В ростовском издательстве «Мини Тайп» вышла моя книга «Степан Разин», посвященная легендарному донскому казаку Степану Тимофеевичу Разину, которого великий поэт А.С. Пушкин назвал «единственным поэтическим лицом русской истории». Продолжаю поглавно публиковать эту книгу в своей Дзен-студии.
Три недели провел Степан Разин в Астрахани. Все это время он не порывал связей с Доном, через своих сторонников контролируя положение на донской земле. Войсковой атаман Корнила Яковлев решил, что с уходом Разина и наиболее решительно настроенных бунташных казаков на Волгу ему удастся утвердить и окончательно укрепить власть домовитого казачества. Он собрал в Черкасске круг и советовал казакам “дурость отложить и великому государю служить по-прежнему”. С известием о верноподданности донских казаков Корнила предложил отправить в Москву легковую станицу. Однако Яковлев не рассчитал своих сил: сторонники Степана Разина отвергли предложение войскового атамана и пригрозили утопить тех, кто вздумает поехать в составе станицы в Москву. Корнила смирился, и “станицу посылать отговорили”.
Разин постоянно сносился с Доном через надежных казаков, а позже послал сюда своего младшего брата Фрола. Рассчитывая на калмыков, как на будущих союзников, Степан в одной из своих грамот на Дон велел казакам “с калмыками никакого раздору не чинить”, что те и выполняли, по мере сил, сдерживая воинственные настроения определенной части казаков.
Оставаясь пока в Астрахани и получая сведения о движении народов Среднего и Верхнего Поволжья, Степан Разин понимал, что для успеха своего великого дела необходимо как можно поспешнее идти со своим войском вверх по Волге на помощь вскипающей волне народного гнева. Через лазутчиков атаман уже знал об отправке против него крупных карательных сил, которые увеличивались с каждым днем и могли обрушиться на повстанцев с невиданной силой. Надо было, не мешкая, расширять территории восстания, вовлекая в повстанческие ряды все новые и новые массы “черного” люда.
Оставив поверженной Астрахани сильный отряд во главе с Василием Усом, Степан Разин с основными силами в середине жаркого июля 1670 года двинулся вверх по Волге. Все шло по плану: конница неторопливым шагом шла берегом – пехота – казаки, стрельцы, крестьяне, городская голытьба – на двухстах стругах плыли по Волге, упруго и старательно нажимая на скрипучие весла.
Степан расположился на большом струге впереди растянувшегося на несколько сотен метров каравана. Он молча сидел на деревянном табурете, опираясь правой рукой на трость. Эти уникальные реликвии после смерти Разина хранились в Артиллерийском музее в Петербурге, потом исчезли в огне революций и войн. Деревянный табурет Степана Разина с шестью невысокими ножками был специально приспособлен для сидения на судне, качающемся на волнах. Сверху табурет был оббит кожей. Суковатую трость длиной более ста семидесяти сантиметров украшали медные гвоздевые шляпки. На верхнем конце трости специально под руку атамана был сделан небольшой кожаный ремешок, чтобы трость не соскальзывала с мощной длани Степана Разина.* (* Разинские реликвизии ныне исчезли, нет их в Артиллерийском музее, куда они попали в 1773 году из Ораниенбаума (см. “Исторический вестник, т. XLVI, СПТ., 1892, С. 230). В.М. Шукшин, готовясь к съемкам фильма о Разине, собирался использовать в нем копии разинских реликвий. Он говорил: “Это же здорово…Теперь я зримо вижу, как ходил атаман по Кагальнику, опираясь на эту трость” (см. А. Марков. По следам Разина, с. 121)
Мерно всплескивались весла, стремительно шли казачьи струги по волжской глади. Вдруг на одном из стругов взлетел чей-то звонкий голос.
Обзывают нас ворами, разбойниками,
казаки дружно подхватили…
А мы вовсе-то не воры, не разбойники,
Люди добрые мы, ребята поволжские…
Воровства до разбою не слышно про нас,
Воровства да разбою на Москве много есть,
За теми ли стенами белокаменными,
За теми ли воротами кремлевскими.
