Наверное, трудно найти в истории России более примечательную тройку родственников, чем отец и два сына Каменских.
Во-первых, потому, что все они были эксцентричными чудаками, аристократами и военными. Все трое дослужились до самых высоких армейских чинов (отец был фельдмаршалом, а оба его сына – полными генералами). И, наконец, отец и младший сын в разные периоды были Главнокомандующими русской армией (правда, без особого успеха).
В советское время подобной преемственностью званий могли похвастать разве что сталинский Маршал Советского Союза Леонид Говоров (1897 – 1955) и его сын, генерал армии Владимир (1924 – 2006).
Но, безусловно, прославились Каменские не только (и даже не столько) своими ратными подвигами, сколько весьма странной жизнью, буйным, а порой и просто диким нравом, а некоторые даже и смертью.
Родовое имение Каменских и место их последнего пристанища – село Сабурово, что находится в 18 километрах к юго-западу от Орла.
****
Глава семейства, Михаил Федотович (1738 – 1809), был выходцем из небогатого дворянского рода и сделал военную карьеру при Екатерине II во время русско-турецких войн. Однако уже в сравнительно молодом возрасте Каменский-старший умудрялся поражать современников своим нестандартным поведением. Так, один из самых скандальных мемуаристов своего времени Филипп Филиппович Вигель, называя графа «остроумным живчиком», отмечал некоторые странности его характера:
«… Он прославился при Екатерине в обеих войнах с турками, но она никогда его не любила за крутой и вместе вспыльчивый его нрав и за его жестокость. Она употребляла его и по гражданской службе. Рассказывают, что, когда он был генерал-губернатором в Рязани, однажды впустили к нему с просьбою какую-то барыню в ту минуту, как он хлопотал около любимой суки и щенков ее клал в полу своего сюртука, и будто, взбешенный за нарушение такого занятия, в бедную просительницу стал он кидать щенят…» .
К. Валишевский и вовсе характеризует Каменского, как психопата - «грубого и жестокого, кусавшего своих солдат на манёврах, вырывая у них куски мяса зубами, велевшего раздевать пленных и обливать их водой, пока они не замерзали» .
Пыляев, называя Каменского эксцентриком, утверждал, что тот подвергал телесному наказанию своих сыновей, когда те уже были в генеральских чинах.
По словам Вигеля, «мода на Суворова» и его оригинальное поведение в то время была в ходу. Однако сама Императрица называла Каменского «скучнейшим человеком в мире» (фр. un personnage le plus ennuyant du monde), а с Потёмкиным он и вовсе не уживался.
Чин фельдмаршала и титул графа Каменский получил при Павле I – тот приблизил к себе всех тех, которые были не в почёте у матери и её фаворитов. Михаила Федотовича Император сделал начальником Финляндской дивизии. Однако долго при дворе и должностях тот не задержался и через месяц был уволен со службы. В следующий раз уже престарелого 68-летнего полководца выдернули из небытия в 1806 году, во время наполеоновских войн. «По общему требованию», один из двух оставшихся в живых фельдмаршалов (второй был 76-летний Н. И. Салтыков) был назначен Главнокомандующим армией, действующей против французов. Державин высокопарно назвал Каменского «булатом, обдержанным в боях».
Называя старого графа «последним мечом» Екатерины, Вигель язвительно замечал, что из-за долгого лежания в ножнах, он изрядно позаржавел и даже тронулся умом:
«…Геморроидальные ли припадки, старость ли, или (следствие обоих) страх подействовали на него, только он вдруг лишился рассудка. Едва успел принять он начальство над армией, как внезапно отказался от него, накануне первого сражения с Наполеоном, и написал неблагопристойное, сумасбродное письмо к государю…» .
Прибыв 7-го декабря в штаб армии, расположенный в Пултуске, он увидел печальное состояние армии и, совсем растерявшись, через неделю отдал приказ об отступлении. Сдав командование генералу Беннигсену, ссылаясь на болезнь, отбыл в Остроленку. Александр I осудил действия Каменского, однако из-за уважения к его чину и возрасту решил не предавать его суду.
