Четырёхдневную длинную сессию дон Хуан называл митотой.
Церемония была посвящена божественному кактусу пейот (пейотль, пейота).
В ней участвовали продвинутые мастера (пейотеро) со своими учениками. Песнопениями и приёмом растения, содержащего мескалин, руководили Хуан Матус и ещё два старика его возраста. Всё это происходило во время ночных бдений. В дневное время женщины-помощницы, остававшиеся ночью за пределами обрядового пространства, приносили мужчинам воду и ритуальную пищу.
Первая ночь
Я принял 8 бутонов пейоты. Они не оказали на меня никакого воздействия, а если оно и было, то очень маленькое. Я держал глаза закрытыми, так я чувствовал себя гораздо лучше, не засыпал и не уставал. Под конец бдения пение стало необычайно гармоничным. На короткий момент я почувствовал вдохновение. Затем захотелось плакать, но когда песнь закончилась, это чувство пропало.
Мы поднялись со своих мест и вышли из помещения наружу. Женщины дали нам воды. Некоторые из мужчин принялись полоскать рот, а другие — пили. Мужчины не разговаривали вообще, тогда как женщины болтали и хихикали целый день. Ритуальная пища подавалась в полдень; она состояла из варёной кукурузы.
Вторая ночь
После захода солнца руководитель пропел свою ритуальную песню и таким образом открыл новый цикл песнопения и принятия пейоты. Закончился он утром, когда каждый спел свою песню в унисон с другими.
Выйдя наружу, я не увидел так много женщин, как вчера. Кто-то дал мне воды, и больше я не интересовался окружающим. Как и раньше, мною было сжёвано 8 бутонов, однако эффект был другим.
Это случилось под конец ночи, когда пение вдруг сильно ускорилось и все запели одновременно. Я почувствовал: кто-то или что-то снаружи просится войти. Не могу сказать, для чего было задумано пение — чтобы не дать "кому-то" войти или для того, чтобы "кого-то" пригласить внутрь.
Я был единственный, кто не знал никаких песен. Мне казалось, все они вопросительно смотрят на меня, особенно молодые люди. Моё смущение росло, и я закрыл глаза.
Потом я понял, что могу воспринимать происходящее гораздо лучше, если держу глаза закрытыми. Эта идея безраздельно завладела всем моим вниманием. Я закрывал глаза и видел перед собой людей. Открывал глаза — и картина не изменялась. Окружающее оставалось тем же самым, независимо от этого.
Внезапно всё исчезло или разрушилось передо мной. Вместо привычной картины появилась человекоподобная фигура Мескалито, каким я его видел 2 года назад. Он сидел в отдалении, повернувшись в профиль ко мне. Я застыл и уставился на него, но он не посмотрел на меня и ни разу не повернулся ко мне.
Я подумал, что делаю что-то неправильно, и это удерживает его на расстоянии. Поднявшись, я направился прямо к нему с намерением спросить об этом. Однако движение разогнало образ, он начал гаснуть, на его месте появились фигуры участников митоты. Я снова услышал громкое, неистовое пение.
Я вышел в близлежащие кусты и немного прогулялся там. Все предметы были отчётливо видны. Я заметил, что вижу в темноте, но это уже не очень волновало меня. Меня волновал лишь один вопрос: почему он меня избегает?
Возвращаясь, чтобы присоединиться к группе, я уже готов был войти в дом, как услышал тяжёлое громыхание и сотрясение почвы. Гудела земля. Я узнал звук, который слышал 2 года назад в долине пейоты.
Я снова побежал в кусты, так как был уверен, что Мескалито там, и хотел его найти. Но его там не оказалось. Я ждал до самого утра и присоединился к другим перед самым завершением сессии.
Днём повторилась та же самая обычная процедура. Усталости не чувствовалось, однако я всё же немного поспал.
