Памяти Юрия Николаевича
Хочется вспомнить замечательных людей из славного прошлого нашей страны и кинематографа.
Как-то в кулуарах, до начала съемок программы ДНК, молодая женщина, по профессии психолог, на мои постоянные отсылки к славному кинематографическому прошлому моей «производственной альма-матери» – киностудии им.М.Горького, иронично заметила:
- Вы живете прошлым, товарищ.
- Не живу прошлым, - возразил я. – Я им подпитываюсь.
Как интересно устроена память. Как славно порой складываются пазлы воспоминаний.
День назад вспоминали Александра Георгиевича Рыбина вместе с его дочерью Катей, вспоминали замечательного нашего кинооператора, директора киностудии им.М.Горького (до 1995 года).
На следующий день вечером должна была состояться съемка программы ДНК (телеканал НТВ).
Через день дочь поздравила меня, одарила шикарными съедобными подарками на «День отца».
Целая цепочка воспоминаний об отцах сложилась своеобразными пазлами. Конечно же, и о моем замечательном отце, военном летчике и пилоте ГВФ. Обязательно как-нибудь расскажу подробнее. Горжусь своим отцом. Помню и люблю.
Во время съемок программы ДНК вдруг сработали, сложились пазлики о давних, незабываемых встречах.
С Юрием познакомился в Минске.
По киностудии им.М.Горького довольно часто приезжали на киностудию «Беларусьфильм». Самые памятные съемки случились с режиссером В.Волковым и операторами Мачильскими, отцом и сыном. По-моему, это был фильм «Танцы на крыше», 1985 года (или «Публикация» (1988г.), сверюсь с очевидцами, когда займусь мемуарными заметками о кинематографистах!). Возглавлял я в те времена участок по спецсъемкам, обеспечивал вертолетные съемки над Минском.
При посещении Минска нас каждый раз размещали в гостинице при «Беларусьфильм». Не слишком удобная была гостиничка, правое крыло первого этажа, как мне помнится, если стоять лицом к фасаду. В советские времена выбирать не приходилось. Всё решало студийное начальство. После вертолетных съемок 1985 года, меня еще несколько раз приглашали в Минск, для обеспечения спецсъемок фильмов дружественных киностудий (Стадикам, съемки со специальными вертолетными креслами и проч.).
В один из таких приездов, в кафе за столик ко мне подсел молодой парень, представился Юрием, назвал и фамилию. Фамилия была настолько необычной, что я ее тут же забыл. Юрий знал, что я командированный из Москвы, завел разговор об актерской и операторских профессиях. Когда же узнал, что учусь я на заочно-вечернем на сценариста, оживился, повел беседу о возможных проектах, в которых ему хотелось бы сняться, как актеру.
Одним из любимых фильмов Юрия был фильм «Бумбараш» (1971 г.) с Валерием Золотухиным в главной роли. Он эмоционально пересказывал эпизоды фильма, посетовал, что с удовольствием бы сыграл подобную, «вечную» роль. Но никто не пишет подобных сценариев. Никто не снимает подобных фильмов.
В свою очередь, я с восторгом пересказал до ужаса трагический, щемящий эпизод из фильма «Служили два товарища» (1968 г.) в исполнении В.Высоцкого (момент самоубийства поручика Брусенцова при расставании с боевым другом, любимым конем). Этот фильм я пересматривал ни один раз, отложив его в свой личный киноархив незабываемых кинопроизведений.
Как актер, Юрий был уже знаменит после съемок в фильме «Люди на болоте», входящем в сагу «Полесская хроника», но я этого, к сожалению, на тот момент не знал. Относился к симпатичному молодому парню (он был младше меня на 4 года) просто как к замечательному собеседнику.
Восьмисерийный фильм… именно фильм, сериалом, по нынешним, современным, скоропалительным и, мягко говоря, некачественным телепроизводствам, этот значительный, добротный фильм никак нельзя было назвать. Фильм долго и трудно снимали частями с 1981 по 1984 год, по романам советского писателя Ивана Мележа «Люди на болоте», «Дыхание грозы», «Метель. Декабрь».
Значительно позже, пересмотрев этот многосерийный фильм, я остался солидарным с кинокритиками советских времен, что белорусскую сагу можно приравнять к «вечным» и неподражаемым шедеврам советского кино «Вечный зов» (1973-1983гг, режиссеры В.Краснопольский и В. Усков) и «Тихий Дон» (1958г., С.А.Герасимова). К сожалению, нынешнему поколению зрителей такой многосерийный фильм тяжело смотреть. Они воспитаны на динамике, клиповости. Наверное, в этом ничего плохого нет. Прогресс и кинопроцесс в движении в соотвествии с эпохой. Но за динамикой и быстротекущей информацией теряется, на мой взгляд, возможность осмыслить не поверхностный, а второй, третий пласт произведения. Если таковые, конечно, имеются. Теряется возможность почувствовать зарождения чувств героев фильма, ускользает подлинность, правдоподобность экранной жизни.
