ВОСПОМИНАНИЯ О НИКОЛАЕ ВЛАДИМИРОВИЧЕ ТИМОФЕЕВЕ-РЕСОВСКОМ
К.А. Склобовский
ЧАСТЬ I
В «хорошей квартире»
(продолжение)
Вообще, свободные рассказы Деда представляли собой шедевры. Никогда нельзя было предположить, куда в этот раз уйдёт тема, как она будет подана.
Существовало несколько больших блоков тем рассказов НВ.
Одна из наиболее часто исполняемых тем касалась родословия ТР. Он знал и гордился своими предками; род его матери Надежды Николаевны Всеволожской восходил к Рюрику («одна из шести сохранившихся семей Рюриковичей»). По отцу он относился к столбовому калужскому («калуцкому») дворянскому роду Тимофеевых, основателем семейства был авантюрист Тимофей Разин, брат Степана Разина.
Одиссею Тимофея Разина можно прочесть в книге расшифрованных магнитофонных записей самого НВ (Н.В. Тимофеев-Рессовский: истории, рассказанные им самим с письмами фотографиями и документами: М., Согласие, 2000). Больше всего я корю себя за то, что не вёл постоянных записей по горячим следам после вечеров с НВ. «Не много лиц мне память сохранила, немного слов доходит до меня…»
Другое направление рассказов, - учителя, - С.С. Четвериков, Н.К. Кольцов, А.С. Серебровский и другие, большие университетские зоологические практикумы, жизнь на подмосковных биостанциях с хулиганскими «умыканиями девок» и наркома Семашко. Отсюда рассказ плавно перетекал в Европу: Нильс Бор («Нильсушко»), с обязательной демонстрацией кожаного портсигарчика, подаренного Бором, «биофизических трёпов» и принципа выбора мест для них («Калеология»). Впрочем, он никогда ничего не говорил о работе и жизни в нацисткой Германии.
Вечные темы – музыка, о Рахманинове, Шаляпине, том же Сергее Жарове, Лотар-Шевченко (см. у АЯ), русская поэзия, иконопись, академисты, импрессионисты.
Особенно ярко расцветал НВ тогда, когда появлялся новый слушатель, а лучше слушательница. Её усаживали одесную от Деда, и можно было видеть её полуоткрытый от восторга рот. НВ любил пошутить, по тем временам довольно остро. Из комнаты ЕА приносили небольшую репродукцию новгородской иконы Георгия Победоносца, на которой святой в ярко-красном развевающемся плаще, полуобернувшись в седле, в очень сильном ракурсе, разил дракона. На церковно-славянский манер, сильно окая, НВ полувыпевал: «Се Егорий во бою, на борзом сидит коню, держит в руце копие, тычет змею в жопие». При этом надо было видеть хитрый взгляд Деда.
Многие его рассказы мы, постоянные слушатели, слышали неоднократно. Но слушать Деда было наслаждением, он никогда не повторялся, каждое исполнение звучало по-новому, и было очень интересно вылавливать новые нюансы повествования. Впрочем, были и индивидуальные темы, некоторые из них я попробую воспроизвести по памяти, без попыток воспроизвести специфику речи НВ, что, к сожалению, невозможно.
«Калеология» (от греческого «каллос» - прекрасный) – метод измерения красоты популяции молодых дам («бабелей»)
Образовавшийся в Европе после визитов НВ ТР к Нильсу Бору кружок молодых физиков и биологов из разных европейских университетов проводил свои периодические встречи, – «оры», - в разных городах. Именно на этих встречах закладывались основы будущих междисциплинарных исследований и таких научных дисциплин, как количественная радиобиология, популяционная и радиационная генетика.
Судя по всему, эти семинары проводились, как сказали бы сейчас, «на общественных началах», т.е. без внешнего финансирования, за счёт участников. Поэтому стоимость проживания в течение нескольких дней, пока проходила встреча, для участников была небезразлична. Но, с другой стороны, хотелось побывать и пожить в красивом месте.
Это противоречие («Места в гостиницах должны быть дешёвым, но дешёвые гостиницы бывают только в неинтересных местах. Место должно быть красивым, но в красивых местах гостиницы дороги») разрешали не по принципу «Или… , или…», а по принципу «И…, и…»: сборы назначались в популярных курортных местах, вне курортного сезона, когда пустующие номера сдавались за бесценок. Поскольку в Европе не было недостатка в курортах, нужен был принцип выбора очередного места встречи.
Была предложена следующая методика. Каждый член семинара во время своих поездок по Европе должен был оценивать красоту всех встречных молодых женщин по пятибалльной шкале. Собранные данные пересылались члену оргкомитета, в обязанность которого входила статистическая обработка данных и нанесение усреднённых данных на карту Европы. По известным правилам точки с равными или близкими показателями соединялись линиями, названными «изокаллами» - линиями равной красоты. Достаточно было посмотреть на карту, чтобы увидеть те места, в которых девушки особенно хороши. По утверждению Деда, максимальное значение индекс красоты достигал в Северной Италии, – во Флоренции, и в Голландии.
Я тоже несколько раз пробовал самостоятельно вычислять «каллос-характеристику» различных местностей нашего богоспасаемого Отечества. Конечно, данные, полученные одним экспериментатором, без «слепого контроля», статистически недостоверны, но, тем ни менее, даже с помощью таких нестрогих «экспериментальных» данных тенденцию можно заметить. По моим данным, значения «каллос-индекса» выше четырёх наблюдались в Киеве и некоторых городах Поволжья, прежде всего в Саратове и Нижнем. Неожиданным для меня был необычайно высокое, практически максимальное значение индекса, измеренное в некоторых селеньях, расположенных на восточных протоках дельты Волги. К сожалению, число наблюдений в этих местах у меня было невелико. Москва и Ленинград характеризуются значениями практически не отличающимися от тройки («не уродина»), а самые низкие показатели характерны для Карелии, Брянской и Смоленской областей. Правда, как сейчас мне кажется, мои оценки сделанные лет тридцать назад, были существенно выше тех которые я мог бы получить сейчас..