Французский сериал «На зов скорби», вышедший в 2012 году, в свое время стал событием в европейском сериальном мире – его хвалили, его ругали, но равнодушным он не оставил никого. Тривиальная, казалось бы, идея о возвращении давно или недавно умерших людей с того света, воплощена здесь довольно необычно и непривычно. А именно так, что любители пощекотать себе нервы зомби-хоррором остались разочарованы, а поклонники мистических философских притч о большом зле в маленьких городках в духе «Твин Пикса» так и не сумели найти в этом сериале то самое большое зло.
Зло в этой истории не то чтобы совсем маленькое или его нет совсем – оно есть, и его довольно много, но оно как будто растворено в этом величественном горном пейзаже с молчаливым строгим лесом и мертвенно-серой водой запруды, отражающей такое же тяжелое и печальное небо. Трудно ожидать от людей, живущих в таком месте, какой-то особой жизнерадостности – тем не менее, они стараются более или менее хорошо жить, работать в больнице, библиотеке, баре, магазине, школе и полицейском участке, возделывать свои очаровательные французские садики и растить детей.
Многие из них пережили в свое время тяжелую утрату, и в целом в истории городка есть некоторые довольно печальные события. Вот в один прекрасный (или несчастный день) эти давно или недавно погибшие родственники, любимые и друзья стали возвращаться – во плоти, в полном разуме и сознании, очень голодные и преисполненные желания продолжать жить как ни в чем не бывало своей привычной жизнью. Но эта привычная жизнь вместе с их смертью, понятное дело, оказалась утраченной – каждый вернувшийся становится кусочком пазла, не вставляющимся в мозаику, потому что он, вообще-то, совсем от другого комплекта.
Вокруг этой коллизии и закручивается основной сюжет сериала – живые, как бы они не любили умерших, с большим трудом принимают тех, со смертью которых они уже, так или иначе, смирились. Это и есть то, что вы хотели узнать о смерти, но боялись спросить – смерть так страшна именно своей необратимостью, тем, что она буквально меняет все и что после нее уже ничего не бывает так, как прежде.
Из этой главной мысли сериала-притчи вырастают, как щупальца доисторического чудовищного осьминога, и все другие параллельные сюжеты и конфликты. Например, о том, что можно и не быть мертвым, но чувствовать себя таким же неприкаянным и одиноким. Или о том, каково это – любить того, кто никогда не сможет полюбить тебя сильнее «демонов» в своей голове. Или о страхе перед любой инаковостью, любой непохожестью кого-то на привычные тебе образы и стереотипы. Или о том, что старость, не понимающая молодость и завидующая ей, так похожа на смерть, и избежать этого сходства поможет только отчаянное желание оставаться и чувствовать себя живым.
Ведь, собственно, именно это желание и отличает того, кто по-настоящему живет, и того, кто только существует на этой земле. Это действительно две большие разницы. Иррациональный страх смерти, вынуждающий нас творить зло, приближает нас именно к малоосознанному и малоосмысленному существованию. А вот рациональное и разумное принятие смерти, ее неизбежности и необратимости, способность взглянуть в лицо реальности, где существует смерть, и делает нас живым, помогая ценить жизнь – и собственную, и других людей.
Те, кто вернулся, какими бы они не были и какими бы, в итоге, разными были их истории и причины для возвращения, показывают живущим – и заодно всем нам – насколько жестока, величественна и одинока смерть. И перед лицом этой грозной и необратимой смерти у нас есть один-единственный выход – стараться во что бы то ни стало продолжать жить, и по возможности, жить по совести, хорошо и с добром. Любое зло, которое мы творим, только приближает нас к небытию – в нем нет никакого смысла для живущих.