На этом его военная карьера окончательно завершилась. Фельдмаршалу было разрешено уехать в своё орловское поместье Сабурово, где, по словам Н. С. Лескова, он прослыл «неслыханным тираном». Усадебные постройки по моде конца XVIII века были стилизованы им под крепостные сооружения – как «памятник во славу русского оружия». Ныне руины 4-метровой садовой ограды – одна из главных достопримечательностей Орловской области. В Сабурове граф чудил не переставая, отличаясь любострастием, хотя был женат на «одной из первых красавиц своего времени» (по словам графини А. Д. Блудовой ):
«… С женой фельдмаршал обращался дурно, имея на её глазах любовниц. Московский дом его на Смоленском бульваре … поражал соединением азиатской роскоши с европейской утончённостью и русской распущенностью…».
Конец жизни бесноватого помещика был ужасен – 24-го августа 1809 года Каменский был зарублен топором во время прогулки одним из своих дворовых людей. Дело это и по сей день покрыто мраком, а убийство в начале XIX века в провинциальной глуши, тем более такого аристократа, воспринималось как нечто аномальное и вызвало большой резонанс не только в губернии.
Пыляев связал это преступление с банальным желанием молодой любовницы нормальных «плотских утех»:
«… Каменский, как и многие богачи-вельможи того времени, был тоже неразборчив в своей связи и попал под влияние грубой, необразованной и некрасивой женщины; с нею проводил он все время в деревне. Богатство и власть, которою наделял ее фельдмаршал в своем имении, не удовлетворяли его любовницу. Ей захотелось выйти замуж, и предметом своей любви она избрала полицейского чиновника, а средством к достижению цели – убийство. Обещанием наград и надеждой на безнаказанность, она уговорила одного молодого парня из дворовых, не любивших вообще своего крутого помещика, разрубить ему череп топором в лесу, через который он езжал часто; кучер был соучастником или, по крайней мере, не защитил барина, и оба приговорены были к наказанию, но сама виновница кровавого преступления осталась в стороне, благодаря протекции полицейского, за которого она вышла замуж. Убийца одним ударом топора рассек фельдмаршалу череп и половину языка…».
Фельдмаршал привычно ездил в длинных дрожках цугом с двумя форейторами; лакей сидел на козлах; они имели приказание не оборачиваться назад, но смотреть только на дорогу. Вот этим воспользовался убийца, поджидавший Каменского в лесу за деревом.
Жуковский живо и трогательно откликнулся на это известие пафосной элегией -
Кончина дней — лишь миг! убийцы ль топором
Сраженный, распростерт на прахе, без покрова,
В блистающий ли гроб, средь плесков, под венцом,
Сведен с престола золотова
На месте преступления был поставлен каменный валун весом в 300 пудов. По словам орловского историка Б. Г. Кипниса, местное дворянство поставило условие, что, в случае осуждения убийцы по всей строгости закона, наследников фельдмаршала перестанут принимать в обществе. Поэтому осуждённого дворового Дмитриева, сознавшегося в убийстве, били 200 раз кнутом, и с вырванными ноздрями и со штемпельными знаками, сослали пожизненно в Сибирь, на каторжные работы. Это скорее являлось очень мягким наказанием, учитывая тяжесть совершённого преступления.
****
Младший сын фельдмаршала, Николай Михайлович (1776 – 1811), был любимцем деспотичного отца, из-за чего братья с детства не ладили (в старшем же, Сергее, наоборот, души не чаяла мать). Уже в раннем возрасте он проявил способности к военной службе.
В качестве генерал-майора и шефа Архангелогородского полка Каменский-младший принимал участие в Швейцарском походе Суворова, где обнаружил «неустрашимость и военные способности» на Чёртовом мосту, за что падкий на метафоры фельдмаршал похвалил того в письме к старику Каменскому: «Юный сын ваш – старый генерал!» .
