Академик Покровский написал как-то, что история – это политика, опрокинутая в прошлое. Я заинтересовался книгой британского автора Ричарда Коэна, который рассказал о самых разных историках с их преимуществами и недостатками. В их которых он включает и обычных авторов, вплетающих в канву истории свои творения. Начинает он с Геродота, заканчивает современными телеведущими. Предупреждаю: повествование Коэна предвзято, как и у любого историка. У каждого своя правда.
Первые истории-мифы передавались в устной форме и потому рифмовались, чтобы было легче запоминать. Передавалось то, что хотели слышать, а именно приятное уху. Вот и Геродот пересказывал легенды, не чураясь и выдумки. Фукидид, в отличие от него, рассказывал в своей Истории Пелопоннесской войны то, что знал сам и чему сам был свидетелем. Ему было не столько важно развлечь читателя, сколь убедить его в своей версии произошедших событий. А именно оправдать собственное поведение. Правда, он тоже креативил, выдумывая речи политиков на основе их мотивов. Ну а что вы хотите – традиция записи выступлений насчитывает лишь пару столетий. Сэмюэл Джонсон занимался придумыванием речей в парламенте в восемнадцатом веке.
Труды Геродота и его последователей стали известны нам по причине изобретения письменности. Она дала нам услышать голоса прошлого, а с изобретением доступных алфавитов демократизировала процесс создания текстов и положила начало профессии писателя. Без греческого алфавита не было бы ни прозы, ни театра. Даже сам язык в определённой степени стабилизировался.
Слава греков-первопроходцев заставила взяться за перо многих римлян, начиная с Полибия и заканчивая Светонием. Но ещё задолго до самого Геродота были написаны первые книги Библии – внушительного произведения, скомпонованного их труда более чем четырёх десятков авторов, главным образом священников и пророков, писавших на трёх разных языках. Большинство из них повествовали о давно минувших событиях и не чурались выдумки. Где свидетельства существования царя Соломона? Их нет. Конечно, не обошлось и без заимствований из чужих мифов. Даже в Десяти заповедях можно отыскать фрагменты договоров с хеттами. А история Ноева ковчега, списанная с легенды о Гильгамеше? Сказки? Конечно. Сами евреи считали так и не стремились толковать ранние книги Писания буквально.
Авторство Пятикнижия сегодня приписывается четырём более разным источникам, которые были искусно сведены в единое целое. Можно заметить, что о многих событиях рассказывается дважды, и это не просто так: разные версии принадлежат разным авторам. Дело в том, что сама религия эволюционировала, и необходимо было внести новые толкования. Один автор происходил из царской семьи и писал между 848 и 722 годами до нашей эры. Адам и Ева, Вавилонская башня, Моисей, Исход и горящий куст – его творения. Ещё один жил в Израильском царстве и творил между 922 и 722 годами до нашей эры. Он был большим мастером и не рисовал чёрно-белых картин, делая героев несовершенными, а злодеев изображая более-менее адекватно. В 622 году до н.э. была найдена пятая книга Моисея – Второзаконие. Сегодня известно, что это была фальшивка, написанная незадолго до её обнаружения. Её, как и шесть других книг, скомпоновал один редактор из Силома, известного своей литературной традицией. Жил он в царствование царя Иосии в конце седьмого века до н.э.
Падение Иерусалима и вавилонский плен вынудили искать решение проблемы несбывшегося божественного правления давидова царского семейства. Решением было вставить в разных местах объяснения, обусловливавших это правление соблюдением Завета. То есть отошли от него – сами виноваты. Этим не только объяснилось прошлое, но и появилась надежда на будущее: будьте верны Господу – и вам восполнится всё утраченное. Вдохновителем и первоначальной, и пересмотренной версий, является, по-видимому, пророк Иеремия. А записывал и компоновал его друг и секретарь Варух. Прошли века – и последний редактор, Ездра, добавил в канон ещё один источник из круга священников-ааронидов. Ездра мастерски сплёл все четыре источника воедино и дал понять своему народу, что восстановление Храма – это не начало, но продолжение традиции.
