Кузнецов – о лучшем одноразовом стаканчике в истории.
«На меня нахлынула убийственная тоска, какая охватывает мужчин при виде мимолетной красоты, которая вот-вот исчезнет. В такой миг хочется крикнуть: постой, я люблю тебя. Но язык не поворачивается это произнести. И лето уходит в ее образе, чтобы никогда больше не вернуться».
Рэй Брэдери, «К западу от октября»
***
Невозможно придумать двух более непохожих фигуристок, чем Мишель Кван и Тара Липински.
Пластика против механики. Музыкальность против сложности. Компоненты против техники. Химия против физики. Очаровательная девушка против неуклюжего подростка. Красота против силы. XX век против XXI.
Когда Хо-Юэн – дед Кван по отцовской линии – был ребенком, родители продали его более состоятельному человеку: бедные семьи в Китае спасались от голода такими сделками. 5-летний Хо-Юэн Кван охранял одну из коров нового хозяина. Несколько лет спустя богатый дядя выкупил ребенка и вернул семье.
«Это старая печальная история, – вспоминал Дэнни Кван, отец Мишель. – Я не люблю об этом говорить».
Жизнь забросила Дэнни сначала в Гонконг, а затем и в Калифорнию, где он начинал уборщиком, потом работал в телефонной компании, а позже приобрел китайский ресторан в Торрэнс – пригороде Лос-Анджелеса. Там в 1980-м и появилась на свет одна из самых ярких фигуристок в истории, Мишель Кван – уже через 5 лет она двинула на лед вслед за братом-хоккеистом Роном и сестрой-фигуристкой Карен.
Еще через несколько лет судьба привела ее в знаменитый Ice Castle Training Center, где вместе с легендарным Фрэнком Кэрролом Мишель и начала подготовку к Олимпиаде-1998.
Тара Липински – из той же страны, но с другого конца света, известного как американский средний класс. Единственный ребенок в семье. Джек Липински работал юристом и нефтяным менеджером, мать – секретарем. В 3 года Тара выбросила во двор все детские игрушки и переоборудовала ящик для них под импровизированный пьедестал. Тогда же в Сьюэлле (Нью-Джерси) Тара увлеклась роликами. В 9 лет выиграла национальный чемпионат по роликам в своей возрастной группе, а затем понеслась в фигурное катание.
Впрочем, у девчонок было намного больше общего в биографиях, чем казалось на первый взгляд: разница в возрасте – всего 2 года; обе не из спортивных семей. Корни обеих уходили далеко за пределы Штатов: Кван – в Гонконг, Липински – в Польшу (все бабушки и дедушки Тары родились там).
И, что куда более важно, обе выросли в золотую эпоху фигурного катания США.
***
Американская фигурка когда-то бурлила, как сейчас наша. Чего только стоят едва не ставшие кровавыми разборки перед Играми-1994 между Тоней Хардинг и Нэнси Кэрриган: с покушением, лишением титула и пожизненной дисквалификацией.
«Ее не обязательно убивать – можно покалечить». Покушение на фигуристку-чемпионку
В конце века Штаты жили фигурным катанием: дети толпами валили в секции, стадионы забивались под завязку, ледовые шоу штамповали как пончики из Dunkin Donuts. Открывались новые катки и выстраивалась индустрия финансирования и спонсорства – взять хотя бы красивую историю создания Ice Castle International Training Center, где работал Рафаэль Арутюнян.
Дело тут не только в еще действовавшем эффекте Дороти Хэмилл. Причин много – вот небольшой шорт-лист олимпийских достижений американских одиночников конца XX века:
• Скотт Хэмилтон (золото ОИ-1984);
• Брайан Бойтано (золото ОИ-1988);
• Кристи Ямагучи (золото ОИ-1992);
• Пол Уайли (серебро ОИ-1992);
• Линда Фрэтьенн (серебро ОИ-1980);
• Розалинн Самнерс (серебро ОИ-1984);
• Нэнси Кэрриган (серебро ОИ-1994, бронза ОИ-1992);
• Деби Томас (бронза ОИ-1988).
Вот в какой фигурной среде сформировались Кван и Липински. Для сравнения за три последние Олимпиады у США только одна медаль в одиночных разрядах – и то силами Эвана Лайсачека.
Вероятно, Штаты и конец XX века – единственная точка пространства и времени, когда у фигурного катания появился шанс вырасти в большую коммерческую индустрию. Фигурных звезд продюсировали глыбы шоу-бизнеса (как, к примеру, агентом Дороти Хэмилл был Джерри Вайнтрауб, среди клиентов которого – Боб Дилан, Джон Денвер и Нил Даймонд). В 90-х Штаты получили мощнейший приток мозгов из стран бывшего СССР, который продолжается до сих пор (речь далеко не только об Арутюняне – среди мигрантов Зуева, Шпильбанд, Фадеев, Петренко, Змиевская etc).