Заслужив от командующего Финляндской армией и генерал-губернатора Финляндии Барклая-де-Толли репутацию «искуснейшего генерала» , Сергей Каменский 17-го ноября 1809 года получил чин генерала от инфантерии, а 4-го февраля 1810 года был назначен Главнокомандующим Молдавской армией в войне с Турцией.
По словам Вигеля, это назначение было поначалу воспринято положительно:
«… Назначение Каменского главнокомандующим молдавскою армией всех обрадовало: все любили его, все уважали, всем известны были его воинские таланты; никто не знал его болезненного состояния…» .
Тем не менее, молодой и горячий генерал быстро «споткнулся». Стараясь всё взять бешеным нахрапом, он терялся перед осторожной тактикой противника:
«… на Дунае его постигли неудачи; осада Шумлы и штурм Рущука ослабили его энергию почти до упадка духа. Излишне самоуверенный, Каменский старался всего сразу достигнуть и везде оказался слабее противника…» .
Заболев «изнурительной лихорадкой», 12-го марта 1811 года Каменский отправился в Одессу, и по пути лишился слуха и тоже помутился рассудком, как и его отец. 4-го мая он скончался в Одессе и был похоронен в Сабурове рядом с отцом.
В целом, несмотря на ранние успехи, Каменский-младший заслужил весьма противоречивую оценку.
«… Страх перед отцом, безличность матери, суровое воспитание, скупость старика Каменского, - всё это неблагоприятно отозвалось на впечатлительной натуре гр. Н. М.: явился характер нервный, неуравновешенный; добрый от природы, но страшно вспыльчивый, он иногда проявлял холодную жестокость; способный привязать к себе близких, он оскорблял вообще людей подозрительностью и недоверием и отталкивал их завистливостью и высокомерием. От полного бесстрашия и безумной храбрости он быстро переходил к крайней нерешительности. Благодаря постоянному напряжению нервов, он мог переносить труды и лишения войны, успехи оживляли его, неудачи действовали удручающе, как морально, так и физически. Люди, близко знавшие Каменского, прощали ему его недостатки, высоко ценили его достоинства и были глубоко ему преданы – таковы К. Я. Булгаков, Закревский; другие, как гр. П. А. Строганов, кн. В. С. Трубецкой, кн. С. Г. Волконский, критиковали его как командующего армией и чересчур строго судили его как человека, обвиняя в безмерной жестокости, бездарности, позорной трусости…».
Называя младшего Каменского «человеком храбрым, умным светским и образованным», издатель и мемуарист Н. И. Греч, в какой-то степени даже радовался, что его ранняя смерть даже «спасла Россию»:
«… Кончина молодого блистательного полководца опечалила всю Россию, но нельзя не видеть в этом грустном обстоятельстве милосердия Божия.
Если бы Каменский кончил удачно кампанию с турками, он непременно был бы назначен главнокомандующим армиею против французов (в 1812 году), никак не согласился бы на выжидательные и отступательные действия, пошёл бы прямо на Наполеона, был бы разбит непременно, и вся новая история России и Европы приняла бы иной вид — а какой — легко можно сказать теперь, по исходе полувека.
Темны и неисповедимы пути Божии! От нетерпения молодого русского генерала на берегах Дуная в 1810 году зависела судьба царств и народов…» .
Конечно, история не знает сослагательного наклонения. Но, почему бы и не помечтать вместе с Гречем…
****
Старший сын фельдмаршала, Сергей Михайлович (1772 – 1834) стал генералом от инфантерии 14-го июня 1810 года, но с февраля и до конца 1810 года находился в Молдавской армии под командой своего младшего брата, с которым всегда был в дурных отношениях. Ещё во время Отечественной войны, 19-го октября 1812 года, он получил бессрочный отпуск «для излечения от болезни», а спустя 10 лет уволен со службы.
Любимцу матери, Сергею, после убийства своего отца и преждевременной кончины Николая, досталось всё состояние графов Каменских: 6 тысяч душ в Орловской, Нижегородской, Владимирской и Курской губерниях. В Сабурово он стал вести расточительный образ жизни наделал большие долги. Своими странностями он явно выделялся из тогдашнего провинциального сообщества.