Третья ночь
Вечером в субботу, 5 сентября 1964 года, старик запел свою песню пейоты, начиная ещё один цикл. В эту ночь я сжевал только 1 бутон, не слушая песен, да и вообще не обращал внимания на происходящее вокруг. С самого начала всё моё существо было сконцентрировано на решении одной задачи. У меня было подозрение, что мне недостаёт чего-то ужасно важного для всего моего существования.
Пока остальные пели, я начал вслух просить Мескалито научить меня песне. Моя мольба сливалась с их громким пением. И почти сразу у меня в ушах раздалась песня. Я повернулся спиной к группе и слушал слова, мелодию, повторял всё снова и снова, пока не разучил всю песню. Это была длинная песня на испанском языке. Потом я пропел её группе несколько раз. И вскоре до моего слуха дошла ещё одна песня. К утру я уже пропел обе песни бесчисленное количество раз. Ощущение было такое, будто полностью обновился и воспрял к новой жизни.
После того как нам дали воду, дон Хуан вручил мне мешок, и все мы отправились на сбор пейоты в холмы. Прогулка оказалась трудной и длинной. Под конец мы подошли к низкому плоскогорью. Здесь я увидел несколько растений пейоты, но по какой-то странной причине глядеть на них не хотел. Мы собрали бутоны и вернулись назад.
Четвёртая ночь
Вечером 6 сентября, после захода солнца руководитель снова открыл цикл. Никто, правда, не сказал ни слова, но я совершенно чётко осознавал, что начинается последнее бдение. В этот раз старик пропел новую песню. Мешок со свежей пейотой пустили по кругу. Впервые я пробовал свежие бутоны. Они были мягкие и сочные, но жевать их было тяжело. Свежие растения напоминали недозревшие фрукты, более острые и горькие, чем сухие бутоны. Лично мне они показались намного более живыми.
Я сжевал 14 штук; в подсчёте был очень аккуратен. Не успел я закончить последний бутон, как вновь услышал знакомое грохотание, означавшее присутствие Мескалито. Все неистово запели. Очевидно, и дон Хуан, и каждый присутствующий тоже слышали этот звук. Не хочется думать, что их реакция была ответом на знак одного из них, поданный с целью обмануть меня.
И тут я почувствовал, будто меня захватила великая волна мудрости. Предположения, построенные мной в течение последних трёх лет, превратились в уверенность. Мне потребовалось три года, чтобы понять или, скорее, открыть: кто бы ни обитал в кактусе Lophophora williamsii, он никому не обязан своим существованием, а живёт в большом мире, как самостоятельное существо. Теперь я это узнал.
Я лихорадочно запел, насколько хватало голоса. Было такое чувство, что песни пребывают внутри тела и непроизвольно сотрясают меня. Мне срочно надо было выйти наружу и найти там Мескалито. Иначе я бы взорвался прямо на месте. Я вышел и побрёл по направлению поля пейоты, продолжая распевать свои песни. Теперь стало известно: они мои личные песни и являются неоспоримым доказательством моей индивидуальности. Я осмысливал каждый свой шаг. Шаги громко резонировали в земле. Их эхо заставляло меня переживать неописуемый восторг при одной мысли, что я человек.
Путешествие в состояния необычной реальности
Все растения пейоты на поле переливались голубоватым светом. У одного растения свет был очень ярок. Я сел перед ним и исполнил ему мои песни. И пока я пел, из растения вышел Мескалито — та же самая человекоподобная фигура, которую я видел раньше. Он посмотрел на меня. С великой дерзостью — для человека с моим темпераментом — я пел для него. Слышался звук то ли флейты, то ли ветра — знакомая музыкальная вибрация. Казалось, как и 2 года тому назад, он сказал: "Чего ты хочешь?"
Мне пришлось говорить очень громко. Я сказал ему: во всей моей жизни и во всех моих поступках есть какое-то упущение, но я не знаю какое. Просил рассказать его, что неправильно в моей жизни, а также назвать своё имя, дабы я мог его позвать, когда будет такая нужда. Он посмотрел на меня, вытянул губы в трубочку, которая достала до моего уха, а затем произнёс имя.