Новый завет, в отличие от Ветхого, писался с целью вдохновения верности Христу и сохранения его в памяти. Но книги его – не история, хоть они и не лишены историческое значения. Их цель – обратить читателя в христианство. Матфей писал своё евангелие для евреев-христиан. Первым, однако, он, скорее всего, не был, а пользовался мрачноватым трудом Марка, который по последним данным, не был тем самым проповедником, упомянутым в Деяниях. Кем бы он ни был, его повествование о жизни Иисуса считается самым достоверным. Потом был Лука, который написал не только евангелие, но и Деяния. Глядя на его произведения, нельзя не признать, что он оказался блестящим историком. Хоть во многом из того, что он написал, можно усомниться. Чего ради он привёл Вифлеем местом рождения Христа? Уж не потому ли, что в том же месте родился и был помазан на царствие Давид? Четвёртое евангелие не было написано Иоанном, а является плодом коллективного творчества его школы на протяжении полувека. И хоть оно пользуется меньшим доверием у историков, но в то же время не лишено достоинств: когда пишут многие, картина получается более объективная.
Нельзя считать Библию буквальной историей. Конечно, некоторые книги писались на основе недавних событий. Но большинство повествует о далёком седом прошлом, о котором не сохранилось ничего, кроме легенд. Эти легенды, сдобренные выдумкой, и легли в основу книг авторов Священного писания. Сегодня у нас нет свидетельств ни исхода из Египта, ни завоевания Ханаана, ни даже взятия Иерихона. Но всё же Библия – не только миф и пропаганда, но и исторический документ. Это кладезь мудрости и тоже часть истории, пусть и в креативно переработанном виде.
В отличие от Библии, Коран имеет одного автора - Аллаха. И, разумеется, текст его обязан быть свободен от недостатков. Вот только толковать его можно по-разному. Магомет служил лишь транслятором воли Всевышнего. Вне сомнений, он существовал на самом деле, хоть сама его персона, упомянутая в Коране четырежды, довольно непрозрачна. Трудно поверить, что столь яркое произведение сорвалось с губ неграмотного купца из языческого города среди пустыни. При том авторитете, которым пользуется в обществе Коран, не удивляет, что историки до сих пор не внушают у мусульман большого уважения. В доисламские времена об истории не писали, о ней говорили. И потому неизбежно эти рассказы становились отражением современных реалий. Прошлое было предметом легенды, мифов и догадок.
А всё же были у них серьёзные авторы, и прежде всего Ибн Хальдун, который стал пионером системного анализа. Он собаку съел на политических интригах, но в конце концов это не спасло его от опалы, в которой он писал свои труды, и прежде всего Мукаддиму. Об истории он писал так:
Она имеет дело с такими условиями, затрагивающими природу цивилизации, как например, дикость и общественность, групповые чувства и разные методы, при помощи которых одна группа людей достигает превосходства над другой.
Написано в четырнадцатом веке, между прочим. Он спрашивал: «Почему историки совершают ошибки? И отвечал, что причины – предвзятость, доверчивость и неведение касательно того, что вероятно.
Несмотря на популярность его ярких мыслей в Персии, арабы игнорировали их и оставались ограниченной цивилизацией. Части всё более ограничивавшей себя исламской цивилизации пережили долгий культурный упадок. Сотни лет книгопечатание было под запретом, частично из страха того, что доступность Корана сделает неизбежным его неправильное толкование. Когда Наполеон вторгся в Египет в 1798 году, в стране было лишь три процента грамотных. Круг замыкается в наши дни. Сегодня к историкам снова стали относиться с подозрением, если не с презрением. Всё в духе известного хадиса:
Кто уподобляется какому-то народу, становится одним из них.
Европейское Средневековье вряд ли было намного лучше в этом отношении. Историческое повествование служило главным образом помощником веры, чтобы быть иллюстрацией торжества христианства. Светские биографии сменились житиями святых. Многочисленные ценные трактаты больше не переписывали. Труды Григория Турского и Беды Достопочтенного кишат чудесами. Хроники предвзяты и фрагментарны, и даже гобелены являются образчиками лжи. Гарольду ткачи-оппозиционеры пририсовывают стрелу, которая его убила, в то время как норманнские пропагандисты рассказывали о том, как его пронзило копьё. На самом же деле его, скорее всего, зарубили топором.
Выдумать английскую историю с никогда не существовавшим королём Артуром? Легко! Спросите у Гальфрида Монмутского. Но время шло. Анналы не давали толкований событий, а хроникёры становились всё более «дерзкими». Они хотели влиять на умы.