ЭПИЛОГ

ОТ АВТОРА

Для тех, кому понравился материал из Предисловия к КФС «Пролог», и кто спрашивал, есть ли в ней ещё что-нибудь «из личного».

По Вашим просьбам завершаю презентацию КФС небольшим эссе, которым заканчивается и сама книга. Называется очерк «Эпилог». В нём я рассказываю об истории работы с молодой незрячей девушкой, которой одной из первых ещё 35 лет назад успешно применил технологию АЛК-терапии.

(О том, почему для людей с высокой степенью ожирения столь обширные хирургические вмешательства на глазах представляют крайне высокую опасность неприемлемых осложнений можно посмотреть здесь)

Итак: читайте, вникайте, комментируйте

* * *

…Я с жалостью и болью смотрел на эту девушку. И злился на родителей, которые умоляли меня сделать хоть что-нибудь, чтобы их дочь смогла видеть. Я знал, что они уже побывали в нескольких специализированных центрах и везде получили отказ. У Наташи (так звали этого 15-летнего подростка) была тяжелая врождённая патология обоих глаз: артерии, которые на стадии внутриутробного развития плода должны были доставлять кровь к растущему хрусталику, а потом бесследно рассосаться, так и остались белыми тяжами внутри глазного яблока, закрывая доступ света к сетчатке.

Даже в современных условиях хирургическое вмешательство на таком глазу представляет сложную задачу. Так как требует одновременного удаления прозрачного хрусталика (из-за помутнения его задней капсулы), имплантации искусственной линзы, иссечения самой артерии вплоть до заднего полюса, протезирования стекловидного тела, а также лазер-коагуляции сетчатки в зоне удаления шварты для профилактики возможной отслойки и кровотечения.

А в конце 80-х, когда в арсенале офтальмологов ещё не было специальных факоэмульсификаторов и других тончайших инструментов для фрагментирования хрусталика и манипуляций на заднем отрезке гла­за, задача представлялась практически невыполнимой. К тому же, ус­пешное восстановление прозрачности сред у таких пациентов ещё не гарантировало возвращения зрения. Ведь центральная зона сетчатки, из-за отсутствия в течение многих лет стимулирующего воздействия световой энергии, как правило, частично или полностью атрофируется.

Но у Наташи к имевшемуся букету проблем добавлялась ещё одна. И она фактически ставила крест даже на гипотетических планах по пово­ду возможной операции: этот подросток весил около 100 кг!

Я понимал, что незрячий ребёнок, читавший книги по шрифтам Брай­ля* и не способный не только заниматься спортом, но даже без опаски перемещаться в знакомом пространстве, просто не мог иметь параме­тры топ-модели. И всё же. Куда смотрели родители? Почему, проявляя такую настойчивость в хождении по медицинским кабинетам, они ничего не сделали там, где можно было хоть как-то побороться?

* - Шрифт Брайля – специальная техника письма для незрячих, где каждая буква представляет особую комбинацию выпуклых точек. Это дает возможность читать тексты, ощупывая строки пальцами.

Мне нужно было объявить свой вердикт. И я чувствовал, что был их последней надеждой. Вернее, ЕЁ надеждой. Увы.

Я решил попросить родителей выйти и поговорить с Наташей наедине. Объяснить всё это как-то неформально, не в виде приговора! Рассказать о портативных эхолокаторах для незрячих, которые уже появились в США, о новых достижениях в микрохирургии, дающих надежду на возможность успешной операции в будущем. Она слушала молча и вне­шне спокойно. Только слёзы текли по щекам.

Я не знаю, как всё произошло. И почему эта безумная мысль вдруг посетила меня?

В голове вертелось: так, утолщенные связки хрусталика можно попробовать расплавить раствором стрептокиназы. Если правильно рассчитать концентрацию и не «сварить» цилиарное тело, линзу можно будет сзади отсечь от шварт микроножницами и удалить криоэкстрактором. У меня же есть уникальная ирригационно-аспирационная система с микрооптикой и оптоволокном для лазера, которую мне сделали уме­льцы из ЛОМО в Ленинграде! И которой я ещё даже не успел воспользоваться. И швейцарский витреотом! И аппарат для управляемой декомпрессии*!

В принципе можно попробовать! НО! Такой объём вмешательства при столь высокой степени ожирения. НЕРЕАЛЬНО! Господи, о чем я? АБСОЛЮТНО НЕРЕАЛЬНО!!! И вдруг спросил Наташу:

— Нам нужно похудеть до 60 кг! За год. Но по особой методике. Придётся неукоснительно выполнять все мои предписания! Я не потерплю ни слабости, ни лени. Будешь приходить ко мне каждые две недели. Сможешь?

— Конечно! — неожиданно твердо и уверенно ответил ребёнок! И улыбнулся, почему-то не переставая плакать.

* - В процессе научных исследований проблем операционной травмы и гипотонического стресса нами было разработано несколько разновидностей приборов, позволяющих осуществлять плановую управляемую декомпрессию глазного яблока заранее, ещё до вскрытия его полости. Через непроникающий надрез края роговицы с помощью микроиглы канюлировалась передняя камера глаза и внутриглазное давление равномерно в автоматическом режиме понижалось до уровня гидростатического.