Никакие скоропалительные современные ремейки не смогут и не смогли превзойти лучшие произведения киноискусства советских времен. В этом пока убежден.
Берусь утверждать, ни до, ни после на «Беларусьфильме» не сняли такого глубокого, примечательного, исторического фильма, где киногерои полесских деревень так естественно и правдоподобно проживают на экране реальную жизнь в те трагические времена становления советской власти в Полесье.
Поздним вечеров того же дня Юрий постучался в стекло окна многоместного номера в гостинице при киностудии, поднял с постели, предложил отпраздновать (как мне помнится!) Первое мая, День солидарности всех трудящихся «на земле». Авантюрный характер мне тоже было не занимать. С радостью согласился и не пожалел. Это был незабываемый вечер, переходящий в ночь.
Юрий с помощниками открыли костюмерную киностудии, предложили мне, вместе с другими «особоприглашенными», выбрать костюмы. По рекомендации Юрия, я обратился в революционного матроса, в черном бушлате и бескозырке, разумеется, в тельняшке, перепоясанный на груди крест-накрест пустыми пулеметными лентами. Патронов из реквизита не нашлось. Да и время было позднее, чтоб отвлекаться на такие незначительные мелочи, как отсутствие холостых патронов. За то на бедре у меня висела тяжеленная кобура. Торчала рукоять вполне себе правдоподобной, деревянной копии огромного, с локоть величиной, маузера. (10-тизарядный пистолет Маузера с укороченным стволом (1897 год).
Юрий было облачен в офицерский мундир белогвардейца, примятую, лихо сбитую на затылок, фуражку с кокардой и называл себя, почему-то штаб-трубачом. Хотя потертые, золоченые погоны с двумя «лейтенантскими» звездочками на его плечах говорили о звании подпоручика царской армии (обер-офицерский чин, второй после прапорщика).
Наши компаньоны по авантюре тоже преобразились. Кто приоделся в разудалого батьку-атамана, кто-то стройный, худощавый принарядился в зловещий, черный мундир капелевца в фуражке с красным верхом, кто нарядился в казачью черкеску с красным башлыком за плечами, кто добротно и значительно смотрелся в долгополой шинели, в островерхом шлеме-буденовке с красной звездой.
Мы куражились, вели себя, как малые дети, радовались необыкновенному преображению, оправляли друг на друге исторические костюмы, готовились к тайной вылазке на улицу, через окно гостиничного номера.
Самое интересное ждало нас впереди.
Близ детской железной дороги (уникальный аттракцион для детей!) нас поджидал духовой оркестр из трех человек, приодетых в скромную форму красноармейцев времен Гражданской войны. Думаю, это были театральные актеры, друзья и коллеги Юрия. Большая труба - туба, инструмент с суровым, массивным тембром в нижнем регистре встретила авантюристов зазывным гулом, изобразив скорое отправление поезда. Призывно бумкнул несколько раз большой барабан. Труба промолчала. Ее пронзительная, ведущая партия была еще впереди. Видимо, поздний сеанс поездки на настоящей, но уменьшенной копии паровоза с вагонами, был оплачен заранее. Служащие дороги встретили нас радушно.
Веселые и ряженые, мы расселись по вагонам. Время было позднее. Оркестр негромко грянул «Наш паровоз вперед лети…». Слова, на удивление знали все. Хором подхватили.
Юрий решительно прервал пение на взлете, на словах «в коммуне остановка».
Оркестранты, по его просьбе, заиграли легендарный марш «Прощание славянки».
Это было яркое и незабываемое происшествие. Удивительно благодушно отнеслись к веселой компании прохожие и даже милиция. Представителям власти, при остановке на «станции», мы объяснили, что проходит репетиция эпизодов художественного фильма, съемки которого состоятся буквально завтра. В те незабвенные советские времена все, без исключения, любили кинематограф и уважали кинематографистов. Милиционеры с удовольствием присоединились к нашей разнокостюмной компании. Пили шампанское. Прокатились несколько кругов по детской, железной дороге. Лейтенант милиции, молодой и задорный, самозабвенно дирижировал полосатым жезлом. Оркестранты, на бис, повторили несколько раз «Славянку». Этот марш нравился всем без исключения. Ночной наш эпизод явил собой как бы братание, примирения россиян, в какое бы историческое время они не жили. Напомню, это была середина 80-х годов прошлого столетия. «Перестройка» и «буржуазная, свободная демократия» из-за рубежа еще была только в проекте у третьей, либеральной колонны нашей страны.
На следующий день Юрий разбудил меня, попросил его поддержать «морально». Группу из трех человек «беларусьфильмовцев» вызвали в дирекцию, «на ковёр».