Коктейль из денег, кадров, побед и внимания медиа спровоцировал бум: его кульминацию воплощали две девушки. В феврале 1998-го самолет нес их на другую сторону земного шара – в японский Нагано, и кто бы тогда им рассказал, что то было вовсе не начало эпохи, как казалось, а почти конец.
Побег советского фигуриста Игоря Шпильбанда: на гастролях в Нью-Йорке ушел из отеля, подставил Тарасову и уже 30 лет живет в США
***
Америка в 1998-м сделала упрямый, беспощадный и абсолютно эстетический выбор: болеть за Мишель Кван.
«С точки зрения большинства моих американских коллег, стать чемпионкой должна была Кван, – писала в «Спорт-Экспрессе» Елена Вайцеховская, освещавшая ту Олимпиаду. – Привыкшая все подсчитывать Америка прикинула, что в случае победы – пусть она даже тут же уйдет из любительского спорта – Мишель получит $15 млн только за первый год ее рекламной раскрутки. Предварительный интерес к фигуристке выразили фирмы, производящие спортинвентарь, косметику, вечерние платья и нижнее белье, ювелирные украшения и автомобили. А что могла бы рекламировать Липински? Игрушки и конфеты?»
Кван воплощала ту область фигурного катания, которую сопровождают патетические разговоры о высоком: искусство, классика, отстраненность. И кроме того это то была история про американскую мечту: девочка из нищей семьи, с которой тренер согласился заниматься бесплатно с условием последующего выставления счетов за чемпионство, летит к успеху.
«В свое время в Америке так работал великий Карло Фасси: с богатых он брал сумасшедшую плату, за талантливых платил из своего кармана, и те с ужасающей для соперников регулярностью становились олимпийскими чемпионами, – вспоминает Вайцеховская о благородном жесте Фрэнка Кэррола по отношению к семье Кван. – Если бы олимпийской чемпионкой стала Кван, то у рождественской истории сложился бы закономерный хэппи-энд».
У Липински просто не было выбора: Кван уже заняла нишу эстетики, а потому Таре оставалось воплощать все остальное.
За три года до Игр Липински стала самой молодой чемпионкой США в истории (12 лет). За год до Игр – самой молодой чемпионкой мира в истории (14 лет). Фигурное катание погрузилось в пространные дискуссии о том, с какого возраста ты имеешь право побеждать. Едва ли не самый известный фигурный колумнист Филип Херш в колонках для Chicago Tribune предупреждал: фигурка вот-вот перейдет в руки малолетней шпаны. Один из швейцарских журналов называл Липински «блохой, которая плавит лед».
О Таре говорили с той снисходительностью, с которой говорят о детях, позволивших себе влезть в разговор взрослых. К примеру, Фрэнк Кэролл на пресс-конференциях регулярно болтал об искусстве, об интерпретации, о музыкальности Кван. Хвалился музыкой Рахманинова, которую катала Мишель, и пренебрежительно подшучивал над тем, что Липински позволяет себе кататься под музыку из мультика (ее короткая программа сезона-1997/98 под музыку из «Анастасии»).
Но Тару все это, кажется, мало волновало. В Нагано она, слоняясь по олимпийской деревне, радовалась жизни и при каждом удобном случае шутила с журналистами, пока Кван перемещалась между катком и гостиничным номером в центре города.
В победу Липински тогда не верил никто – и Тара прекрасно это знала. Через 20 лет она напишет в колонке для NY Times: «Я знала, кто был моей главной соперницей – Мишель Кван. Она регулярно получала высший балл – 6,0. Как побить высший балл? Мы с моими тренерами придумали план. Мы решили, что лучше всего усиливать технику. Мы добавили каскад тройной риттбергер-тройной риттбергер, и я стала первой женщиной, которая его приземлила».
Липински проиграла короткую программу – ту, что под мультфильм. И выиграла в произвольной: помогла ошибка Кван – Мишель превратила предполагаемый каскад тройной лутц-тройной тулуп в тройной лутц-двойной тулуп. А Липински не ошиблась.
«Тара кричала в голос от восторга, по-детски открывая рот каждый раз, когда очередной каскад завершался идеальным приземлением», – делилась впечатлениями Вайцеховская.
Филип Херш выпустил колонку с заголовком «Не верьте этим ТВ-картинкам, Липински заслужила золото», где объяснял, что причина поражения Кван – не только в сдвоенном тулупе. По мнению Херша, с каждым соревнованием Мишель каталась все медленнее – и ТВ-камеры не способны улавливать такие изменения.
