С Женей ей самой ничего не было понятно. Поженились больше 20 лет назад. Жили, как все благополучные семьи: порой ссорились, но чаще всё хорошо было. Дочка Маришка родилась; Женька без ума от дочки был -ночами вставал, гулять с коляской на улицу ходил. Ей, Инне, всегда цветы дарил, подарки делал, на комплементы не скупился. Работал он дальнобойщиком. Многие предостерегали её: мол, гуляют они все.
Но Инна не верила: по поведению Женькиному было видно, что однолюб он и ни с кем в дороге связываться не будет. Он иногда Инне рассказывал то про одного, то про другого: что вот так на дорожную красотку позарились, а теперь в КВД лечатся. А два месяца назад вернулся с работы какой -то на себя не похожий, грустный. Ужинать отказался, а Инне сказал:
-Инна, нам разойтись надо.
Инна чуть не упала:
-Ты в своём уме, Женька? С чего это ты выдумал? Жили -жили, всё нормально было – и на тебе! Другую, что ли завёл?
-Да не завёл я никого. Просто не хочу больше в семье жить, устал я. Хочу прийти домой и завалиться на диван, и никого не видеть, не слышать.
-Чего ты ерунду болтаешь? Мы мешаем тебе отдыхать, что ли? Ложись да лежи себе.
-Мешаете. То между собой разговариваете, то у меня что -то спрашиваете. А я не хочу так. Депрессия у меня началась.
-Так к врачу сходи, к психологу.
-Не собираюсь я к психологам ходить. Разлюбил я тебя, понимаешь? Видеть не могу! Давай разводиться! -вскипел Женька.
Инна ушла в комнату и слёзы полились сами собой:
-Разлюбил, видишь ли. То любил, а то разлюбил враз. Ну и пусть разводится, без него проживём.
Стали искать размен. Женя даже никаких претензий не высказывал: пошёл в комнатушку 12 метров и из мебели самое необходимое взял. А Инне с Маринкой двухкомнатная досталась.
Переехали они и Женька даже не звонил. Раз ему Маринка позвонила, поинтересовалась:
-Как устроился?
А он холодно ответил:
-Всё нормально, дочка – и трубку положил.
-Представляешь, мама, даже не поинтересовался: как мы? Точно он себе бабу нашёл - говорила Маринка.
Так они и решили больше не надоедать Женьке своими звонками. К бабе Клаве частенько Инна заходила: то полы вымоет, то окна. То пыль вытрет, то еду приготовит; а то просто разговаривают да чай пьют. Прикипела к ней душой, как к матери. Своей -то не было: детдомовская Инна. Поначалу бабушку просто жалко было, а потом другие чувства появились. По выходным Маринка с подружками увеется, а Инна к бабе Клаве:
-Собирайтесь, гулять идём.
Оденется бабушка и Инна с лестницы поможет ей спуститься. А потом потихоньку по аллее гуляют, что за их домом. Идут, бабуля под руку Инну держит и о своей жизни рассказывает:
Меня мать рано замуж выдала. Мы семья многодетная были -10 ртов, а я старшая. Отец помер и мать одна нас тащила. Мне 17 исполнилось и стал на меня засматриваться сосед Егор. Ему уж 30 было, жена в родах померла, а хозяйство большое -три коровы, бык, козы да свиньи, не считая кур с индюшками. Помощница была нужна -молодая да сильная. А я такой и была: крупная, крепкая. Вот он и пришёл свататься; поросёнка подросшего притащил матери да индюшку. Она и рада была – жили -то бедно. Я, конечно, не хотела за Егора идти -больно злой он был; но мать плакала, уговаривала. Пожалела я и мать, и братьев -сестёр голодных, пошла. Пошла и намучилась я с этим мужем: попрекал постоянно, что голодранку ему навязали в жёны. А кто навязывал? Сам пришёл. Потом как выпьет -кулаками машет. Дочка Таня народилась, так куда мы с ней только не прятались! А когда дочка подросла, в город захотела ехать учиться. Егор Таню любил, она ж вылитый его портрет была; позволил. Деньги ей всё время посылал. А потом его лошадь лягнула; а он к врачам не пошёл -думал, пройдёт. А не прошло. Внутреннее кровотечение приключилось -печёнку, что ли порвала лошадь. Осталась я на хозяйстве одна. А тут Таня замуж вышла, сынка родила и стала меня уговаривать к ним переехать. А как же я поеду, когда такое хозяйство?
-Продавай всё, дом продавай и у нас будешь жить, как сыр в масле кататься.
