Во времена Раскола русской церкви Север стал прибежищем для несогласных с религиозной политикой Москвы. Особым почитанием среди тех, кто остался верен старым обрядам, пользовалась Выгорецкая обитель – община-наследница павшего Соловецкого монастыря, располагавшаяся в районе карельской деревни Данилово. О том, как возникла Выгорецкая обитель, как в ней жили (и умирали), а также о современном ее положении – наш новый текст.
Побег с Соловков
Церковный раскол, случившийся в России при патриархе Никоне (середина XVII века), не стал началом религиозной войны – довольно распространенного явления той эпохи. Несмотря на это, отдельные конфликты московских властей и защитников старых обрядов порой все-таки выливались в вооруженные противостояния.
Одним из таких столкновений стало Соловецкое восстание – бунт местного монашества против реформ Никона, чуждых традициям русского (северного) православия. Осада монастыря царскими войсками, длившаяся чуть менее восьми лет, окончилась в феврале 1676 года падением обители и мучительной гибелью большинства ее защитников.
Некоторые из тех, кто спасся от стрелецких рук, бежали на берега карельской реки Выг. Там в 1694 году, спустя почти 20 лет скитаний, они основали новую обитель монахов старого обряда – Данилов монастырь. В отличие от Соловецкого монастыря, служившего Русскому царству крепостью на северных границах, глухие леса Карелии не могли иметь стратегического значения, а потому мало интересовали царя – это позволило старообрядцам начать обустраивать свой быт, не боясь, что его в одночасье разрушат.
Жизнь и смерть на выговом берегу
Постепенно выговская община разрасталась, принимая к себе как идейных противников никонианской реформы, так и перекрещивающихся в старую обрядность по иным соображениям. При Петре I старообрядцы получили право проводить богослужения по старым, дореформенным книгам – это сделало общину еще более популярной.
Хозяйство, над которым трудились выговцы, крепло: спустя некоторое время они смогли заняться торговлей, причем довольно успешно. Так обитель, основанная и управляемая монахами-раскольниками, постепенно превратилась в крупный торговый и промышленный центр Русского Севера. В 1835 году ее годовой доход составлял 200 тысяч рублей при населении в три тысячи душ.
Однако далеко не всем выговцам это нравилось. Очевидное обмирщение общины и превращение ее из богослужебного места в обыкновенный город проявлялось как в трудовых занятиях большинства жителей обители, так и в их образе личной жизни. Дело в том, что все священники, рукоположенные до раскола, к концу первой трети XVIII века уже были мертвы, а потому выговцы попросту остались без них – так появилось беспоповство, одно из двух основных течений старообрядчества. Лишенные духовенства, выговцы не имели права жениться, а следственно, не могли и сожительствовать с женщинами, поскольку вне брака такая жизнь считалась грехом.
Если бы выговцы действительно сторонились греха, их община бы вряд ли продолжила существовать, а потому, пусть и без венчания, они создавали семьи и рожали детей. Наиболее консервативных и строгих монахов подобное положение дел в обители не устраивало, а потому в 1737 году они во главе со старцем Филиппом покинули ее. Пять лет Филипп со своими последователями жил в уединении, а в 1742 году выговцы, не сумев уговорить его вернуться, попытались сделать это насильно, на что старец со сподвижниками ответили самосожжением.
После этого случая обитель простояла еще чуть более ста лет. В середине XIX века Николай I сперва повелел запечатать выгорецкие часовни, потом запретил селиться в обитель, а затем и вовсе отнял у нее все земли.
Память и восстановление
В 2010 году начались работы по восстановлению обители. Правда, идут они не очень быстро – за 13 лет на месте уничтоженного почти два века назад монастыря были построены лишь одна часовня и дом для паломников, а также установлен поклонный крест.
Как утверждают старообрядцы, занимающиеся восстановлением обители, работы вести сложно из-за скверного состояния дорог, по которым почти невозможно добраться до нужного места со стройматериалами. К тому же финансирования, осуществляемого преимущественно через пожертвования, оказывается недостаточно.
Поэтому сегодня, к сожалению, некогда процветающий город, основанный бежавшими от гонений монахами, так и остается странной историей из давнего прошлого, затерянной среди карельских лесов, скал и рек.
Дмитрий Канавин