Как написал Джойс в письме Эзре Паунду: "У меня получается очень утомительная книга. Но это единственная книга, которую я могу сейчас писать". Ну а мы с компанией отважных сообщников продолжаем её читать! На этой неделе была прочитана 12-я глава романа, пока самая длинная из всех предыдущих и одна из самых понятных. Разговоры "простых людей" за пивом перемежаются с имитациями высоких жанров и газетных статей, а переход между ними происходит, как это обычно у Джойса, без предупреждений и намёков. И в разговорах этих много-много политики!
Раз ты за новую Ирландию, ты себе заведи для начала нового пса, так я считаю.
Действие главы происходит в кабаке Барни Кирнана. Выше я упомянула о том, что в главе есть вставки, имитирующие высокие жанры художественной словесности. Армен в своем видео о главе уточняет: подобных вставок 33, и каждая из них пародирует один жанр - балладу, эпическое сказание, хронику и другие. Эффект чередования полупьяного трепа ирландских расистов с высоким слогом то баллады, то сказания, то хроники, получается сильным. Только я начну раздражаться или кивать с узнаванием (мои пожилые родственники тоже порой ведут разговоры о том, как все к нам "понаехали" и всё тут "заполонили", так что нашим теперь "работать негде"), как вдруг (уже зная Джойса, я, конечно, понимаю, что никакое тут не "вдруг") начинается текст вроде этого:
Фигура, сидевшая на гигантском валуне у подножия круглой башни, являла собою широкоплечего крутогрудого мощночленного смеловзорого рыжеволосого густовеснушчатого косматобородого большеротого широконосого длинноголового низкоголосого голоколенного стальнопалого власоногого багроволицего мускулисторукого героя.
Подобным высоким стилем изображаются вовсе не великие благородные герои, а те же самаые обычные дублинцы: случайные посетители бара, прохожие, родные и близкие тех, кто нам встречался на страницах книги. А поскольку глава называется "Циклопы", то и воплощение всех этих сущностей поистине циклопическое!
Списки разрастаются до невероятных размеров, качества и свойства действующих лиц перечисляются, пока у читающего не закончится дыхание, масштабы происходящего преувеличиваются до небес. А потом раз - и неприличная шутка про королеву Викторию:
И, убей Бог, мы все там полегли со смеху, как он изобразил нам про эту старушку Вик в розовых очках, мол, что ни вечер, она в своем королевском дворце глушит нектар и амброзию кувшинами, а как упьется до поросячьего визга, тут ее кучер загребает в охапку и плюхает как мешок в постель, а она его дергает за баки да распевает допотопные песенки про Эрен на Рейне и приди туда, где выпивка дешевле.
– Ну что ж! – говорит Дж. Дж. – Зато теперь у нас Эдуард-миротворец.
– Сказки для дураков, – ему Гражданин на это. – У этого кобеля заботы – не мир наводить, а триппер не подхватить. Эдуард Гвельф-Веттин!
Люди в баре злословят, насмешничают, травят байки, обмениваются ксенофобскими шуточками. И туда же заходит Леопольд Блум, к которому читатель уже успел проникнуться симпатией. Блум - еврей, родившийся в Ирландии, выросший в Ирландии, он живёт и работает в Дублине - но всё равно чужак. Его попрекают еврейством, мнимым выигрышем на скачках, за его трезвость, рассудительность, профессию...
И пошли они про ирландские виды спорта, и про игры, которыми тешатся shoneens, вроде лаун-тенниса, про ирландский хоккей и метание камня, про почвенность и да будет нация опять и все такое. Ну, Блум, само собой, и тут должен высказаться, мол, если у кого слабое сердце, то ему силовые упражнения вредны. Клянусь своими подштанниками, если подымешь с полу соломину и скажешь этому Блуму: Гляди, Блум. Видишь эту соломину? Это соломина, – клянусь троюродной бабкой, он будет про нее толковать битый час, я точно вам говорю, и не запнется ни разу.
Оставляя этот комичный и страшноватый приют оголтелого ирландского патриотизма, Блум размышляет:
Но все это бесполезно, – отвечает он. – Сила, ненависть, история, все эти штуки. Оскорбления и ненависть – это не жизнь для человека. Всякий знает, что истинная жизнь – это совершенно противоположное.
Что же противоположное? Конечно, любовь! Странно, что в обществе ирландских католиков Блум оказывается единственным христианином.
***
На следующей неделе нас ждёт тринадцатая глава, "Навсикая". Надеюсь, что она окажется вполне счастливой для сообщества читающих "Улисса", прошлая неделя меня несколько приободрила: люди, которые, как мне казалось, бросили чтение, вернулись в группу и дочитали главы прошлых недель.