Я и поверила. Распродала всё и с большими деньгами к дочке поехала. Да если б знала, что так всё обернётся? Поселили меня на кухне. У них комната -то одна была, а кухня -просторная. Деньги я дочке сразу все отдала: а как же -одна теперь семья. Они сразу себе квартиру большую купили, машину Лёшке, мужу ейному, значит. Поначалу Таня со мной хорошо обращалась:
-Мамочка да мамуля.
Потом Катенька родилась. Вот я в няньках у дочки и жила. А чем взрослее дети становились, тем Таня злее делалась: ну, чисто Егор.
Всё я не так делаю, и ем некрасиво, и говорю по -деревенски, и одеваюсь -ей за меня стыдно. Когда деньги давала, да детей ростила, стыдно не было, а как выросли детки, мать не нужна стала и стыдно сразу сделалось. Однажды они с мужем переговорили и меня позвали:
-Мы решили тебе квартиру купить. И нам просторнее будет, и тебе спокойнее. А то ведь дети то музыку включают, то друзей приводят. А у тебя уже возраст -покой нужен.
И купили мне вот эту комнатку. Я тогда ещё в силах была, сама обои клеила, сама красила. Привела её в Божеский вид, а то уж больно запущенная была. Наверное, самую дешёвую детки мне квартиру -то присмотрели. Правда, купили кое -какую мебель -ну ты её видела. Я уж на пенсии, нового ничего купить не получается. Вот так и живу: иногда себе половички вяжу крючком и на табуреточки сидушечки -всё занятие и развлечение. А Татьяна с внуками не звонят. Может, думают, что и нет уж меня на этом свете?
Погуляют Инна с бабой Клавой, домой придут, а Инна потом всё думает:
-Как так с матерью обращаться можно? Вот если бы у неё мама была! Да она бы её в красный угол посадила и молилась на неё. Только нет у неё мамы -утонула она в речке, когда Инна ещё маленькая была.
Год почти Инна с Маришкой в новой квартире жили. Женя так и не звонил, и на пути нигде не встречался. Однажды, зима уже была, Инна, вся усыпанная снегом, домой возвращалась с полными сумками -по пути с работы в магазин забежала. Вдруг её окликнул мужской голос:
-Инка, привет!
Она остановилась, оглянулась. Сквозь пелену снега еле разглядела знакомое лицо.
-Серёжа, добрый вечер!
-Сто лет тебя не видел. Как жизнь?
-Да понемногу идёт. Как у тебя дела? Сынишка подрастает?
-Здоровый уже стал. Обои со стен обдирает -развлекается так.
-Молодец! -засмеялась Инна – когда Маринка маленькая была, она все стены разрисовывала. Ничего, вырастет, не будет шкодить.
Минуту помолчала:
-Женю видишь? Он, как переехали, вообще Маринке не звонит.
Лицо Сергея тут же вытянулось:
- А ты ничего не знаешь?
-А что я знать должна? Женился, что ли муж мой бывший?
-Так уже несколько месяцев, как его похоронили. Ты что, правда, ничего не знала?
У Инны подкосились ноги и Сергей успел её подхватить.
-Как похоронили? Что случилось? Мне никто даже не сообщил.
-Инна, ты извини, мне бежать нужно – и Сергей поспешил в сторону, а Инна стояла, не в силах сдвинуться с места.
Потом оторвала ноги от заснеженной дороги и медленно побрела к дому. Маринка открыла дверь и, увидев лицо мамы, спросила:
- Мам, ты чего такая?
Но Инна бросила у порога пакеты, прошла в комнату, не разуваясь, и плюхнулась в кресло:
-Марина, телефон дай – чужим голосом попросила.
Дочка подала телефон и вышла.
Инна набрала номер Жениной двоюродной сестры:
-Надя, здравствуй! Это я -Инна. Сегодня мне сказали, что Женя умер. Это шутка?
-Нет, Инна, правда. Третий месяц нет с нами Жени.
Инна зарыдала:
-Почему мне никто об этом не сказал? Мы же не чужие люди, почему мне не дали проститься с человеком, которого я всю жизнь любила? Что я вам сделала?
-Инна, успокойся. Мы выполнили последнюю волю Жени; он как узнал, что у него смертельная болезнь, сразу решил уйти от тебя. Он слишком сильно вас с Маринкой любил и не хотел, чтобы вы видели, как он уходит в мучениях. А ещё и сам видеть, как вы из -за него страдаете, не хотел. Он же понимал, как вам тяжело будет, а помочь ничем не сможете; вот и просил не говорить вам о его болезни. Сказал:
-Пусть лучше подлецом меня считают, а правду им знать не нужно. Не смогу я вынести их слёз. Мы и молчали. Но я сама собиралась тебе позвонить. Женя на свою комнату завещание оставил; так Маринке в наследство вступить надо. А мы бы на похороны вас позвали, да последние слова брата были:
-О смерти моей Инне не сообщайте. Пусть меня живым помнит.
