Делаю вдох. Ноздри щекочет едкий запах, глаза вылезают из орбит, рот раскрывается сам собой — а-а-а… Чихаю так, что подбородок стукается о грудь — ПЧХИ!
В ярко освещённом зале полно народу. Над столами качаются воздушные шарики: туда-сюда, туда-сюда. На меня смотрят нарядные женщины и мужчины. Тёплый хрипловатый женский голос поёт блюз. Я помню, что это блюз.
— Привет, Рик! Я рад, что ты заглянул на мою вечеринку!
Это говорит человек в смокинге, сидящий за столом. Он повернулся ко мне и странно улыбается, морщины разбегаются по щекам. Немного смахивает на обезьяну. Он правда рад?
— Подарок можешь положить куда-нибудь туда.
Он кивает на столики и смеётся.
Мои руки пусты. Я пришёл без подарка. Почему? Хочу снять кольцо, пусть будет хоть что-то, но кольцо не снимается, тянет кожу так, что она трескается. Странно.
— Веселись, Рики! Потанцуй с кем-нибудь.
Рядом стоит женщина, высокая блондинка в синем платье с глубоким, очень глубоким декольте. Я протягиваю ей руку. Она вздрагивает, но делает шаг навстречу. Мы танцуем. Ноги у меня неуклюжие, шаркают. Я не понимаю, почему. Блондинка не хочет прижиматься ко мне, её ноздри подрагивают, лицо кривится. Я скашиваю глаза: на моём пиджаке что-то зелёное. Кажется, я чихнул слишком сильно.
Официант с подносом наблюдает за нами и поспешно опускает глаза, встретившись со мной взглядом.
— Ну хватит. Я хочу поговорить с тобой.
Человек в смокинге подходит и становится напротив. Моя дама тихо исчезает.
— Рики, красавчик! Как приятно видеть тебя снова. Ты теперь такой… Такой славный. Тихий. Да?
Я морщу лоб. Я не знаю, что ответить. Смокинг скалит зубы или улыбается? Отворачивается и говорит:
— Он, чёрт подери, соображает хоть что-то?
Из-за его спины выходит чернокожий старик в странной одежде, бусы на шее качаются и неприятно щёлкают.
— Да. Он же танцевал. Он понимает.
Это они про меня?
— Помнит он что-нибудь? Сделай так, чтобы он вспомнил!
Смокинг берёт меня за руку и ведёт к столу. На нём разноцветные бумажные колпачки, тарелки с надкусанными кусками торта, бокалы, крошки, с которых взлетает зелёная муха. Мы садимся, а тот, с бусами, стоит и роется в карманах.
— Меня звать Билли. Я хочу, чтобы ты вспомнил, — говорит человек в смокинге.
Он достаёт сигару. Подходит здоровенный белый парень, срезает кончик сигары, чиркает зажигалкой, ставит массивную хрустальную пепельницу.
— Билли, — говорю я, просто чтобы что-то сказать.
Музыка смолкает. Мне в лицо летит коричневый порошок.
Шум в голове, всё вокруг плывёт, а потом обретает резкость. Бил-ли. Я вспоминаю, кто такой Билли, ублюдок Билли, убийца Билли, гангстер Билли… Я вонзаю ногти в ладони, боль слабая, но этого достаточно, чтобы овладеть собой. Если я покажу, что очнулся, мне конец. Он даже не стал меня убивать, мерзкая тварь! Я трясусь и закатываю глаза к потолку. Только бы себя не выдать!
Снова музыка, снова прекрасный женский голос тихо поёт, почти шепчет о несчастной любви, это Селина, она всегда поёт в этом клубе, я наслаждался её голосом когда-то давно, когда был на коне, когда Билли был мелкой сошкой, а я контролировал половину этого города. Я перекашиваю лицо, стараюсь пустить струйку слюну изо рта, и мычу.
— Что за чёрт? Ничего не получается, — говорит Билли.
Старик бросает мне в лицо ещё порошка. Я помню, когда-то вечером в лёгком подпитии возвращался домой, меня окликнули, я вдохнул едкую вонь, и после провал.
Пахнет тем же самым, а ещё — гнилью и тухлятиной. Теперь это мой запах. Зомби — это не толпы марширующих мертвецов, жаждущих убивать и пожирать мозги. Зомби — это жалкие ошмётки человека, вот как я сейчас.
Я вспоминаю: вкус коктейлей, шелковистая женскую кожа, обнимающие руки, шёпот: «Люблю тебя, Рик», звёзды на чёрном небе, тёплый ветер, взметающий волосы, шелест купюр, тяжесть пистолета. Всё это в прошлом.
Я обмякаю на стуле, беспорядочно двигаю руками, хватаю бокал, роняю. Насколько сильны мои руки? Это важно.
— Жаль. Было бы интересней, если б ты вспомнил. Ну да ладно. Сегодня у меня юбилей. Сделай милость, потанцуй для меня, Рик. И спой, что ли. Поздравь меня с днём рождения.
Это удача. Я встаю, сохраняя идиотское выражение лица, хватаю пепельницу и со всей силы бью его в висок. Кровь. Хорошо. Он валится вместе со стулом, и я бью ещё несколько раз.
Пах! Пах! Пистолет с глушителем. Женский визг, саксофон даёт петуха. Меня что-то сильно толкает. Дырки в груди от выстрелов. Я колочу Билли по голове, и вполне успешно, его черепушка раскалывается. Телохранитель дырявит и дырявит меня пулями, так что я падаю рядом с мертвецом, из чистого любопытства зачёрпываю его мозги и пробую на вкус.
Ничего особенного.