А мы вовсе-то не воры, не разбойники,
Стеньки Разина мы вольные работники,
Люди добрые, удалые ребята поволжские.1 (1 Клеянкин А.В. «Разинские работники» на Волге. -// «Вопросы истории». № 4. 1969. С.138).
Степан, слабо улыбаясь, молча слушал песню…
…Пройдя Черный Яр, где разинцы встретили радушный и восторженный прием, двадцать девятого июля Степан Разин привел свое подуставшее войско в Царицын. Отдохнув малость, он снарядил отсюда на Дон отряд казаков во главе с Фролом Минаевым и Яковом Гавриловым. Они повезли часть астраханской казны и имели приказ атамана сплотить черкасскую голытьбу, прочнее закрепить позиции разинцев на Дону, облегчив тем самым дальнейшее развертывание восстания.
В Царицыне Разин несколько задержался, готовя отряд к дальнейшему движению вверх по Волге. Но задержка пошла на пользу: за это время значительно выросли силы повстанцев, заметно улучшилось их вооружение, а, главное, укрепилась уверенность в своих возможностях покончить с ненавистными угнетателями.
Днями и ночами происходили совещания у Разина с атаманами и старшинами, шла тщательная прикидка дальнейших действий, в спорах намечалось направление вероятного движения. В Царицыне почти беспрерывно проходили круги, на которых в борьбе мнений решался все тот же вопрос: куда идти? Все сходились в одном, что конечной целью восстания является захват боярской Москвы, освобождение трудового люда России от помещиков, купцов, начальных людей и прочих “кровопивцев”, введение справедливого правления, при котором все вопросы народной жизни решал сам народ. Для Разина и его казаков таким справедливым порядком являлось управление по-казацки. Все знали конечную цель, но никто не знал, как ее добиться, каким путем идти. Вот тут-то и разгорались споры.
- Доном надобно иттить к Москве! – кричали донские казаки, не раз ходившие туда и считавшие этот путь наиболее коротким. Но не все краткое – самое прямое и быстрое!
- Энто ежели на прогулку иттить, то путь сей короткий и быстрый, - возражали более опытные разинцы. – Но на пути энтом стоять городы Тамбов и Козлов, а там дворян и всяких других супротивных нам людей множество, и они нас в тех городах побьют!
- Астрахань и Царицын тоже городы многолюдные и сильные, однако ж мы взяли их, возьмем и Тамбов с Козловым, да и люд тамошний поможет нам! - настойчиво возражали сторонники донского пути движения к Москве.
- Знамо дело, путь сей труден! – кипятились третьи. – Надобно иттить к Москве степью. Путь нам знамый, сколь лет им ходили!” Но у этого направления движения нашлись слабые стороны. Он предполагал наличие большого и громоздкого обоза с боеприпасами и продовольствием, а для этого нужны были в значительном количестве выносливые тягловые лошади. А их-то и не было, ибо после массового падежа лошадей под Астраханью казачий конный парк значительно поубавился.
- Степью иттить не мочно! – подвел итого спорам Степан Разин. – Потому как степью едучи, есть нечево и запасов везть не на чем. А идти придется нам не весной ранней и прохладной, а летом звойным. От жажды все поумираем, да и приходу новых людей в войско наше не будет, потому как малочисленны там городы и селы!”
Оставался путь по Волге, надежный, проверенный не единожды. Уже во время похода к Астрахани Степан убедился в широкой солидарности городских низов поволжских городов с его идеалами и действиями против “мирских кровопивцев”. В Царицын, где пока находился Разин с войском, приходили посланцы от различных городов Поволжья с просьбой поскорее прийти на помощь разворачивающемуся движению местной бедноты. Все это говорило, что путь вверх по Волге был самым перспективным, сулившим успех в борьбе с начальными людьми, воеводами, помещиками, тем более, что Волга, как выражались казаки, “стала ныне казачья”.