Надя замолчала. Ей и самой тяжело было от всей этой ситуации: может, и нужно было нарушить последнюю волю брата? – она всхлипнула, а Инна положила трубку.
-Женя, Женечка -причитала она -почему ты так сделал? Разве я бы отказалась от тебя в такую трудную минуту? Разве бросила, не помогла? Почему ты за меня всё решил?
В комнату просунулась испуганная голова Маринки:
-Мамуля, что случилось?
-Марина, папы твоего больше нет -сквозь рыдания проговорила Инна.
-Как нет? Куда он делся?
-Умер, Маришка. Давно уже; болел тяжело и нам не велел говорить. Чтоб мы с тобой не расстраивались.
Маринка подсела к маме и они, обнявшись, горько заплакали, вспоминая отца добрыми словами.
Дни бежали незаметно. Уже и зима весне уступила; и Инна немного успокоилась. Но к бабе Клаве забегать не забывала. Однажды они сидели у старушки и пили чай с пирожками, которые Инна испекла.
-Инночка, ты мне так помогаешь, и всё бескорыстно. А давай, ты оформишь на меня, ну как это зовут? Ренту?
-Вы о пожизненной ренте говорите?
-Ну да, ну да. Ты за мной ухаживать будешь, а после моей кончины моя квартира тебе отойдёт. У тебя вон дочка растёт, ей комната совсем не помешает.
-Так, баба Клава, давайте договоримся: я Вам помогаю не потому, что мне квартира Ваша нужна, а потому, что мы – соседи и друзья. И вообще, Вы мне -как мама. Больше даже не говорите мне ничего подобного. У Маришки есть где жить. А Вы живите долго в своей квартире. Договорились?
Старушка вытерла глаза кончиком платка:
-Добрая ты, Инночка.
Однажды Инна вошла в подъезд и стала подниматься по лестнице. Сверху услышала громкий хлопок двери и злобный визгливый голос:
-Отписала она! Посмотрим ещё, кому достанется!
Мимо Инны простучала каблучками дородная ухоженная женщина лет 65. Она гордо вскинула голову, пробегая мимо Инны и выскочила из дверей подъезда. Послышался звук отъезжающей машины. Инна поднялась на свой этаж и увидела, что дверь бабы Клавы приоткрыта. Постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в квартиру. Услышала всхлипывания. Инна прошла в комнату и увидела старушку, сидящую на стуле и вытирающую глаза платочком.
-Баба Клава, что случилось?
Она всхлипнула:
-Дочка приезжала. За сколько лет соизволила явиться. Только не я ей нужна была; про квартиру интересовалась. А я ей и сказала:
-Вы столько годов про меня не вспоминали, так я свою квартиру одной хорошей женщине отписала. Как она взбеленилась! Стала судами угрожать, смерти мне желать. Мол, у меня родные внуки есть, а я про них забыла. А они про меня хоть раз вспомнили? Я ведь за эти годы и взаправду давно помереть могла, а им хоть бы что -бабушка горько заплакала.
-Баба Клава, успокойтесь -гладила её по седым волосам Инна – да отпишите Вы им свою квартиру. Всё же, и правда, там внуки.
-Нет, я уже на тебя завещание оформила. Ты мне роднее родных внуков.
Инна остолбенела:
-Баба Клавочка, прошу Вас, не делайте этого. Не надо мне ни Вашей квартиры, ни судов из -за неё. Жить хочу спокойно. А Вас я и без квартиры не брошу никогда, правду говорю. Я же Вас, как маму свою люблю. Перепишите завещание, прошу от всего сердца. Пусть они успокоятся. А Вам желаю прожить сто лет здоровой и спокойной.
Баба Клава всхлипнула:
-Инночка, разве так правильно будет? Я же тебя, как дочку, люблю; отблагодарить хотела за твоё доброе отношение.
-Конечно, так правильно, -она обняла бабулю за плечи и тихо добавила:
- Вы мне маму заменили, а Ваша любовь ко мне и есть благодарность и не надо мне ничего больше.
PS: Завещание баба Клава на внуков переписала; дружба с Инной продолжалась ещё 7 лет, даже на свадьбе у Маринки погулять старушка успела.