Я не знаю как оказался взаперти, среди других пленников. Я не помню, сколько времени тут нахожусь. В изоляции время течет совсем иначе. Считать дни бессмысленно, ведь единственной мерой жизни здесь является смерть. Твоя или чужая. Потому что кто-то из пленников неизменно погибает. Сегодня умерла Флора. Она лежала, как и другие до нее, на спине, устремив лицо к черному непроницаемому потолку. Я бродил от стены до стены, стараясь не смотреть на ее округлившийся живот. Можно ли считать, что сегодня я пережил еще, как минимум, две жизни? Вскоре ОН заберет ее. Не знаю, чего ОН хочет. Некто, кого не разглядеть, появляется, чтобы сбросить нам крохи еды. Их слишком мало, чтобы утолить голод, который уже стал постоянным. Я не вижу, но знаю, что ОН наслаждается зрелищем, когда мы деремся за пищу. Ведь поест только тот, кто сильнее или быстрее. Я должен сбежать. Но отсюда нет выхода. И все равно я не сдаюсь, хоть и перестал биться о стены в неистовом желании сделать хоть что-то. Выбраться. Спастись. — Не надоело? — как-то раз спросил одноглазый старик, наблюдая за моими попытками превратить себя в паштет. Он не бродил туда-сюда, как остальные пленники, а подпирал собой стену. Иногда отлипал от нее, чтобы слизать остатки еды, размазанные по каменному полу. — Нет! — я бросился на преграду, но слишком сильно приложился головой с громким «Бам!. — Ой-ёй, утихомирься, пацан, — старик устало выдохнул. — Стену не пробьешь, зато привлечешь ЕГО внимание. И поверь, он явится не для того, чтобы сбросить нам еще немного еды. — Что? — я оживился, почти с мольбой глядя на одноглазого, — ты знаешь, кто ОН? И зачем мы ему? Зачем ему всё это?! Старик причмокнул губами. Закрыл глаз. И провалился в сон. Я пытался разбудить его. Угрожал. Плакал. Но к этому разговору мы больше не возвращались. А сегодня случилось то, что опровергло мою позицию «хуже и быть не может». ОН не явился забрать тело Флоры, как других до нее. И не принес нам еду. Мы ждали. Долго. Настолько, что голод становился нестерпимым. Вокруг перешептывались, что ОН забыл о нас. Я же точно знал, что этот некто ужесточил эксперимент. Очень скоро оголодавшие пленники начнут жрать друг друга. Первой съели Флору. Сначала мы поедали тех, кто умирал. Потом тех, кто слабее. А затем произошло чудо: люк в потолке вдруг открылся. Это был мой шанс. Пока ОН скидывал нам еду, я со всех оставшихся сил сиганул в проем. *** — Ася! Вот же блин, Ася! — Кирилл разглядывал аквариум, схватившись за голову. — Чего? — блондиночка, пыхтя, втащила чемодан, оклеенный пленкой и штрихкодами аэропорта. — У автокормушки заклинило затвор. Китайское дерьмо! В ней корма на все две недели. — Ого! — девушка подлетела к аквариуму приглядываясь. — Удивительно, что рыбки еще живы. Смотри, даже одноглазый сомик в порядке — вон, сидит на том же стекле. — Угу, — Кирилл поспешно открыл крышку, сыпанув корм. — Ай! Зараза! Куда?! Перед лицом удивленных людей из проема вылетела маленькая рыбка. Плюхнулась на ковер, задергалась и затихла. — Я ее в руки брать не буду, — заявила Аня и решительно направилась к чемодану. Кирилл вздохнул, закрывая кормушку. *** Старый сом сполз со стекла, собирая опавший на дно корм. Может быть, прыгучий бунтарь и правда обрёл свободу. Автор: Саша Малетина Оригинальная публикация ВК.