…Трагические вести о падении Астрахани в Москву пришли в начале августа. Молча и на удивление спокойно слушал царь Алексей Михайлович голос дьяка, читавшего донесение с юга. “И ис под Черного Яру пошол он, Стенька, под Астрахань, - громко и четко рек дьяк-трудяга. – И пришол под Астрахань, стоял только дни и на третий день пошол под Астрахань приступом ночью. И то чисто астраханцы с ним, Стенькою не бились и сели по домам…” Алексей Михайлович пошевелился на троне и зло бросил:
- Изменники! Отступники! – и, заметив, что дьяк умолк и удивленно уставился на него, сурово изрек: “Чти дале!”
-… А бились с ним, Стенькою, - продолжал дьяк, - московские стрельцы… И он, Стенька, наперед вшол в деревянный город и ис того де земляного города вшол в Белой город”. Царь сидел бледный и, казалось, переживал перепитии борьбы за город, вслушиваясь в приятный голос дьяка. ...“А боярин и воевода князь Иван Семенович Прозоровский с товарыщи и всякие начальные люди сели в осаде в третьем городе кремле и заперлись накрепко и городовые ворота заметали кирпичами. И он, Стенька, с воровскими казаками и с астраханцы изменники к тому городу кремлю, кремлю приступом приступали, вор Стенька приступал от Мочаговские башни от ворот, а Васька Ус приступал от Пыточные башни от лавок. А в той де Пыточной башне сидели начальные люди, а на приступи де ис той башни воровских казаков побили многих. И ис того де города кремля осадные люди с ним, Стенькою бились. И он де, Стенька, с товарыщи, приставя к городу лестницы, и взошли на город и тот город взяли за боем. И боярина и воеводу князя Ивана Семеновича Прозоровского и брата ево стольника князя Михайла Семеновича, перевязав их, бросили с роскату, а двух де сынов ево, боярских, на городовой стене повесил за ноги, и висели де они на городовой стене сутки. И одного де, боярского сына, сняв с стены, связав, бросил с роскату ж, а другого, боярского меньшого сына, по упращению астраханского митрополита, сняв со стены и положа на лубок, отвезли к матери ево в монастырь. А иных астраханских начальных людей и детей боярских… всех и которые с ним, Стенькою, в осаде дрались, побил. И в церквах божиих милосердие божие образцы окладные и великого государя денежную казну всю поимал и всякие дела в приказах пожег и животы боярские и всяких чинов начальных людей в том городе кремле все пограбил же. И атаманов из Астрахани отпустил по кочевьям их и тюрьмы распустил. А боярская де жена и всяких начальных людей жены все живы и никово из тех жен он, Стенька, не бил, и у митрополита де он, Стенька, был почасту”. Алексей Михайлович слушал дьяка, а мысли тревожно метались в голове: “Господи, за што посылаешь пагубу сию, чем провинился я пред тобой?!” Царь вдруг вспомнил неистового протопопа Аввакума, его слова о том, что разинщина есть “праведный суд божий” и послана она, как возмездие государю и церковным сановникам за их неправые действия по искоренению старой веры. “Ужель прав упрямый старец?” – мелькнуло в голове у царя. – Ужель и впрямь бунт Стеньки – гнев божий? Отведи, господи!” Царь жестом остановил дьяка и, тяжело сойдя с трона, неуверенной шаркающей походкой удалился во внутренние покои. Было видно, что астраханские вести сразили государя…
Шел последний месяц лета, стояла сильная жара. Волга заметно обмелела, пожухли, стали желто-коричневыми некогда роскошные зеленые прибрежные травы. Но еще мало было признаков приближающейся осени. Седьмого августа, тихим солнечным утром, Разин посадил свое, значительно разросшееся, войско на струги, гребцы ударили веслами по воде, ладьи упруго заскользили по зеленоватой воде Волги, направляясь к Саратову.
Взрывают Волгу Струги,
По волнам бьют гребцы,
Дрожат царевы слуги,
И крестятся купцы.* (* Садофьев И. Избранные стихи. М.,1929).
Войско Степана, насчитывавшее уже десять тысяч бойцов, постоянно пополнялось за счет “гулящих” людей Поволжья, которые были заняты на тяжелейших работах солеваренного промысла, гнули спины в качестве бесправных бурлаков и ярыжек. Бесчеловечные условия их труда и в значительной степени чуждое им чувство местной ограниченности способствовало превращению “гулящих” людей в активных сторонников восстания. Огромное количество крестьянской бедноты и городских низов тоже влилось в отряды Разина, значительно усилив его армию.
