- Дядь, зачем ты пьёшь? Ты ведь уже на человека перестал быть похожим. - Лёшка вытер грязным рукавом нос.
- Ты не понимаешь. Уйди. - махнул могучей рукой Степан.
Пить он стал крепко, уходя в беспробудный запой, после того, как его родной брат с женой разбились. От них остался единственный сын Лёшка. Малец, которому недавно исполнилось одиннадцать. Тощий рыжий парнишка с большими голубыми глазами, в которых плескалась не детская тоска. Он повзрослел в одночасье, когда потерял обоих родителей. И кроме дядьки Степана, родни у него не было. Сам Степан до этого случая нечасто выпивал. И когда выпивал, всегда знал свою меру. А тут что-то сломалось в нём. Хотя сложно было представить, как в крепком двухметровом мужчине может что-то надломиться. Но сорокалетний Степан ощущал именно это. Как только произошла трагедия, его отправили на работе в оплачиваемый отпуск. Через месяц, когда Степана встретили в одном из баров города в невменяемом состоянии, руководство приняло решение отправить Степана в отпуск, но уже за свой счёт. Ещё через несколько месяцев вызвали его на работу. Когда он приехал под вечер следующего дня с красными глазами, отёкшим лицом и со страшным перегаром, его руководитель пытался его вразумить, достучаться до сознания. Но Степан словно и не слышал ничего. Он рассеянно смотрел в окно потерянным потухшим взглядом красных глаз. А когда Федор Владимирович сказал, что если Степан не образумится, то он будет вынужден просить его написать заявление на увольнение. Степан молча вышел из кабинета руководителя и через пять минут зашёл с заявлением на увольнение. Молча положил его на стол, развернулся и ушёл, не прощаясь. С этого дня пить стал он ещё крепче. Лёшка каждый день готовил сам. То картошки сварит, как мать показывала, то яичницу пожарит. Дядьку своего он не боялся. Потому как тот пил молча, иногда вытирая скупые мужские слёзы большими ладонями. А когда совсем напивался, то засыпал там же, где и пил - на диване или за обеденным столом. Жили они с Лёшкой вдвоём в квартире его брата. Потому как племяннику отсюда удобно было ходить в школу, да и в целом здесь было всё привычное ему.
- Дядька, не пей, пожалуйста, больше. - Лёшка шмыгнул носом.
- Леха, отстань. - Степан недавно проснулся и не успел ещё выпить, чтобы привычно забыться.
- Ребята в школе говорят, что если ты не бросишь пить, меня в детдом заберут.
- Не заберут. Вот что они у меня получат, если на пороге появятся. - и он погрозил огромным кулаком перед худым лицом мальчика.
- Дядь, я боюсь. - жалобно пропищал Лёшка.
- Чего ты боишься? - нахмурился Степан, он не хотел вести эти беседы, они слишком больно трепали его душу. Рука привычно потянулась к бутылке. Он плеснул в стакан и выпил обжигающую жидкость одним глотком.
- Дядька, если с тобой что-то случится, я останусь совсем один на этом свете. - всхлипнул ребёнок. - Кроме тебя у меня никого не осталось.
У Степана сердце пропустило удар и снова застучало в груди. Так жалко было мальца, он ведь прав. Они одни друг для друга роднёй остались на всём белом свете. Степан налил и снова осушил стакан. Уже и не так жалко было Лёшку. Он мелкий, родителей своих только десять с половиной лет знал, а он сорок лет с братом бок о бок был. Когда родителей схоронили, вообще не разлей вода стали. А Лёшка вырастет, семью свою заведёт, и боль от потери поутихнет. Не то, что у него, у Степана. И он снова осушил стакан и уже не слышал, как Лёшка несчастно проговорил, уходя из комнаты:
- Эх, дядька, дядька...
Степан проснулся только следующим вечером. Голова трещала по швам, сознание плохо возвращалось в его пропитый беспробудным пьянством мозг. Он кое как встал с дивана, на котором уснул. Пошатываясь, пошёл на кухню. Пока шёл, он спотыкался обо всё, что попадалось на пути. Пару раз чуть не упал, но вовремя хватался то за стену, то за шкаф. Он кричал, звал Лёшку, чтобы тот принёс ему воды, но ответом ему была тишина. Уже смеркалось. Зайдя в кухню, не включая свет, он открыл холодильник, достал оттуда бутылку холодного пива и с жадностью стал пить. Допив и закрутив крышку на бутылке, он положил её обратно в холодильник, закрыл его и тут заметил периферическим зрением высокую фигуру у окна. В груди замерло сердце. Он безошибочно узнал его, хотя видел последний раз пол года назад. Он сделал шаг к нему, но незнакомец тихо, но вкрадчиво сказал:
- Не надо. Нельзя, Стёпа. Я ненадолго. - он шумно вздохнул. - Что же ты творишь, братишка? Ты один остался у Лёшки. Без тебя он пропадёт. А ты пьёшь.
- Я...
- У меня мало времени. Послушай, Стёпка-морковная ты голова - у Степана внутри всё обмерло. Старший брат при жизни всегда его так называл за его морковного цвета волосы. - Лёшке ты нужен. Трезвый. Если не бросишь пить - быть беде.
- Да я...
- В последний раз прошу тебя, не пей больше. - у Степана полились слёзы из глаз. Он вытер их ладонью, а когда убрал её от лица, брат исчез. Мужчина в отчаянии закричал:
- Брааааааааат! Прости меня! - и тут почувствовал, что его плечо кто-то дёргает. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним перепуганного Лёшку.
- Дядька, что с тобой? Ты кричал.
- Ничего, Лёха, ничего. - Степан сел на диване, на котором уснул пьяный. Увидев блеснувшие слёзы в голубых глазах племянника, он протянул руку и обнял худенькое тельце рыжего мальца. - Всё будет хорошо, морковная ты голова. Всё теперь будет хорошо.
С того дня Степан бросил пить навсегда. Он продал квартиру брата и свою и они с Лёшкой уехали из города, где всё напоминало об их личной трагедии. Купили большой просторный дом в другом городе и зажили спокойной, размеренной жизнью. Лёшка вырос таким же крупным, как его дядька. Поступил в университет, закончил его и женился. А жену свою привёл в дом к дядьке, который после того, как Лёшка уехал учиться, женился на хорошей женщине. И теперь они стали жить все вместе, радуясь, что их семья становится всё больше. ©
Ангелина Сергеевна Ш.
08.11.2023 г
