— Правильно? — Ох, да, Давид Сергеевич. Благодарю вас за то, что нашли для меня помощника. Весь день я занята и не успеваю. Некуда девать все дела!.. Моя последняя фраза была пропитана сарказмом. Я пытаюсь отвлечься от яростных побуждений.
— … Кстати, — снова заговорила Катя, — ремонт второго особняка полностью завершен. Можно организовать переезд. Хочешь заняться этим?
— Я сам. Ухожу отпускаю Смоленского из кабинета. Помимо разговоров о Вячеслава, постоянно слышу за спиной шепотки о грядущем кризисе в фирме. Подчиненные знают, что кредит не выплачивается, и беспокоятся о своем положении. Пришлось сыграть в игру и объявить задержку зарплаты на неделю — для правдоподобности. Я учел, что кто-нибудь может выдать информацию. А через пару дней волокита с документами Смирновой закончится, и офисная система выплат вернется в норму. Вечером возвращаюсь домой. Хочу радостной новостью порадовать Риту. Все мысли заняты Полевой, но среди них прорывается еще одна интересная идея. Рита когда-то говорила, что любит животных. Может, подарить ей питомца? Верного друга или подружку, скажем, щенка немецкой овчарки? Это очень умная порода, и при должном обучении и воспитании станет незаменимым защитником для девушки. Собаки не умеют предавать. Тем более Рита будет жить в частном доме. Во дворе особняка замечаю Смирнову, одиноко гуляющую. Она выглядит очень огорченной. Смотрю на Виолетту и немного смущаюсь, но чувства не поддаются командам.
— Давид, я ждала именно тебя… — она шагает ко мне сквозь кусты сирени. Останавливается на метре, не приближается. Между нами уже давно расстояние.
— Горько признаваться, но будет лучше, если мы разойдемся. Наши отношения испортились и уже не склеятся… У Смирновой уже давно высохли слезы. Она долго обдумывала, прежде чем разорвать со мной связи и все взвешивала. Она принимает решения не под влиянием эмоций, как Рита. Это, наверное, главное достоинство Виолетты.
— Да, — и я не пытаюсь удерживать ее или просить о прощении. Мы взрослые люди и все понимаем.
— Оплачу тебе бизнес-класс. Благодарю тебя за то, что не устраивала скандалы и не закатывала пустых истерик. Смирнова сохраняет свою достоинство и спокойствие.
— Прежде чем улететь, я хочу найти в себе силы и извиниться перед сестрой. Сказала ей столько плохого, но, по сути, мы виноваты оба — мы не смогли сохранить наши отношения.
— Хм… я не против.
— Устрою ужин в воскресенье, а на следующий день улетаю в Америку. Знаешь, мне так не хватало родителей, начну новую жизнь, найду себе кого-нибудь вроде Энтони... Ах… Россия все-таки для меня чужая страна… Одобрительно киваю и собираюсь идти в дом, но Виолетта останавливает меня, коснувшись моего плеча.
— …Давид, ты хотел перевезти Риту в другой дом. Не нужно, пусть она живет здесь. Я все равно улетаю и…
— Между нами нет ничего, кроме дружбы. Мы будем соседями, чтобы Рита не чувствовала себя неудобно. Смирнова удивленно округляет глаза. Ее фантазия уже нарисовала самые развратные и откровенные сцены нашей связи с Ритой. Но такого нет. К сожалению. Внезапно Смирнова схватывает обеими руками меня за шею и прижимает.
— Тогда поцелуй меня, Давид… на прощание… прошу тебя! Я хочу еще раз почувствовать… пожалуйста. И я исчезну навсегда… больше я к тебе не подойду. Я подгибаю колени и висну на ней всем телом. На секунду теряю равновесие и немного наклоняюсь. Смирнова не может присосаться к моим губам, только ласкает языком подбородок... Хорошо.
Сбрасываю ее. Случайно поворачиваю глаза к окну в гостиной и замечаю за ним застывшую Риту. Полевая подергивается, заметив, что оказалась в поле моего зрения, и быстро укрывается за шторой. «Извини,» оправдывается Смирнова, «прошлые чувства навалились на меня.» «Контролируй их,» отвечаю. Поправляю рубашку и галстук. Вхожу в дом.
Рита
О боже… Почему я решила подойти к окну именно сейчас! Ведь не было никаких причин, но что-то внутри — то, что все называют интуицией — заставило меня бросить недопитый чай и бежать, не ощущая опоры под ногами, не слыша тихих сплетен служанок о скором отъезде Смирновой. Заставило поднять руку и увидеть картину, от которой теперь слезы наворачиваются в глазах. Даже когда я пытаюсь моргать и закрыть глаза, все равно продолжаю видеть эти кусты сирени… и двух взрослых людей, что прятались в них, словно неопытные юнцы! Ужасно. Я не иду, я почти летаю в самую дальнюю часть гостиной, но перед глазами снова Виолетта. Она крутится рядом с Давидом, облизывает его, как голодная самка на мужчин! И Грозный, который позволяет ей это делать. Ведь если бы он не хотел, то не стал бы терпеть ее домогательств. Вообще смешно, что я допускаю такие мысли и называю лобызания Смирновой домогательствами. Хрупкая женщина домогается огромного Давида? Вероятно, мой мозг просто ищет оправдание неподходящим поступкам этой пары, чтобы успокоитьсебя... С размаху хватаю сейчас что-то вроде журнала со столика, сажусь в кресло. И делаю вид, что заинтересована в чтении. Звук открытия двери — значит, Давид зашел в дом. Я сильно углубляюсь в страницы, хотя не понимаю, что там написано, строки расплываются. Мы договаривались с Грозным остаться друзьями. Инициатива была полностью моя. Я собираюсь отрицать все проявления любви этого мужчины до последнего вздоха. Но почему же так тяжело на душе? Это бестолковое сердце разжигает войну с рассудком. И я поборюсь, не позволю чувствам вырваться наружу. Я уже любила когда-то, была замужем. Перепробовала всё. Спасибо. На самом деле, если мы посмотрим на ситуацию с другой стороны, то станет ясно, что Людмила грустит уже несколько дней подряд, а служанки обсуждают лишь мелочи. И хотя Смирнова действительно возвращается в Америку, Грозный остается одиноким. Он, безусловно, привлекательный мужчина в самом расцвете сил. И если не Виолетта, то обязательно появится какая-нибудь другая девушка в его жизни. Нам нужно быть готовыми к этому. Хотелось бы только, чтобы я больше не увидела повторной любовной интрижки с Грозным.