О том, что крепостное право на Руси - это подлинное зло, некоторые царские чиновники поняли задолго до его отмены. Так, например, граф Павел Киселёв, занимавший пост министра государственных имуществ, ещё в 1842 году с разрешения императора Николая I приступил к разработке Положения об обязанных крестьянах. И он же за год до этого поручил Андрею Заболоцкому-Десятовскому, занимавшему при нём должность советника, объехать с инспекцией внутренние губернии, дабы собрать факты притеснения крепостных крестьян их помещиками.
Вот после этого путешествия и увидела свет записка "О крепостном состоянии в России" за авторством Заболоцкого-Десятовского.
Будучи столь же ярым противником крепостничества как и его начальник, советник с возмущением отзывался не только об обычном притеснении крестьян, но и о ра_зв_рат_ных действиях некоторых помещиков, в том числе по отношению к несовершеннолетним девушкам. Причём, по словам Заболоцкого-Десятовского, это явление не было таким уж редким:
"В каждой губернии, в каждом почти уезде укажут вам примеры... - говорилось в записке. - Сущность всех этих дел одинакова: ра_зв_рат, соединённый с большим или меньшим на_си_ли_ем..."
Подробности в каждом случае были различными. Указывалось, что чаще всего баре-самодуры при помощи власти, а то и грубой физической силы принуждали крепостных девушек вступать с ними в предосудительную связь. Но упоминались в записке и случаи поистине вопиющие. Например, когда помещик приезжал в деревню вместе со своими приятелями. Вся эта компания подпаивала крестьянских девушек, а после делали с ними всё, что пожелает.
Однако при этом большинство помещиков-тиранов не доходило до крайности, устраивая в своих поместьях нечто наподобие восточных гаремов, а ограничивалось связями с одной-двумя крестьянками.
Нередко такие вот незаконные отношения могли растягиваться на долгие годы и порой продолжались даже после замужества девушки. До тех пор, пока барин не найдёт себе другую "игрушку", а "старую" и уже наскучившую не отошлёт обратно в деревню к её родственникам.
Гарем помещика Измайлова
Однако истории известны и факты содержания при помещичьих домах почти настоящих гаремов, состоявших из крепостных девок. Один такой гарем располагался в усадьбе помещика Льва Измайлова. Несмотря на то, что девушки в нём постоянно менялись, их общее количество по какому-то странному капризу барина-самодура всегда равнялось 30.
Измайлов, ставший прототипом помещика Троекурова из повести А. С. Пушкина "Дубровский", держал своих "одалисок" во флигеле господского дома в селе Хитровщина.
И, надо сказать, жилось этим девушкам в разы хуже, чем распоследней наложнице любого из восточных владык. Так, например, если женщины из гаремов султанов или китайских императоров династии Цин обладали хотя бы относительной свободой передвижения, то "своих" девушек Измайлов запирал на замок в помещении с зарешеченными окнами.
Несчастные могли покинуть место своего заточения только в двух случаях: когда их ненадолго выпускали прогуляться в саду и во время еженедельного посещения бани.
Но и в баню девушек из гарема Измайлова перевозили в наглухо закрытых возках. Видимо, из опасений, что те от такой "хорошей" жизни попытаются сбежать по дороге.
Участь крепостных "одалисок": всего два ярких примера из множества подобных
Примечательна история одной из девушек, имевших несчастье попасться Измайлову на глаза. Афросинья Хомякова оказалась в его гареме в возрасте 13 лет и, разумеется, не по своему желанию. Просто, в один далеко не прекрасный день к ней подошли двое лакеев, схватили и поволокли к барину.
Несколько лет Хомякова состояла в связи с помещиком-самодуром. Как и другим девушкам из гарема Измайлова, ей пришлось пройти через на_си_лие и у_ни_жения. Когда же однажды Афросинья, заскучав по близким, попросила у барина разрешения съездить в деревню повидать родственников, её наказали 50 ударами плетью. За что? Да просто за то, что она имела наглость просить о чём-то своего "повелителя" да и вообще заговорила с ним без разрешения.
Похожая история случилась с другой девушкой, Маврой Феофановой, которую на 13-м году жизни постигла похожая участь. С той лишь разницей, что Феофанова, которую увезли прямиком из отцовского дома, была "одолжена" Измайловым одному из его гостей: такому же помещику Фёдору Козлову. Мавра вырвалась от него и убежала, но слуги Измайлова всё равно её нашли и по приказанию барина сурово наказали.
Вместо заключения
В этой статье было рассказано всего лишь об одном барине-самодуре, вообразившим, что он может делать со своими крестьянами всё, что вздумается, в том числе и содержать при своей усадьбе гаремы из крепостных девушек.
Но, к сожалению, Измайлов был далеко не единственным помещиком, обнаглевшим от собственной безнаказанности и потому не гнушавшийся ни психологического давления, ни угроз, ни даже грубой физической силы по отношению к крепостным крестьянкам.
Самим же девушкам просто нечего было противопоставить грубости и властности барина, поскольку никаких прав у них, по сути, не было. Крепостная девка считалась среди таких помещиков, как Измайлов, чем-то вроде рабыни, домашней скотины, а то и вовсе некоего предмета обстановки, лишённого души, чувств и эмоций.
Из страха перед наказанием, крестьянки выполняли все капризы и прихоти своего барина. При этом жаловаться на произвол помещика представителям местных властей было для них практически бесполезно. Большинство крестьянских прошений, даже коллективных, попросту игнорировались в "верхах". В тех же редких случаях когда дело доходило до суда, порой вскрывались ужасающие факты и подробности барского произвола.
Впрочем, помещики-самодуры редко получали заслуженное наказание даже по решению суда. Тот же Измайлов отделался лишь тем, что над ним учредили опеку, чтобы не допустить подобных злоупотреблений в будущем.
И уж конечно, ни о какой компенсации девушкам, пост_рад_авшим от действий барина или его гостей, в Российской империи не могло было быть даже и речи.
