Люди разделяются во мнениях о том, как оценивать арабо-израильский конфликт. Неужели защитники и критики Израиля где-то снабжены когнитивными фильтрами, так что они неизбежно интерпретируют каждый акт исламистского терроризма или каждое движение израильских военных противоположным образом, обвиняя одну сторону, но никогда другую, независимо от того, что происходит на Ближнем Востоке? Убивал ли ХАМАС израильских мирных жителей в ходе тотального погрома в 2023 году потому, что боевики ХАМАСА по религиозным соображениям вынуждены демонизировать евреев? Или они сделали это потому, что они борцы за свободу, сопротивляющиеся угнетению Израиля и убийствам палестинцев? Неужели Израиль блокирует Газу и вторгается в нее потому, что ХАМАС должен быть уничтожен во имя всего хорошего и святого? Или Израиль делает это потому, что израильские евреи не уважают права палестинцев и попали в спираль обреченности, как будто дальнейшее насилие разрешит конфликт, а не создаст еще одно поколение исламистских повстанцев/террористов? Ключ к разгадке проблемы заключается в том, что прогрессисты склонны болеть за аутсайдеров, в то время как консервативная интуиция более авторитарна, поэтому консерваторы с большей вероятностью будут уважать доминирующих. Таким образом, в основе арабо-израильского конфликта лежит некоторая двусмысленность в отношении того, на чьей стороне, так сказать, Давид, а на чьей - Голиаф.
Двусмысленность арабо-израильского конфликта
С одной стороны, вы можете интерпретировать ситуацию на Ближнем Востоке, считая Израиль сверхдержавой в регионе, и в этом случае Израиль - Голиаф. А бедные, беспомощные палестинцы в карманах Израиля - это Давид. Исходя из этого, прогрессисты обязаны рассматривать палестинцев как героических аутсайдеров, которых угнетает хулиган и чья окончательная победа должна быть обеспечена, если абсолютный источник морали имеет что сказать по этому поводу. (В библейской истории безоружный юноша Давид олицетворяет евреев, которые считали себя праведными слугами единого истинного, но таинственного и невидимого Бога. Таким образом, Давид удивляет всех, побеждая гораздо более крупного и устрашающего филистимлянина Голиафа брошенным камнем. Голиаф стал олицетворять ассирийцев, египтян, вавилонян, персов, македонян, римлян или христиан, которые периодически завоевывали или угнетали евреев, согласно традиции или истории.) С другой стороны, вы можете интерпретировать Израиль как неудачника Давида, отметив, что израильских евреев немного по сравнению с их мусульманскими соседями в Египте, Палестине, Иордании, Ливане, Сирии, Ираке, Саудовской Аравии и Иране. В таком случае прогрессистам следовало бы беспокоиться главным образом о безопасности Израиля, учитывая, что это еврейское государство окружено враждебным мусульманским миром, большая часть которого все еще не признает право Израиля на существование как автономного государства.
- UNSCOP выдвинул два предложения: предложение большинства, которое рекомендовало объединить два отдельных государства экономически, и предложение меньшинства, которое поддержало формирование единого двухнационального государства, состоящего из автономных еврейских и палестинских районов. Еврейская община одобрила первое из этих предложений, в то время как арабы выступили против обоих.
Эта двусмысленность, по-видимому, в значительной степени ответственна за противоположные реакции на все, что происходит в арабо-израильском конфликте. В определенном смысле Израиль более могущественен, чем каждый из его мусульманских соседей, и, безусловно, более могущественен, чем палестинцы. Потенциально это делает Израиль сравнимым с хулиганом Голиафом, который нападает на более слабых людей. Но вместе, объединенные презрением к идее еврейского государства в своей среде, мусульманские страны, вероятно, более могущественны, чем Израиль. Насчитывается около 465 миллионов арабов, проживающих в 22 государствах Ближнего Востока и Северной Африки, и 7 миллионов евреев в Израиле. Сам Израиль физически крошечный по сравнению со своими мусульманскими соседями, поэтому, если вы посмотрите на карту региона и уменьшите масштаб, чтобы охватить весь мусульманский мир (Ближний Восток и Северную Африку), вы едва ли сможете даже увидеть Израиль.
Так вот, численность населения и географическая протяженность не приравниваются к военному превосходству. Тем не менее, если мы говорим об интуиции, лежащей в основе прогрессивных реакций на конфликты, трудно избежать двусмысленности: Израиль - это и Давид, и Голиаф, и хулиган, и подвергаемый травле, и доминатор, и аутсайдер. Итак, что же делать прогрессистам? За кого они должны болеть в арабо-израильском конфликте?
Чрезмерная компенсация за двусмысленность
Эта двусмысленность объясняет резкую реакцию критиков с обеих сторон. Мы перегибаем палку, когда предполагаем, что ситуация на Ближнем Востоке черно-белая, как будто существует только одна возможная интерпретация, и наша сторона добра, в то время как наши противники злы. Вместо того чтобы быть такой простой, ситуация на Ближнем Востоке парадоксальна, потому что Израиль - крошечная, превосходящая по численности, окруженная военная сверхдержава. Если вы просто посмотрите на тот факт, что у палестинцев нет вооруженных сил, и все же Израиль бомбит их, превращая в каменный век в своей охоте за ХАМАСОМ, убивая множество мирных жителей в качестве “сопутствующего ущерба”, очевидно, что Израиль берет на себя роль Голиафа, что диктует прогрессивному движению отречение от Израиля.