Особую склонность граф Сергей испытывал к театру. Так, у казанского помещика Есипова он купил труппу крепостных актёров и активно занялся устройством театральной школы, а в 1814 году на Соборной площади в Орле выстроил деревянное двухэтажное здание для своего крепостного театра на 500 зрительских мест, который просуществовал двадцать лет.
Общее число актёров у Каменского простиралось до 150. Поговаривали, что ему очень хотелось купить знаменитого тогда М. С. Щепкина, что в итоге так и не удалось.
Сергей Михайлович был фанатиком сцены: сам учил актёров, однако бизнесменом был никудышным:
«… Билеты для входа в театр Каменский раздавал и продавал сам, сидя в кассе, при чём многие, шутя, нарочно платили ему медными деньгами или фальшивыми ассигнациями, которые граф, в свою очередь, старался вручить офицеру военного наряда, назначенного к театру…» .
Он не жалел денег для своего театра и часто менял декорации и костюмы. А репертуар отличался своим разнообразием —спектакли, опера, балет. Опера признавалась даже лучше императорской.
При этом, Каменский отличался нравственным варварством по отношению к своим крепостным. Словно толстовский Карабас-Барабас, он всегда имел при себе плётку, висевшую прямо на сцене, и лупил ею актёров за малейшие «промахи». После каждого акта граф ходил за кулисы и, таким образом, совершал расчёты с провинившимися, вопли которых доносились до слуха зрителей.
Орловский уроженец Н. С. Лесков в повести «Тупейный художник» назвал детище Каменского «театром-тюрьмой» и сожалел, о том, что «сколько замечательных дарований погибло в его стенах». Перед смертью графа все актёры получили вольную.
Как и его отец, граф отличался любострастием и повсюду таскал с собой любовницу-простолюдинку, которой было приказано носить на груди его большой портрет:
«… Когда она чем-нибудь прогневляла Каменского, ей надевали другой такой же портрет, на котором были изображены только затылок и спина графа. Каждые четверть часа к ней входили дворовые люди и повторяли: «Грешно, Акулина Васильевна, молитесь!» — после чего несчастная должна была немедленно класть поклоны, даже ночью…» .
К концу жизни Сергей Михайлович промотал всё отцовское состояние и стал распродавать всё, что имел. От огромного его театра ничего не осталось. Он так нуждался, что в 1828 году по случаю «стеснённых» дел просил себе «калеке, инвалиду, без ног почти, драбанту на ратном поле» через военного министра А. И. Чернышёва пенсию, но последний отвечал, что «пенсионы испрашиваются только при увольнении от службы».
Скончался граф 8-го декабря 1834 года в Москве и был похоронен рядом с матерью в фамильной усыпальнице в Новодевичьем монастыре.
****
Отец и младший сын были захоронены в Михаило-Архангельской церкви, однако в советское время могилы были осквернены и разграблены. Ныне об этом напоминают две таблички перед входом в храм.
Жизнь Каменских-генералов конца XVIII- начала XIX века, была типичной для многих представителей того времени. Сразу вспоминается покойный дядя господина Фамусова, некий сумасброд Максим Петрович, который был богатым придворным вельможей во времена императрицы Екатерины II , который
… не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал‑то вечно цугом…
Мы поражаемся и диву даёмся варварству масштабно известной «людоедки» Салтычихи, эпилептоидной психопатки, тронувшейся умом после смерти мужа, однако такой немотивированной агрессии были подвержены и мужчины, многие «Максимы Петровичи»-Каменские - безнаказанность и вседозволенность в рамках своей вотчины окончательно развращала людей и низводила их до скотского состояния. Дурея от шальных денег и огромной власти над абсолютно бесправными крепостными, «Максимы Петровичи» избирали для себя единственно верную тактику по жизни, которая позволяла добиться успеха в обществе – лизоблюдство и пресмыкание перед власть имущими.