Шестибалльная система позволяла судьям сделать любой выбор: в то время каждый элемент не был так бешено урегулирован, как сейчас – никаких уровней дорожек шагов, GOE и комплиментов за безусильные заходы на прыжки.
Безусловно, у арбитров и сейчас масса пространства для манипуляций – но подавляющее большинство кричащих пороков современной системы выросли из старой: и блоковое судейство, и фальсификация второй оценки, и завышение/занижение в зависимости от флага. Все это было легко осуществимо в мире 6,0, в мире 1998 года – судьи выглядели кем-то вроде жюри из шоу «Ледниковый период».
Бешеная инфляция, сексизм и надбавка за флаг: что не так с оценкой за компоненты у фигуристов?
Но то была битва американок – все самые влиятельные федерации отодвинулись далеко от баттла Кван-Липински: канадки не попали в топ-20, будущая олимпийская чемпионка Сидзука Аракава – в топ-10, Мария Бутырская на золото не претендовала.
Тем вечером не было холодной войны, подковерной борьбы (в этом смысле Ричард Кэллаган, тренер Липински, по масштабу фигуры полностью уравновешивал Фрэнка Кэррола). Судьи могли принять любое решение и выбрали Тару Липински. И, вероятно, я бы никогда не понял почему – если бы спустя 20 лет в Пхенчхане не случился похожий сюжет.
***
На такие истории всегда принято смотреть с позиции Кван: это трагедия талантливого человека, который драматично шел в историю, но которому в последний момент помешало нечто, что принято называть случаем.
Липински стала для Кван сосулькой, упавшей на голову. Параллель между Кван и Медведевой пугающая: начиная с того, что 15-летняя девочка убила ее риттбергером и самой высокой технической базой в истории на тот момент, заканчивая стрессовым переломом ноги в олимпийском сезоне. Из-за нее Мишель снялась с Финала Гран-при и уже не вышла на оптимальную форму в оставшейся части сезона.
Через 4 года после Олимпиады в Нагано Кван выдала в Солт-Лейке один из самых завораживающих перфомансов, что я когда-либо видел в женском катании. Она закончила карьеру 9-кратной чемпионкой США и 5-кратной чемпионкой мира, но так и не выиграла Олимпиаду.
Игры в Нагано – последнее спортивное соревнование для Липински. Она снялась с постолимпийского чемпионата мира и в апреле 1998 года в эфире Today Show объявила о завершении карьеры. Тара выразила желание положить конец разлуке с семьей, вызванной карьерой в фигурном катании, и сосредоточиться на других целях – например, на поступлении в колледж через два года. По информации New York Times, ее решение «вызвало дрожь в олимпийском сообществе фигурного катания».
Как сообщал Associated Press, уже в 1998 году доход Липински составил $12 млн. Ее ждала головокружительная карьера в Голливуде, еще они с Джонни Вейром образовали великий комментаторский дуэт. В 2014-м году TSM Plug назвал Тару одной из самых богатых фигуристок всех времен, но то уже совсем другая история. История успеха на экране.
Я не знаю, где была бы Липински, если бы судьи в тот вечер выбрали Кван. Может, там же, где и сейчас – долларовым миллионером в очередной телестудии, обаятельно рассуждающим о фигурном катании; в утренних телешоу, где готовят спагетти; раздающей интервью журналам вроде GQ и отвечающей на эти бесконечные вопросы про «20 лет назад вы...».
А может, нигде.
Почему судьи в тот вечер выбрали Липински?
Люди так часто преклоняются перед обаянием эстетики. Перед красотой, талантом, театральностью. Они хотят персонажей и спортсменов с историями, мы хотим большого пути с обязательным хэппи-эндом, где загадочная сентиментальность объединится с гением и мучительно доберется до места под солнцем.
Но есть, как сильно бы это не раздражало, не вводило в состояние паники, сокрушительное, обезоруживающее и абсолютно волшебное обаяние мимолетности.
Как написал однажды Фил Херш, «Мишель Кван умела летать, но Тара Липински была Питером Пэном. Есть ли смысл взрослеть, когда твои мечты сбываются в 14?»
Есть что-то чарующее в таком явлении, как вундеркинд: в его несоответствии – своему возрасту, человеческим представлениям о способностях и времени и общественным укладам. Первая мысль, когда я увидел прокат Тары Липински на ютубе: как это может нравиться?
Риттбергер, риттбергер.
Есть что-то совершенно потрясающее в этой подростковой, циничной, почти что хамской атаке на прекрасное музыкой из детского мультика.
Возможно, рок-н-ролл.