Тем не менее, всегда доступна противоположная интерпретация, своего рода переключение гештальта, так что Израиль выглядит как героический неудачник Давид: подобно Давиду, который поднял гладкий камень и сразил гигантского соперника, Израиль делает то, что должен, чтобы попытаться победить своего главного врага — такого как Иран, который тянет ХАМАС его струны в Палестине. Этот более широкий контекст также должен диктовать реакцию прогрессивного движения, но это не так. Вместо этого прогрессисты склонны компенсировать двусмысленность чрезмерным упрощением вопросов. Чтобы избежать когнитивного диссонанса, прогрессисты фильтруют ситуацию, игнорируя возможность того, что в более широком плане палестинцы являются частью мусульманского мира, который угрожает существованию Израиля как родины для евреев и палестинцев с момента основания этого государства в 1948 году. Коленопреклоненные евреи и консервативные защитники Израиля с такой же вероятностью перестараются, преуменьшая тяжелое положение простых палестинцев и других арабов, которые втянуты в войны Израиля с террористами. Рассматривая Израиль как аутсайдера, правозащитники игнорируют тот факт, что Израиль является сверхдержавой, которая может злоупотреблять своим военным превосходством.
Теперь, как исторический факт, Израиль не злоупотреблял этой властью имперским образом, стремясь завоевать, скажем, весь арабский мир, как древние империи завоевывали евреев и другие племена. Современный Израиль расширил свою территорию в ходе войн самообороны против своих соседей, которые были агрессорами и которые с самого начала отвергли план раздела ООН. Израиль не наносил ядерных ударов по своим соседям, несмотря на экзистенциальную угрозу, которую они представляют для Израиля. Итак, Израиль не вел себя как кровожадный хулиган или помешанный на власти империалист.
Тем не менее, на более детальном уровне никто не может смотреть на израильские бомбардировки и осаду Газы и думать, что Израиль выигрывает пропагандистскую войну. Оставляя в стороне общую картину, Израиль выглядит хулиганом в своей войне с ХАМАСОМ, даже несмотря на то, что ХАМАС жестоко атаковал Израиль погромом 7 октября, спровоцировав войну, чтобы предотвратить обвинения Израиля Саудовской Аравией и продолжить джихад в священном акте подчинения осознанной воле Аллаха.
Но нападая на Израиль, был ли ХАМАС крупным хулиганом, который придирался к проигравшему в более широком конфликте, или хитрым Давидом, который знает, как заманить свою жертву в ловушку? О парадоксальной двусмысленности здесь неприятно размышлять, потому что мы предпочли бы морализировать и демонизировать путем упрощения сложностей, чтобы придать смысл зверствам, совершенным обеими сторонами арабо-израильских войн. Война так же отупляет, как черная дыра, ее чуждость цивилизованному тщеславию разрушает нашу гордость за то, что мы так называемые рациональные люди. Итак, мы упрощаем, чтобы справиться с нечеловеческой реальностью. Одним из таких упрощений является обращение к концептуальным фильтрам, которые определяют стороны в двусмысленностях. Например, когда мы смотрим на конфликт между ХАМАСОМ и Израилем, мы топаем ногами и настаиваем на том, что существует только одна верная интерпретация этого, потому что мы закрываем глаза на альтернативу.
Парадокс и моральная потребность в определенности
Парадокс могущественной, похожей на мышь сверхдержавы Израиля дьявольски в том, как он подрывает наши моральные ожидания. Мы хотим четких различий между добром и злом, сильным и слабым. Вот почему в упрощенных фильмах хорошие парни носят белое, а плохие - черное. В библейской истории о Давиде и Голиафе тоже нет путаницы в отношении того, кто имеет статус аутсайдера. В первой книге Самуила глава 17 Голиаф действительно кажется устрашающим:
- Воин по имени Голиаф, который был родом из Гефа, вышел из лагеря филистимлян. Его рост составлял шесть локтей с пядью [9 футов, 9 дюймов!]. На голове у него был бронзовый шлем, а на теле - чешуйчатые доспехи из бронзы весом в пять тысяч шекелей; на ногах у него были бронзовые поножи, а за спиной висело бронзовое копье. Древко его копья было похоже на ткацкий прут, а его железное острие весило шестьсот шекелей. Его щитоносец шел впереди него.
И когда Голиаф бросил свой вызов послать израильтянина сразиться с ним один на один, “услышав слова филистимлянина, Саул и все израильтяне пришли в смятение и ужас”. Саул сказал Давиду: “Ты не можешь выйти против этого филистимлянина и сразиться с ним; ты всего лишь молодой человек, а он был воином с юности”. Тем не менее, Саул облачил его в доспехи, но Давид снял их, потому что не привык сражаться таким образом. Голиаф оглядел Давида и увидел, что тот был немногим больше мальчика, пышущего здоровьем и красивого, и он презирал его. Он сказал Дэвиду: “Разве я собака, что ты набрасываешься на меня с палками?” И филистимлянин проклял Давида своими богами. “Иди сюда, - сказал он, - и я отдам твое мясо птицам и диким зверям!”’
Таким образом, это история о морали, в которой четко очерчены границы. Однако на современном Ближнем Востоке все не так однозначно (и никогда не было так в истории).
ХАМАС поддерживает Иран, а Израиль - Соединенные Штаты. Где добро и где зло, когда в любом военном конфликте гибнут ни в чем не повинные мирные жители? Кто силен, а кто слаб, когда Израиль, так называемая сверхдержава, унижен летающими на параплане боевиками ХАМАСА и его сильным премьер-министром, который разделил и отвлек свою страну политическими махинациями? Что правильно и что неправильно в любой саге о возмездии, которая разыгрывается в пустынном регионе?