В зависимости от степени ожирения пациента, величины кровяного давления, других осложняющих факторов (сахарный диабет, глаукома, тяжёлые заболевания сердца, почек, печени и пр.), декомпрессия проводилась постепенно в интервале от 4 до 15 минут. За это время ткани глаза успевали намного луч­ше адаптироваться к условиям низкого давления, что существенно снижало опасность операционных и послеоперационных осложнений.

(Подробнее: Мелянченко Н.Б., Хатминский Ю.Ф. «Взаимосвязь между скоростью декомпрессии глазного яблока и возникающими при этом вазомоторными реакциями в сосудах увеального тракта» /Вестник офтальмологии, 1988 - №5 – С.29-31;

Мелянченко Н.Б. и соавт. «Изменения гемодинамики в сосудах цилиарного тела глаза в ходе операции экстракции катаракты по данным реоофтальмографии» /Вестник офтальмологии – 1988 - №6 - С.19-22;

Мелянченко Н.Б. «Патофизиологические изменения в тканях глаза при его острой гипотонии» / Монография “Проблема острой гипотонии глаза в современной офтальмохирургии” – ИнСЭПЗ 1999 - Глава 1, С.5-17).

…Я уже пятый раз заводил канюлю под радужку и орошал цинновы свя­зки раствором фермента. И делал это не из какой-то логики, а, скорее, от отчаяния, так как даже одного сеанса могло бы хватить, чтобы необратимо повредить сосудистую оболочку! Но дороги назад уже не было!

Я тянул и тянул криоэкстрактором капсулу, пытаясь расшатать линзу. Но связки не хотели рваться. Зато капсула, выгнувшись острым клином, могла лопнуть в любую секунду! Тогда всё! Катастрофа. Дальше - факогенный увеит и гибель глаза как органа!

Господи! Почему я ввязался в эту авантюру? Зачем так радовался похудательным успехам Наташи, если с самого начала было понятно, что такая операция технически невыполнима даже при идеальном весе?

Как же медленно тянутся минуты! Похоже, в одном месте отпустило! Неужели лопнули-таки? Точно! Да вывихивайся же ты, наконец! Уфф! Обошлось! Ура!!!!! Так, спокойно. Не спешить. Продолжаем. Здесь удалось! Сейчас…и тут.. да, вроде получилось. Теперь самое сложное. Как же тебя отсечь на такой глубине-то? Ну вот, так, пожалуй, нормально будет. А я уже испугался! Надо же, сетчатка практически в норме, и лазеркоагуляция не понадобится! Да-да, Катя, и вот здесь лоб протри, пожалуйста, а то маска уже, хоть выжимай! Заводим последнюю дужку. Отсекай эту нитку. Хм. В принципе… всё! Сколько? Четыре?!! Не может быть! Мне показалось, максимум, часа полтора работали!

…Прошло всего несколько дней, но Наташа уже немного научилась ориентироваться в неведомом для неё мире цветов и предметов. Глаз на удивление быстро заживал, и зрение улучшалось! Вскоре она уже могла ходить без помощи трости. Помню, я подводил её к окну, показывал всякие объекты и… вместе с ней восторгался великим счастьем видеть!

— Смотри, Наташенька. Вон тот огромный куб перед нами — это дом. А маленькие квадратики в нём – такие же окна, как наше. А это тополь. Видишь, сколько на нем листочков?

Неожиданно с внешней стороны на край окна сел воробей.

— Ой, а это кто такой? – удивилась девушка.

— Это воробей.

— Так вот ты какой? Совсем кроха! А чирикаешь громко! Я думала ты большой!

* * *

…Минуло лет десять-двенадцать. Я сидел в кабинете и готовился к какому-то важному совещанию. Вдруг по громкой связи раздался голос секретаря:

— Николай Борисович, здесь к вам какие-то люди прорываются! Ой, свадьба, что ли? Граждане, подождите, к нему нельзя!

Дверь распахнулась, и в кабинет с шумом ввалилась группа людей. Я с раздражением оторвался от бумаг и встал из-за стола.

— Так! Это что за самоуправство такое? Кто позволил? Немедленно покиньте помещение!

Ко мне приблизилась молодая женщина в нарядном белом платье.

— Николай Борисович! Вы, меня узнаёте?

Я окинул взглядом незнакомку. Передо мной стояла очаровательная дама с грациозной фигурой и добрыми улыбающимися глазами. Она была действительно потрясающе красивой! Но я не мог припомнить, чтобы мы когда-нибудь встречались.

— Ну что же вы, Николай Борисович! Посмотрите! Это же я, Тюкалова!

— Наташа??? Господи! — я обомлел от неожиданности. — Да как же тебя узнать? Ты была таким мм.. медвежонком! А теперь вон какая красавица!

— А я сегодня замуж вышла! Только что! Познакомьтесь, мой муж любимый! Он у меня очень хороший! — Наташа улыбнулась и повернулась к молодому человеку, стоявшему поодаль. — Все пары из ЗАГС к мемориалу неизвестному солдату поехали. А мы решили сначала к Вам!

Мы обнялись. Она вдруг разрыдалась, не совладав с чувствами. Я тоже не смог сдержать слез. Мы почти не были знакомы, но я ощущал, что прижимаю к сердцу очень близкого мне человека. И был бесконечно рад и горд за неё!