома. Тогда и состоялся между ними серьёзный разговор, который повлиял на всю его дальнейшую жизнь. Мать в слезах попыталась от него добиться, отчего он такой шабутной, чего ему не хватает? На что Пашка, хорошенько подумав, заявил, что мол, просто душа его требует приключений. Так ему это выражение понравилось, что решил Пашка полностью посвятить себя этому увлекательному делу.
И началось! Однажды «лавруха», где они жили, объединилась с «колупаевкой», чтобы разгромить мажоров из «дворянского гнезда» - детей руководителей и инженеров Уралмашзавода. Драку назначили в «огороде» - так тогда называли Летний парк, находящийся в аккурат посреди двух сторон конфликта. В тот день они одержали решительную победу, дав прикурить «дворянам» – те драпали без оглядки, даже не к себе на район, а просто, куда глаза глядят. Гнали их до «пяти углов», покуда сами не выдохлись. Надо же было Пашке умудриться под конец битвы бросить в убегающих камень, да попасть какому-то гаврику в затылок. Тот, главное выжил, даже дураком не стал – просто несколько операций сделали и всё. А Пашке за этого дали условный срок, после чего он стал настоящим героем среди дворовой пацанвы.
В подростковые годы судьба бросила под Пашкины ноги целую пригоршню приключений, от которых он балдел, а мать – седела. Сложно перечислить количество заварушек, в которых он успел принять непосредственное участие, до тех пор, пока, наконец, не попал в колонию для несовершеннолетних за грабёж. Их двоих тогда поймали. Пашка вышел последним, поскольку в колонии решил примкнуть к блатным - в ту пору те был в чести. Он набил татуировки, нагло вёл себя с надзирателями, не желал подчиняться распорядку и поэтому просидел на полтора года больше подельника. Досидел до звонка. Вышел тёртым калачом, знающим понятия и ботающим по фене* (умеющим разговаривать на криминальном жаргоне). Мать тогда закатила пир горой, кормила и поила сыночка, не могла на него наглядеться, кровиночку.
А Пашка тем временем осознал, что попал совсем в другой мир – на свободе в то время пышным цветом расцветал рэкет. Парни в чёрных кожанках косили с коммерсантов бабки, а из автоматов - друг друга. Не долго думая, Пашка тоже решил примкнуть к братству бандитов. Он надел для солидности старое тёмное пальто и пошёл устанавливать порядки на рынке, что на Кировоградской. Тогда Пашке сильно досталось – не глядя, куда бьют, его сильно отмутузили трое крепких парней в чёрных кожанках и спортивных штанах, заявив, что в следующий раз убьют. Но вместо этого через некоторое время они же взяли его к себе в банду. Пашка только начал было приспосабливаться к новой жизни, как буквально через две недели погорел на деле со зверским убийством семьи бухгалтера. Причём, сам-то Пашка никого не трогал, а просто стоял на шухере. Несправедливо! На оглашении приговора мать рыдала так, что судья попросил вывести её из зала.
На этот раз Пашке определили долгий срок и строгий режим: поскольку рецидивист, да ещё разбой с убийством на него повесили. Попав на зону, Пашка хорошенько всё обдумал, прикинув, что это приключение не такое уж и весёлое, и, если будет снова гнуть пальцы веером, то выйдет очень и очень нескоро. Поэтому на этот раз не стал ни к кому примыкать, а просто отсидел рядовым мужиком, условно-досрочно выйдя на волю ярким весенним днём и… снова оказался совершенно в другой стране. Никакими рэкетирами уже и не пахло, бывшие бандиты стали успешными коммерсантами, а некоторые даже пробились в политику. Пашка же всё упустил. Такая злость его взяла, что не стал он долго у старушки-матери оставаться, решил взять судьбу в свои руки.
