Самоед поделился на досуге историей о трудовом воспитании в самом начале воинской службы: На тему: "И я там был." - Воспоминания о срочной службе в Советской Армии.
Вот, не был я в "учебке" образцовым курсантом: то шапку у меня сперли ( по мнению сержанта, я шапку сам пр…бал), то в оцеплении задремал у костра, а прилетевший уголек прожег на мне бушлат, телогрейку, гимнастёрку и опалил нижнюю рубаху.
Да и с физо, кроме бега, бывали проблемы. В общем, по мнению сержантов, требовалось мне дополнительное трудовое воспитание. Поэтому и назначения в наряды я получал соответствующие задачам по моей перековке…
Очередной такой наряд привёл меня на свинарник. Там нас с коллегой из учебного взвода, встретил довольно неопрятный, странно пахнувший, даже на фоне местных "ароматов", какой-то неказистый и до "невозможности" ушитый младший сержант-свинарь.
Вкратце объяснив, чем и как кормить подопечных, где и куда убирать отходы их жизнедеятельности, он закрылся в отгороженном там же "служебном кабинете". Работа была не сложной, в помещении было тепло, хоть и воняло - ну очень неприятно.
Всё бы ничего, но передвигаться по свинарнику сильно мешали полчища крыс. То есть, это была толпа разных по размеру грызунов, которые, не обращая никакого внимания на людей, хаотично носились, дрались между собой, бегали по свиньям, издавая противные звуки.
Попривыкли мы быстро и выполняли поставленную задачу, распинывая ногами наглых животных. Ночью случился казус. "Задолбавшись", мы присели на скамейку и задремали. Проснулись от дикого свинячьего визга.
И в одном из загонов увидели клубок крыс, которые визжали, чавкали и дрались одновременно. Наш руководитель выскочил из своего офиса и моментально навёл порядок, разогнав всех черенком от лопаты, включая и нас. Оказалось, все мы, кроме голодных зверьков, проспали роды.
И родившихся поросят тут же употребили в пищу. Свинарь был очень расстроен, зол и пообещал нам интенсивный секс. Закончилась безумная ночь. День начался с обычных свинских забот и непрекращающейся борьбы с грызунами.
Крысы постоянно напоминали, что бдительность при общении с ними терять нельзя. Напарник принёс мне обед. Сел я на пенёк, снял шапку, как учили, положил в неё хлеб и начал трапезничать, черпая из котелка кислющий борщ.
Хвать хлеба, а его нет. Унесли конкуренты. Не успел я допить чай, как передо мной материализовался наш руководитель и, ткнув в меня пальцем, прогнусавил: "За мной салабон".
Задача, поставленная передо мной, показалась мне даже интересной. "Привезёшь ЖПО", - коротко отдал приказ командир.
Вон лошадка, вон санки, вон бочка. Бочка с ЖПО (жидкие пищевые отходы) у столовой. Перегрузить и доставить к месту кормления. При этом, его совершенно не интересовало - умею ли я обращаться с лошадью. "Она сама всё знает", - изрёк и так же внезапно исчез мелкий начальник.
Втайне радуясь, что имею такой опыт, а этот прыщ об этом не знает, я запряг кобылку в сани и напевая песенку водовоза, почему-то вынырнувшую из памяти, направил клячу за ЖПО. Денёк был солнечный, морозный, настроение моё поднималось.
Я ехал и вспоминал недавние благословенные деньки, проведённые на сельхозработах с десантом родного радиозавода, где получил, хоть и небольшой, но опыт обращения не только с лошадкой…
Успешно справившись с первыми двумя задачами, изрядно попотев и извозившись в этих самых ЖПО, встал на санки за наполненной почти до краёв бочкой и сказал каурой: "Ну, поехали домой".
Находясь в расслабленном состоянии, вновь потерял бдительность и немедленно был наказан. Путь домой начался со спуска, а опыта править лошадкой, запряжённой в сани, на спуске я не имел.
И понял это, когда кобыла моя взбрыкнула. Натянув вожжи, я поскользнулся на замерших ЖПО, показалось, что бочка зашевелилась. Схватившись за бочку, отпустил вожди. Лошадке мои действия не понравились.
Она ещё раз взбрыкнула, шарахнулась в сторону и врезалась оглоблей в сосну. От удара оглобля выпала из хомута, сани повело, бочка наклонилась вперёд, я за ней. Перелетев через упавшую бочку, аккурат нырнул в жидкие пищевые отходы.
"Это жопа, а не ЖПО", - промелькнуло в моём сознании. Не сумев догнать лошадку, весь в ЖПО, предстал пред суровые очи свинского начальника. Пообещав мне уже секс до смерти, младший сержант убыл искать "несчастное животное". Но оказывается она и правда сама всё знала. И уже шла на встречу своему начальнику…
Оставшееся время в наряде прошло у меня, как в тумане, с одной только мыслью: "Когда же это закончится?". Долгожданный час настал, и мы начали "сдавать наряд" новым перевоспитуемым.
И когда я в предвкушении предстоящего "хавчика", намылился исчезнуть из этого свинства, на пути моём снова возник главный по свинюшкам. Он не произнёс классическую фразу: "А Вас Штирлиц, я попрошу остаться".
Он снова ткнул в меня пальцем и так же прогнусавил: "А ты, наряд не сдал". Немая сцена. Я молча смотрел на его шевелящийся рот и не верил, что слышу это: "Тебе вчера ЖПО оставили? Оставили! И ты должен оставить."
На мой робкий вопрос где их взять, он махнул рукой: "Пойдём, покажу". Недалеко от свинарника имелась мёрзлая куча, которую я должен колупать, добывать из неё куски и носить в помещение, где новый наряд будет это разогревать в огромной кастрюле на печи и кормить оставшихся голодными по моей вине поросюшек.
Я попытался аргументировать, что меня потеряет командир отделения, что не ужинал я.
"Сделал дело, гуляй смело", - в заботе о свинках, начал сыпать пословицами мл. сержант.
В последней надежде на избавление, я попросил уходящего напарника напомнить обо мне отцу-командиру.
Как назло, резко похолодало, задул сильный ветер, началась пурга. Как Павка Корчагин из старого кино, ещё с Лановым, я долбил ломом и кайлом эту кучу, изматывая себя, чтобы не замёрзнуть, изредка отогреваясь в свинарнике.
Никто за мной не пришёл и ужин не принёс. Я долбил и долбил, уже практически бездумно, даже не мечтая об избавлении. В расположении своего взвода я появился после 02 часов. Как сомнамбула возник в спящем и храпящем кубрике, присел на табуретку, зажав между ног почти отмороженные руки.
Проснувшийся командир отделения, зевнул и пробурчал: "А, пришёл? А что не докладываешь?" И не дав мне ответить, продолжил: "Иди, давай отмойся и почистись, чтоб не воняло здесь".
Отвернувшись, улегся, но вдруг повернулся и уже четко изрек: "Ничего, злее будешь.". Конец истории…».