Внезапно я увидел своего отца, сидящего посреди поля. Затем поле исчезло, сцена перенеслась к дому моего детства. Мы с отцом стояли возле фигового дерева. Я обнял его и поспешно начал рассказывать всё то, что никогда раньше не был в состоянии сказать. Все мысли были краткими и уместными, как если бы у меня не было времени и надо было сказать обо всём сразу. Поколебавшись, я сказал о своих чувствах по отношению к нему, чего никогда не осмеливался сделать при обычных обстоятельствах.
Отец мой ничего не говорил. Он просто выслушал меня и был от меня убран куда-то обратно. Я снова остался один и плакал от угрызений совести и печали.
Я пошёл по полю пейоты, называя имя, которому научил меня Мескалито. Вдруг что-то возникло из странного мигающего света на одном из растений. Это был продолговатый светящийся объект, сноп света величиной с человека. На какое-то мгновение он осветил всё поле интенсивным янтарным светом, потом посветил на небо над моей головой. Знаменательное, чудесное зрелище!
Потом я услышал ясное указание, исходящее от Мескалито — съесть ещё один бутон. Я лёг на живот и принялся жевать верхушку растения. Пейота воспламенила меня, наполнила каждую клеточку моего тела теплом и каким-то откровением. Всё ожило. Всё предстало в острых контурах и интригующих подробностях. И в то же время всё оставалось таким простым. Я был повсюду. Я мог видеть и внизу, и вверху, и вокруг, всё одновременно.
Это особенное ощущение длилось достаточно долго, чтобы я смог его осознать. Затем оно сменилось на противоположный ему ужас, который стремительно обрушился на меня. Сначала мой удивительный мир безмолвия был потрясён резкими звуками. Потом они стали громче и непрерывными, как если бы приближались ко мне. И постепенно я утратил чувство парения в мире недифференцированного, безмятежного и прекрасного бытия. Шум надвигался гигантскими шагами. Что-то чудовищное дышало и шевелилось вокруг меня. Мне показалось, оно охотится за мной.
Я побежал и спрятался за валун, стараясь определить оттуда, кто это преследует меня. На один миг я выполз из своего укрытия, желая осмотреться. И тот, кто был моим преследователем, напал на меня. Он был как морская медуза, накрывшая меня собой и старающаяся раздавить меня своим весом. Однако я обнаружил себя лежащим в расщелине. Ясно было видно, "медуза" не закрыла всю поверхность земли вокруг меня. Оставался свободный клочок земли под валуном. Я пополз туда и заметил, как огромные капли жидкости падают с этого чудища. Я почему-то знал, что это кислотные желудочные выделения, которые должны растворить меня. Одна капля упала мне на руку. Я попытался смочить её слюной и стереть землёй. И в тот момент я начал весь испаряться.
Испарившись, я всплыл на свет, думая, что "медуза" действительно меня растворила. Я смутно различал свет, который пробивался откуда-то из под земли и становился всё ярче. Солнце вставало над горами.
Очень медленно я возвращался к обычному чувственному восприятию. Я лежал на животе, положив подбородок на согнутую руку. Растение пейоты передо мной засветилось, и не успел я моргнуть глазом, как продолговатый свет появился снова. Он завис надо мной. Свет коснулся всего моего тела, придал ему силу спокойствия и укатился из виду прочь.
Я бежал всю дорогу к месту, где были остальные мужчины. Потом мы все возвратились в город. Дон Хуан и я остались на один день с руководителем митоты, Роберто. Я проспал всё время, пока мы там находились. Когда мы собрались уезжать, молодые люди,которые принимали участие в сессии пейоты, подошли ко мне. Они по очереди обнимались со мной и робко смеялись. Каждый из них представился. Я проговорил с ними несколько часов.
— Приезжай ещё, — сказал один из молодых людей.
— Мы тебя все ждём, — добавил другой.