По счастью, встретил приятеля из детства, разговорились, тот по доброте душевной устроил к себе в фирму по установке пластиковых окон. Платил хорошо. Пашка снял комнатушку, познакомился с хорошей женщиной, купил дорогие часы, начал было деньги откладывать, но тут его подстерегло новое приключение. Как-то раз, выпив после работы пива и пребывая в добром расположении духа, решил он испытать удачу, сыграв ради хохмы в игровые автоматы. Закинул сто рублей, а выиграл почти три тысячи! Потом всё спустил, сходил домой за деньгами, чтобы отыграться, да так и завяз. Проигрался в пух и прах, продал часы, занял денег, не отдал, снова занял, опять проиграл, на него навалились с угрозами. Он – к матери, виниться. Та, конечно, отдала всё, что было накоплено, но этого даже на половину долга не хватило. В отчаянии Пашка решился на подлость. Ненавидя себя, украл у той самой знакомой женщины всё золото из вазочки в серванте. Сдал в ломбард, получил деньги и, наконец, расплатился. А она возьми, да заявление на него напиши. Не прошло и двух дней, как снова закатали Пашку. На этот раз мать даже в суд не пришла.
Лишь через несколько лет он смог прогулялся по знакомым с детства местам, удивляясь, как всё Уралмаше изменилось, но… осталось тем же. Алкашей, может быть, стало больше возле магазинов и во дворах. Пашка от греха подальше не стал искать среди них знакомых, просто направился, куда глаза глядят. Ноги сами понесли его мимо «огорода», площади Уралмаша, Мадрида, к церкви. Там Пашка три раза перекрестился, сел на троллейбус, доехал до депо, а оттуда пешочком потопал на Северное кладбище, к матери на могилку. Хоть соседи и подсказали, где она похоронена, но искал долго. Нашел, всё-таки. Поговорил с ней про себя, поплакал, оставил у облупленного креста сосательную конфетку, да вернулся обратно с твёрдым намерением начать жизнь с чистого листа.
По всей видимости, с приключениями нужно было завязывать, спокойно доживая свой век. Устроился Пашка на завод слесарем (на зоне получил профессию). Получил первый аванс. Решил отметить в кафе. Съел шашлык, выпили водочки. Потом повторил. Затем продолжил, но уже без мяса. Разговорился с какими-то мужиками, пошли к ним за продолжением. В тёмном дворе они кинулись на него. Он успел только крикнуть «катаржанин только с зоны откинулся, в чё творите, падлы?», как ему сломали нос. В ответ Пашка вытащил отвёртку и вспорол одному из них бочину. Крики, боль, кровища. В суматохе он сбежал, а через два дня к нему приехали прямо на работу, откуда увезли под белы рученьки прямиком в следственный изолятор по подозрению на убийство с целью ограбления. И сколько он потом не отбивался, но отвёртка с отпечатками пальцев говорила сама за себя. Пашка снова сел и уже надолго.
То ли судьба его была такая, то ли авантюрный дух невозможно было погасить, но уже в лагере он решился на своё последнее приключение.
До конца срока оставалось несколько лет, как в колонию на машинах с чёрными номерами приехали серьёзные дядьки с чёрно-красными шевронами. Зачитали обстановку на фронте. Сообщили, что набирают группы для участия в штурмовых действиях за ленточкой, пообещали всем желающим полную амнистию через полгода и по двести срок тысяч на руки ежемесячно. У Пашки даже сердце забилось чаще. Он не раздумывал, надеясь только на одно – лишь бы приняли! О последствиях не думал, как и о деньгах, а вот мечта снова выйти на свободу через шесть месяцев буквально будоражила разум, не давая уснуть. Одним из первых он подписал согласие, прошёл собеседование, сдал анализы и с тремя сотнями таких же, как он, зэков, отказался на полигоне, где получил жетон и придумал себе позывной «Уралмаш». После трёх недель подготовки, Пашка прибыл на первую линию соприкосновения, а через два дня наступил на мину. Ещё сутки крепкое тело его противилось неизбежному, но затем силы иссякли.
На этом и закончились Пашкины приключения.