Этот рассказ – диалог. Волонтер Вика Дегтева пришла поиграть к детям с нарушениями развития и разговаривает с ними. Но параллельно она слышит голос человека, который не понимает ее и старается "донести правду": «Эти дети – овощи! Зачем ты к ним пришла? Помогать надо другим!».
И правда – зачем именно?
***
Иду дорожкой между панельными серыми домами. Глухой забор, скрывающий здание от мира, чтобы никого не расстраивать. Территория. Лампочки-огоньки на деревьях. Бледное двухэтажное здание типичной планировки. Каково это - встретиться лицом к лицу с теми, на кого стараешься не смотреть в метро и на улице? Длинный белый коридор. Пахнет манной кашей.
«А тебе не жалко детей, которые в обычном детском доме живут, которые все чувствуют, понимают. Почему ты к ним не пошла? …Да ни черта эти не понимают, о чем ты? Видел я таких, смотреть страшно».
Я сижу рядом с Ваней за столом из сдвинутых парт. Перед нами - цветной картон и нарезанные фигурки, которые намереваются превратиться в солдатика на открытке. По козырьку за окном барабанит дождь. Ваня улыбается, глядит по сторонам, закусывает нижнюю губу. К труду он подготовился основательно. В кармашке у Вани на всякий случай лежит запасной клей, со всего стола заблаговременно собраны принадлежности для поделок. Говорит он редко, в основном, изъясняется звуками. Не потому, что не умеет, а потому, что ему так больше нравится. Когда Ваня шалит, воспитатель его группы спрашивает с укоризной: "Так разве можно?" Ваня опускает хитрые глаза и, виновато улыбаясь, отвечает: "Нельзя".
Мы ведем оживленные споры во время работы. Ваня знает, как должна выглядеть открытка для его папы. Он рассержено жестикулирует и мычит - ругает меня за предложение приклеить солдатику цветок на мундир, а потом заливисто хохочет, когда мы решаем нарисовать военному высунутый язык. Эдакий солдат-пацифист у нас получается. Ваня подбегает к воспитателям и волонтерам, хвастается открыткой после появления на ней каждой новой детали. Рад он и за других ребят, их работы мальчик рассматривает с любопытством, одобрительно кивая и показывая большой палец.
- Что будем писать в открытке-то? – спрашиваю я, - «Любимому папе»?
- Угу.
- А еще что?
Ваня показывает на мою кофту, предлагая переписать название музыкальной группы на английском. Идея, конечно, эксцентричная, но отказать не могу. В обмен на это малыш радостно целует меня в щеку и обнимает во всю силу своих ручек. Напротив сидит ребенок постарше. На протяжении часа он не поднимает головы, смотрит в пол и молча раскачивается. Его зовут Артем.
«Им ваши посещения не дают ничего. Они вас даже не запоминают. Зачем тратить время, если есть дети, которые нуждаются в общении гораздо больше, у которых есть будущее хоть какое-то. Эти не выйдут из четырех стен никогда, зачем им ваши поделки?»
С порога Ваня бежит нас обнимать. «Привет!», - кричит он каждому и протягивает ручки. А потом озадаченно спрашивает о единственном в волонтерской группе мужчине, если тот не пришел: "А Миша?"
Пластиковый свет квадратных ламп освещает привычно сдвинутые парты. Я подсаживаюсь к Артему. Он безразлично смотрит в пол, периодически переводя взгляд на играющего с крышечками Диму. Ласково привлекаю его внимание, перебирая в голове все, что мне доводилось читать об общении с маленькими детьми. Артем вовсе не ребенок. Он выше меня ростом, и на скуластом лице пробивается будущая щетина, но почему-то кажется, что обращаться с ним нужно именно так. Предлагаю на выбор пару цветов картона. Артем не реагирует, но и я не отстаю. В конце концов, левой рукой он указывает на зеленый.
- Так, ну, давай тогда сделаем из этого открытку. Я держу, а ты загибаешь.
Подумав пару минут, и видимо поняв, что от меня никак не отвязаться, Артем неторопливо разглаживает шов сложенного листа. Через 15 минут из мальчика с опущенной головой и пустым взглядом он на моих глазах превратится в увлеченного и радостного ребенка. Почти такого же, как все.
- Ну, что ж… Можем теперь цветочки сделать?
Я понятия не имею, как делать эти "цветочки". И для меня, пожалуй, эта задача не менее сложная, чем для Артема. Но я никак не могу подвести этого доверчивого, спокойного паренька, который молчаливо ждет моей поддержки.
- Ну, допустим, сложим в четыре раза цветную бумагу. Какого цвета хочешь цветок - желтого или синего?
Артем указывает на синий, и мне кажется, что на лице его появляется улыбка. Совместными усилиями сгибаем лист в четыре раза. Прошу Артема нарисовать лепесток. Рисует ровно, хоть и держит фломастер высоко. Я вырезаю – получается 8 штук.
- Смотри, я клеем мажу, ты приклеиваешь к открытке так, чтобы цветок получился. Каждый лепесток к серединке. Хорошо?
- Да.
«Ничего себе!» Голос у Артема взрослый, баритон. Мажу малюсенькие лепестки клеем и протягиваю по одному. Клеит. Старается. Десять минут назад я не была уверена, что Артем меня слышит, теперь не остается сомнения, что он понимает меня лучше, чем многие собеседники в обычной жизни.
- Умница! Как красиво получается!
Артем застенчиво смотрит в ту часть пола, которая ближе ко мне, и тихо смеется. Серединку делаем из ваты. Предлагаю скатать маленький шарик. Артем выполняет задание и приклеивает вату на намазанное клеем место в цветке, не дожидаясь моей о том просьбы. После второго он тянется сам за листком черной бумаги.
- Может поярче чего? Ммм? Цветы же не бывают черными? Может, розовый? Фиолетовый?
Но Артем уже сложил левой рукой бумагу в четыре раза и ищет глазами фломастер, чтобы рисовать лепесток. Вторую руку он держит на коленях, не шевеля ею. Вскользь осматриваю работы других ребят. Букеты для мам на открытках у всех в печальных тонах. Только Ваню отговорили от черных тюльпанов.
- Ну, что писать будем? «Любимой маме от Тёмы»?
Первое слово пытаюсь вывести его рукой. Артему сложно. Ему не нравится, что я касаюсь его, но он не сопротивляется. Мне кажется, я чувствую, интуитивно знаю, что он сможет сам.
- Попробуешь переписать?
Даю листочек со словом «маме». Артем пристально смотрит и вдруг начинает писать букву за буквой, выводя их справа налево. Совсем не так, как пыталась написать его рукой я, но намного лучше. В полном восторге предлагаю бумажки с другими словами, пока открытка для мамы не заполняется до конца.
Мне сказали, что мама у Артема действительно есть, и, может быть, однажды она даже придет и увидит, что сын ее хотел поздравить. Приклеил малюсенькие разноцветные лепестки к картону и написал, что все это только для нее одной. Для той, которую он любит, прощает и ждет. А пока Артем оставляет открытку на столе, садится в уголок дивана и тихо качается вперед и назад, глядя в пустоту пола.
-
«Даниловцы» регулярно посещают детей с нарушениями развития в нескольких учреждениях для сирот. Волонтеры не заменят им родителей. Но они могут дать им час персонального внимания, уважения, объятий. Приходите! Записаться можно здесь.