Я лихо прищелкнул каблуками, откозырял Юрию и заявил:
- Завсегда рад-с, поручик!
Он улыбнулся, шутливо проворчал, что этого его роль, штаб-трубача, а моя - революционного матроса с "Авроры", которая бахнула по Зимнему холостым зарядом.
Без лишних вопросов присоединился к ночным авантюристам. Костюмы и реквизит мы вернули в костюмерную еще до наступления утра в целости и сохранности, вернувшись через окно гостиничного номера. Кто-то из «бдительных» служащих киностудии все же заложил нас дирекции.
Не берусь утверждать, что инициатором примечательной костюмированной вылазки был Юрий. Но это яркое и образное происшествие, несомненно, запомнилось на всю жизнь.
Стоим в кабинете директора «Беларусьфильм», если не на вытяжку, но явно не с непокаянным видом, едва сдерживаем улыбки.
- Как вы могли опозорить своим шабашем революционный марш! – в единственную, из всей словесной пурги, претензию директора киностудии включился я и Юрий одновременно.
- Извините! Какой же это шабаш! Это костюмированная репетиция моего курсового проекта, как будущего сценариста! – попытался отшутиться я.
Меня тут же лишили слова, как чужого и прикомандированного. А вот аргумент Юрия мне запомнился надолго.
- С чего вы решили, что «Прощание славянки» - это революционный марш?! – спокойно спросил Юрий. – Это бессмертное произведение написано, на все времена, в 1912 году штаб-трубачом кавалерийского полка Василием Агапкиным.
Вот почему Юрий был в мундире белогвардейца, - тут только сообразил я, - и шутливо представился, после костюмного преображения, - штаб-с-трубачом. Он примерил на себя роль Василия Агапкина, с непростой судьбой этого одаренного человека. Бывший штаб-трубач кавалерийского полка 7 ноября 1941 года дирижировал сводным оркестром на Красной площади. Похоронен с воинскими почестями на Ваганьковском кладбище. Такие сложные узлы судьбы этого талантливого композитора.
В 80-х годах прошлого столетия не было интернета, с трудом можно было докопаться в архивах библиотек до таких исторических сведений.
Без особого дальнейшего разноса и порицаний нас отпустили с миром.
Аргумент Юрия сразил наповал директора киностудии, члена КПСС.
Повторюсь, это незначительное, но яркое событие запомнилось надолго. Это было некое единение персонажей всех времен с комической поездкой на почти игрушечном паровозе и вагончиках. Единение весьма символичное. Напомню. 80-е годы прошлого столетия. Революция и гражданская война еще не позволяли трактовать белогвардейское движение, как борьбу за спасение и сохранение Родины. Реабилитация случится гораздо позже.
Вернемся к жизненным пазлам.
Юрия я запомнил. Особенно, его портрет с конем из фильма.
Необычная фамилия актера не уложилась в памяти. Хотя, и тогда, и позже, можно было посмотреть состав актеров «Полесской хроники», но не посмотрел.
15 лет назад у меня появилась теща с необычной фамилией Казюпа.
(Прозвище Казюпа восходит к старинному глаголу «казать» - «бить, толкать, тыкать». Такое прозвище мог получить ремесленник или драчун, забияка. По другой версии, это прозвище образовано от польского слова kazic - «искажать, портить, повреждать…» Хотя замечательная теща моя – врач-физиотерапевт.)
В первом институте была у нас преподаватель математики, строгая и неприступная Зоя Михайловна Козачек. Одногруппница с фамилией Козик.
Вспоминая необычное приключение в Минске, вспоминаю и нахожу в интернете фамилию Юрия – Юрий Николаевич Казючиц.
Сразу после встречи с Катей Рыбиной на следующий день снимаюсь в качестве приглашенного гостя в программе ДНК. В кулуарах, перед съемками моя знакомая актриса, ни с того, ни с сего, спросила, видел ли я программу «Секрет на миллион» с ведущей программы ДНК Анной Казючиц? Тут же с мобильного телефона пересмотрел некоторые эпизоды «Секрета…». Все пазлы встали в свои жизненные ячейки.
Конечно же, я не смог удержаться и не заинтриговать ведущую программы. После съемок сообщил Анне, что случилось у нас с ее отцом примечательное приключение в 80-х годах, которое запомнилось на всю жизнь. Сам Юрий прожил недолгую, но яркую жизнь.
Буду помнить! Собираю и бережно «складываю» в архив все свои заметки о кинематографистах, с кем удалось встретиться или посотрудничать.
П.Н. (После написанного!) Коротко заметку составить не получается. Хотя, как говорят, краткость - сестра таланта. Добиваюсь краткости, стараюсь. Расширенные заметки, несомненно, пригодятся в качестве эскизов к будущим сценариям и повестям.