Пятнадцатого августа, ближе к полудню, повстанцы появились у Саратова. Они уверенно шли под трепыхавшимися на ветру знаменами, сделанными руками своих же умельцев. Дюжие, специально отобранные казаки из надежных сотоварищей Разина, на крепких древках несли впереди войска большие знамена из камки – шелковой плотной ткани с узорами. Другие знаменосцы гордо держали над головами прапоры, сделанные из дороги – восточной шелковой ткани типа тафты. Среди всех разинских знамен приметно выделялся “прапорец с черным пластанным орлом под золотом”.* (* Разинские знамена описываются в отписке острогожского полковника Сасова курскому воеводе Хованскому (см. «Крестьянская война…». Т.3. С.377).
Саратов, основанный в 1590 году, как охранная крепостица на торговом волжском пути, располагался на левом берегу Волги. Почти весь семнадцатый век город был простой крепостью, получив статус города только к исходу столетия
. Саратовцы давно ожидали молодцов Степана Разина, зная, что несут избавление от начальных людей и воеводы, изрядно надоевших горожанам. Когда разинцы были еще в десяти верстах от Саратова, городская беднота уже знала об их приближении. Страсти в городе накалялись с каждым часом, по улицам крепости бродили шумные толпы возбужденной бедноты, бесстрашно задирая стрельцов и открыто грозя перебить вскорости всех начальных людей. С приближением разинцев к городу саратовцы перешли от угроз к делу: вспыхнул бунт. Горожане перебили начальных людей и арестовали воеводу Кузьму Лутохина, отдав его “на крепкое береженье” надежным страхам из голытьбы. Поэтому едва только разинцы причалили к саратовскому берегу, ворота города широко и гостеприимно открылись и оттуда шумно вывалила восторженная толпа горожан, во главе которой шествовал дюжего вида бородатый игумен Богородицкого монастыря, певший “Многая лета” Степану Разину и его казакам. Началось братание…
Довольный Разин собрал многолюдный круг и прежде всего учинил народный суд. Горожане привели связанного Кузьму Лутохина, от страха еле передвигавшего ноги, местных дворян и начальных людей. Очень скоро выяснилось, что никто из них не заслуживает пощады. Всех бывших хозяев Саратова тут же “посадили в воду”, их имущество подуванили среди всех, а документы боярской администрации оказались в пламени разведенного на городской площади костра. После этого возбужденная толпа ринулась к городской тюрьме. Охрана увидел ревущую массу вооруженных людей, разбежалась. Мигом были сбиты замки, и сияющие от счастья узники тут же присоединились к своим освободителям. Разин ввел в городе казачье самоуправление и, оставив в Саратове атаманом Григория Савельева, двинулся с войском вверх по Волге к Самаре.
Город был основан в 1586 году на левом возвышенном берегу Волги при впадении в нее реки Самары, давшей название новой крепости. Самара строилась медленно, и к приходу сюда разинцев город не представлял собой серьезного укрепления. еще до прихода казаков здесь произошли яростные столкновения между горожанами, богатая часть которых всячески противилась приходу разинцев, справедливо полагая, что их ждут не лучшие времена, если молодцы Степана Тимофеевича войдут в Самару. Беднота взяла в этой схватке верх, и Самара гостеприимно распахнула ворота перед разинцами.
- Изменники и богоотступники! – кричал воевода Иван Алфимов, - когда горожане тащили своего недавнего господина в воду, чтобы утопить. – Ужо придет время, государевы воины учинят над вами суд, иуды”. Алфимова утопили, а вместе с ним были казнены многие дворяне, приказные и начальные люди, имущество их собрано на площади и принародно подуванено меж всеми повстанцами. В городе появилось казачье самоуправление, высшим органом которого стал всегородской круг.
Михаил Астапенко, член Союза писателей России, академик Петровской академии наук (СПб)