Офис компании, где работала мама находился в здании управления рыбным портом. То есть у самого синего моря. До пирса, где швартовались «мэрээсы» (МРС – малое рыболовное судно) идти было минут десять, может меньше. С пирса открывались шикарные виды на бухту Нагаева. Зимой бухта покрывалась крепким слоем льда, а заодно начинался сезон подледной ловли. Морозить нутро в стужу, как по мне, это отдельный вид извращения, но людям нравится. Выйдешь на лед, сделаешь лунку, закинешь удочку: клюет! В общем, желающих поудить рыбу было навалом, некоторые с этой рыбалки не возвращались– лед ведь опасная и непредсказуемая – случаев, когда он трещал, а машины уходили под воду было не мало. Но разве это кого остановит. Каждый год ловцы золотых рыбок снова и снова сверлили лунки в застывшей водной глади и вытаскивали кому-что повезет. Рыбалку наш папа любил и брал меня с собой. Правда не долго. После того, как я утопил пару удочек, он это делать это перестал. Думал, что если удочки положить и снежком присыпать, то они никуда не денутся, а рыба так не думала и утащила их с собой на дно морское. Лучшее в этих рыбалках было вернуться домой, отогреться чаем и уснуть, беспробудным сном, надышавшись свежим воздухом за день. Увы, к рыбе в те годы, что жил в Магадане, я был равнодушен. Прелесть свежих морепродуктов оценил, когда они исчезли, а шесть штук корюшки в московском баре не начали продавать по диким ценам. Прошло много лет и я вернулся в домой, чтоб отметить Новый год с семьей. Когда праздники закончились, решили с университетской подругой обойти родимую сторонку. На улице - 31, солнце светит ярко, что ослепнуть можно, в модном коротком пуховике – по столичной моде. Нарядный, что страшно представить. Хоть в сани к Снежной Королеве садись. Ну, и мы с Гердой (в миру просто Лена) ничего не нашли умнее, чем попереться в бухту Нагаево морскими далями любоваться. Вокруг красота, ветра нет почти, щеки хрустят, при попытке улыбнуться, лицо рдеет. Суровая красота необжитого до конца края вся у твоих ног. Набегались по льду, «шо дурные», ушли далеко, туда, где рыболовы дежурили над лунками. Хрустел морозный воздух, хрустел снег под ногами, иногда где- в глубине с рокотом трещал лед, напоминая, что море под нами двигаться не перестало. Мысль о том, что ты можешь с ним встретиться в любой момент предавала прогулке придавала походу дополнительный «фунт изюма». Сопки вокруг становились лиловыми. Темнеет в январе рано. Только часа четыре, а солнце цвета раскаленного стекла уже катится за студеное Охотское море. Мороз жег ягодицы, я отдавал должное модному короткому пуховику и маминым советам, покупать вещи «прикрывающие попу». Как говорит наш папа «Форс мороза не боится» - жаль, что не окружающим сопкам, льдам, рыбакам, да и подруге Лене, в частности – мои модные навороты до морской звезды. Уже пора б сворачивать обратно, а мы с Леной все идем туда, куда солнце катится. Миновали уже не одного рыбака и вдруг остановились у самого бойкого – рыба у него одна за другой чуть ли не выпрыгивала из лунки. Мы стали смотреть, что на этот раз у него клюнет. И вдруг, вытягивает он, что-то похожее на червя. Губастого такого червя с двумя плавниками-веерами у самой головы с выпученными овальными глазами. Краешки плавников оранжево-красные. Сплющенное к самому концу тело напоминает мурену. По краям тела тянется лента таких же красноватых плавников, но поменьше. Тело его извивается и закручивается кольцами, как у змеи. Обвивается вокруг пальцев рыбака, пока тот снимает его с лески. Большая рыбья пасть открывается словно, он пытается захватить как можно больше морозного воздуха. Рыболов бросает его на лед – червь продолжает извиваться. Мы с Ленкой инстинктивно отпрыгиваем, потому что он движется к нам.
- Что это за невидаль такая? – спрашиваю я.
- Это морской налим. – отвечает рыбак и пар из его рта оседает инеем на пышных усах и бровях.
- Ну, и у-р-р-р-од! – делает вывод Лена. Милая легкая картавость Лены добавляет сцене комический оттенок.
- Ну, да!Он на дракона похож! – отвечает усмехаясь рыбак.
В это время дракон продолжает извиваться. Но уже не так, как раньше. И вижу, что часть хвоста побелела и застыла. Остальное тело продолжало двигаться, словно он пытался улететь, но не мог. И тут я понял, что он замерзает заживо. Ледяная корка от хвоста начинает сковывать тело. Оно начинало неметь. Но пока иней не покрыло его полностью – еще живое туловище продолжало бороться. Налим двигался из стороны в сторону, хоть и меньшей энергией. И вот он уже заиндевел больше чем на половину. Движения становились все медленнее. Теперь он все плавнее поворачивал драконью голову то вправо, то влево, но теперь это уже был танец кобры. Он пугает и завораживает, но не дает оторваться, покрытая инеем голова не замирает. Последними помутнели от холода овальные глаза. Кончики плавников теперь были бледно-розовыми с матовым блеском инея. Меньше, чем за минуту дракон превратился в ледяную скульптуру. Жизнь замерла. Вышла по капле. То, что казалось поначалу мерзким теперь превратилось в нечто сказочное и величественное. Гнев Снежной Королевы.
Солнце село. Остался только оранжево-красный всполох на горизонте. Пора было возвращаться. Мы зашли к маме на работу – так же по льду. Грелись чаем. Рассказывали, что мы видели. Через полчаса, я наконец стал чувствовать собственные ягодицы. Но еще долго мне было неуютно где-то внутри. Дома меня быстро разморило, и я уснул, глубоким сладким сном, надышавшись свежим воздухом за день.
С тех пор я покупаю и исключительно длинные пуховики, «прикрывающие попу» и иногда видятся мне последние движения морского налима и его затуманенные инеем глаза.