В этом новом доме все по-старому. Все те же восемь этажей подо мною. Я грозно топчу их жеребячьими ногами в стоптанных тапочках, честно украденных из старой квартиры. Украденных, потому что мне ясно дали понять, что ничего моего там нет.
Этаж верхний, девятый, потому что за предыдущие несколько десятков лет понял, что не смогу без тяжких телесных и прочего криминала терпеть над головой шумных соседских соседей. Уж лучше пусть злобно проникающий сквозь железобетон и технониколь дождь, гудящий в проводах ветер и одинокая ворона в шесть утра на крыше, чем пионерский топот и битье посуды мне в потолок в неурочное (а хотя бы и в урочное) время.
Сумка "Армяне" (с чужого барского плеча), в ней паспорт, права и подаренный энное количество лет назад (искренне не помню кем) кошелек, с каждым годом все больше напоминающий лохматого веселого тузика. Внутри лежит одинокий, но зато постоянный житель — доллар номиналом в один доллар. Очень грустный, потому что залезал туда с твердой решимостью стать счастливым. По всей видимости, сильно разочарован российской действительностью. Но очень верный — я даже не помню, в каком году положил его туда. Кажется, это были еще святые (хм) 90-ые. Об этом времени я расскажу как-нибудь позже, (пока еще слишком много живых свидетелей. Шутка). Короче, это единственный американец, к которому я отношусь с некоторой теплотой.
Так и говорил всем , кто случайно заглядывал во влажное нутро лохматки: «Это счастливый американский доллар, он привлекает деньги, между прочим. Да чтоб вы в этом понимали, сиволапые. Фэн-шуй, как он есть, екть. И нет, в других отсеках лохматки тоже пусто. Тут карта Пятерочки, которая(поёт) раз-дра-жаа-ет», а здесь написан на желтой уже бумажке мой ИНН, цифры паспорта и номер какой-то лахудры, которой даже звонить не пытался.
Почему не выкину? Так ведь Инн. Ради него в основном и заглядываю. Ну, если только еще взглянуть на грустного Франклина с его кротовыми глазами и нелепыми кудрями. Или это Рузвельт? Короче, этот сэр Гамильтон со мной давно, а старых и верных корешей не бросают, где попадя. Он незаметно матереет и стареет со мной, напоминая о бренности бытия и быстротечности этого несовершенного мира. Возможно, и я чем-то полезен для него. Не знаю, не спрашивал. Согласитесь, это было бы несколько странно.
До сих пор эта лохматка в основном пустая. Иногда там что-то появляется, но почему-то очень быстро исчезает. Почему, решительно непонятно.
Говорят, по фэн-шую надо посадить бронзовую лягушку в новой квартире, чтобы деньги водились.
Интересно, а если живую жабу поселить? Ну нет, я ведь из одного болота только что выбрался. Хотя, по всей видимости, жабой там был именно я.
Вместе со мной, бодро закинув рюкзачок в виде леопарда за спину, ушел и ДД. И вот это самое удивительное и замечательное, что могло произойти. Ведь, по договоренности и прописке, он все еще как бы там. Но он со мной, и это просто чудесно.
Именно поэтому оттуда только тапочки. Все остальное не столь важно, хотя довольно-таки затратно и обидно. Но остальное можно украсть, взять измором и выклянчить, а ДД эксклюзивен и самодостаточен.
Он превосходно играет в «му-хрю-бе-цыпл», разбирается во всех моделях техники из Звездных войн, тайно восхищается Осокой Тано. Собирает на спор любой предмет из Лего деталей, неравнодушен к чипсам (хотя и остерегается их, ведь ему внушили с ранней юности, что чипсы — это неприкрытое зло). Так что второго такого ДД ни у кого нет, а без него я точно просто сутулая жаба с тоскливыми карими глазами .
Не-не, я с папой, твердо произнес он из подъезда в недра оставляемой трешки на девятом этаже, с практически погашенной ипотекой. И зашагал в соседний квартал, в девственно пустую двушку на девятом(о чудо!) этаже, но зато с новехонькой ипотекой с прекрасной процентной ставкой и бесконечным горизонтом погашения. Навстречу нестерпимо жужжащим перфораторам, отбойным молоткам и прочей ремонтно-строительной нечисти.
Теплая ладошка привычно обхватила слегка мозолистую мою.
Ну все, теперь я и мать и жаба. Тьфу, ну вы поняли.