19 августа 1990 года гражданский самолет компании «Аэрофлот» перевозил на борту 15 заключённых. Их этапировали из временного изолятора города Нерюнгри в Якутск. Помимо них на борту находились 85 пассажиров, семь членов экипажа и всего три конвоира. Самолёт взлетел рано утром в 6:25. Уже через четверть часа диспетчерская аэропорта получила сигнал: «Опасно». Заключённые захватили самолёт.
Организатором угона выступал заключённый Сергей Молошников. Он и его заговорщик Владимир Петров остались в ИВС. Поэтому двое других соучастников Андрей Исаков и Владимир Евдокимов взяли на себя роль руководителей. Они пронесли на борт спрятанный в протезе обрез, который за две недели до операции получили у одного из охранников, выменяв его на импортный спортивный костюм. Этим оружием они и угрожали экипажу и милиционерам. Как уже было сказано выше, на борту было всего три охранника. Это было не единственное нарушение конвоирования. Оказалось, что из 15 заключённых, лишь трое летели в наручниках. Почти все арестанты, за исключением шестерых, примкнули к бунтовщикам.
Захват самолёта начался с того, что Исаков передал стюардессе Татьяне Шарфаргалиевой записку:
«Девочки! Передайте командиру… взорвем все… только без паники. Прошу прощения, но у нас нет другого выхода. Лучше смерть, чем такая жизнь».
Татьяна показала её другим членам экипажа, в том числе и пилотам. Но последние решили, что это розыгрыш. С вопросом, не шутка ли это, девушка подошла к Исакову. Это вывело его из себя: он вскочил с места, стал размахивать обрезом, крича: «Какие шутки? Оставаться на местах, самолет захвачен!» На это среагировал сержант Сергей Борща. Он направил дуло автомата на заключённого. Тот тоже выставил перед собой обрез. Когда двое других конвоиров потянулись за оружием, Евдокимов приструнил их, указав на сумку, в которой якобы лежала бомба. На деле это был муляж, слепленный из глянцевых журналов, газет, белой бумаги и крышек от корвалола.
Когда в салон пришёл бортинженер Алексей Каморин, напряжение стало нарастать. Женщина, сидящая с ребёнком за спиной Евдокимова, запаниковала. Она начала плакать, умоляя бандита не стрелять. Каморин хотел проверить содержимое сумки, но ему не дали. Чтобы при выстрелах не произошла разгерметизация салона, бортинженер уговорил милиционера подчиниться требованиям мятежников. Присоединившиеся к захвату заключённые отобрали у конвоиров оружие. Дальше Исаков и Евдокимов приказали лететь обратно за их товарищами.
В аэропорту они обменяли детей, женщин (всех, кроме проводниц) и шестерых заключённых, отказавшихся присоединяться в этой афере, на Молошникова и Петрова. К оставшимся пассажирам они по-своему проявили снисхождение. Когда самолёт снова взлетел, бунтовщики поделились с ними своим провиантом, выложив на тележку хлеб, сало, колбасу и консервы. Кто-то из арестантов прошёлся с ней по салону, предлагая всем подкрепиться. Ведь путь у них был не близкий – заговорщики планировали побег в Пакистан. Планируя угон, Молошников взял в расчёт тот факт, что у СССР с этой страной были сложные отношения. Это значило, что там они могли найти убежище, из которого их не выдадут властям.
Дозаправившись в Красноярске, самолёт полетел в Ташкент. Там советские преступники отпустили на ночёвку почти весь экипаж, кроме пилота. Когда наутро никто не вернулся на борт, захватчики пригрозили расстрелять конвоиров. Исаков выволок связанного сержанта Борща из салона и прокричал: «За упрямство милицейского начальства и неуважения к братве ответишь собственной жизнью». Таким образом бандиты добились, чего хотели: на борт были доставлены другие пилоты, а вместе с ними оружие, патроны, бронежилеты и парашюты.
Едва самолёт вошёл в воздушное пространство Пакистана, ему на хвост «упали» военные истребители. Они сопроводили судно до аэропорта в Карачи. Однако приземлиться ему не дали, пилотам пришлось кружить до тех пор, пока топливо почти не закончилось. Лишь после этого им позволили совершить посадку в поле. Арестанты заявили, что не хотят жить в СССР и просят убежище. Советских перебежчиков пакистанские военные и полиция радушно приняли, отвезя в аэропорт и накормив их. Но недолго музыка играла.
Молошников не ошибся: заключённых действительно не выдали Советскому Союзу. Но и мириться с их выходкой никто не собирался. Непрошенных гостей было решено судить по местным законам: за угон самолёта им полагалась казнь. Однако тут советским заключённым повезло: поскольку они захватили чужое судно, их приговорили к тюремному заключению сроком на 21 год.
Условия в пакистанской тюрьме были чудовищными: жара под 60 градусов, отсутствие воды, телесные наказания, в качестве еды переперчёная каша и лепешки из отрубей, голый пол вместо спального места, клопы. Ко всему этому стоит добавить и незнание языка, которое усложняло общение с тюремщиками. Когда граждане СССР стучали по решёткам, прося воды, то получали лишь тумаки. Между соучастниками побега начались ссоры и потасовки. В одной из стычек преступники расправились со своим товарищем Сусловым, инсценировав его добровольный уход из жизни. А вот Владимир Петров сам наложил на себя руки, протестуя против тюремных условий. Многие в заточении подсели на тяжёлые запрещённые вещества. Некоторые, в том числе и организатор побега Молошников, приняли ислам.
Российский консул иногда навещал беглых сограждан, он приносил им журналы и газеты на родном языке. Многие из заключённых пытались поддерживать связь с близкими. Вот письмо Андрея Исакова:
«Здравствуйте, мои дорогие родители, папа и мама! Я очень хочу вас просить, чтобы вы простили меня. Я прекрасно понимаю, какие неприятности и переживания предоставил вам. Вы хотели приехать в Пакистан, я очень против, этого делать не надо. Я всё понял. И, даст Бог, свидимся на русской земле, прекраснее которой не может быть во всем мире. Ваш сын Андрей».
Летом 1997 года шестерым беглым и в самом деле удалось вернуться на русскую землю. Их отпустили в связи с амнистией, приуроченной к 50-летию Пакистана. Любопытно, что несмотря на всё пережитое, несколько человек писали прошения правительству Российской Федерации, чтобы им позволили остаться жить в Пакистане. Но тут уже принимающая сторона ответила им отказом. В итоге все шестеро, в том числе Молошников и Исаков, прибыли в Россию. Здесь их приговорили к 15 годам лишения свободы, но вскоре им зачли перенесённые в пакистанском заключении сроки.
Один из заключённых впоследствии признавался, что воспринимал все события как приключения, которое, будучи вменяемым человеком, никогда бы не стал повторять.
Ещё больше интересных материалов – в нашем Telegram-канале!
