Всё-таки Ялта не очень обрадовалась нашему приезду — нам предстояло переждать ещё один дождливый день. Сидеть дома не хотелось, и мы решили посвятить его прогулке по половинке Царской тропы и Ливадийскому дворцовому парку. На десерт запланировали концерт органной музыки — благо, органный зал совсем неподалёку от Ливадийского дворца, и в тот день концерт был. Причём в очень удобное время — не вечером, не посреди дня, а в четыре часа, что позволяло и погулять достаточно, и вернуться засветло…
Поутру мы вышли на набережную — пройтись вдоль моря. Это чудесный бонус при проживании вблизи ялтинской набережной — утренний путь к транспорту под шелест морских волн и сварливые крики вездесущих чаек… Никогда не бывающая безлюдной, набережная Ялты уже проснулась, была полна прогуливающегося люда, заряжавшегося энергией для нового дня. И Андрею, чтобы «взять» виртуальный тайничок у знаменитой по «Острову сокровищ» «Испаньолы», пришлось даже постоять в небольшой очереди, чтобы дождаться возможности сфотографироваться на фоне её с детства памятной кормы.
Мы прогулялись по Пушкинской, поглазели на художников, не преминули заглянуть на рынок у «Спартака», и даже купили в дорогу хурмы. И поехали по серпантину вверх, всё выше и выше над Ялтой. Город-чаша раскрывался под нами, но сегодня мы снова покидали его. Нас ждали тропинка через лес — пусть не слишком дикий, просто заброшенный и не ухоженный — но всё же лес, и даже немножко горы.
Мы высадились в Ореанде, и показали Юле скалы, на которых светлеют каменные фигурки двух альпинистов. И храм Архангела Михаила вдали — где-то там стоит среди белоснежных колонн его скульптурный образ с пылающим мечом в руке. Но теперь наш путь лежал в другую сторону — вниз по каменным ступеням. Туда, где сбоку от Царской тропы дремлет своим тёплым и чуть парящим от тепла сном Крестовая гора, менее известная как Урьянда-Исар (204 м).
Мы помнили это место неизменно цветущим жёлтыми солнышками одуванчиков среди очень зелёной низенькой травы. Так бывало зимой — но теперь на Крестовой цветов не было. Была рыже-жёлтая листва, и лабиринт могучих каменей в её убранстве смотрелся не менее нарядно. Мы взобрались на вершину и побродили среди каменного хаоса, временами теряя друг друга из виду и снова находя.
А вот и старый знакомый! Приятно, что жив-здоров — лет десять не виделись!
На обратном пути Лена пожелала подняться по неприятной сыпухе к кресту и побежала по тропике вправо — на скальный уступ, гладкий камень которого не покрывают ни растительность, ни обломки хаоса. Здесь только простор, небо, море внизу — и большой крест на краю над обрывом. Лена вскарабкалась по крутому каменному склону, и распахнулись дали — пасмурные, но всё равно прекрасные.
В ложе гор далеко за силуэтом креста лежала Ялта, и хотелось сделать пару кадров на память. Но у креста оказалось людно, и прежде пришлось дожидаться, когда вид освободится. А на смену уже спешили очередные путешественники, тоже желавшие приобщиться к простору и гоняющему тучи ветру.
Юля и Андрей ждали внизу, в безветренной ложбинке среди камней. Мы выпили по глотку чая, и отправились на спуск. Нас ждала Царская тропа. Называть её «Солнечной» в такую погоду язык не поворачивался...
Увы, прогулка по Царской тропе всё меньше и меньше соответствует её громкому названию. Наверное, в былые времена эти горные джунгли и впрямь радовали прогуливавшихся царственных особ первозданностью, и дамы в кринолинах, должно быть, восторгались чистотой и нетронутостью пейзажей.
Нынче же остатки горного леса зажаты уродливыми заборами, чьи-то стены и крыши подступают к тому, что осталось от Царской тропы, и склоны вокруг щедро усеяны мусором. Стараясь не глядеть в сторону заборов и помоек, мы шагали по тропе, и как могли фильтровали это безобразие, задвигали его за скобки восприятия, оставляя только лес, зелёные лианы, рыжую листву под ногами…
...Скоро для нормального расширения и увеличения моего имения возникла необходимость прикупить соседние земли у крымских татар. Покупка каждой новой десятины земли доставляла мне такое же наслаждение, как рождение сына. Живописная дорога, построенная мною чрез мои новые владения, и соединявшая Ай-Тодор с Ливадией, получила впоследствии название «Императорской дороги», так как Никки и Аликс шли по ней при своих ежедневных визитах к нам... Книга воспоминаний. Александр Михайлович Великий Князь
Вскоре мы вышли в дворцовый парк Ливадийского дворца. Пасмурнело всё отчётливее, и становилось ясно, что обещанный синоптиками дождь — буквально не за горами.
Чудный вид с газонами перед дворцом — тот, что так волшебно оттенялся в солнечные дни синевой моря и дальними склонами Никитской яйлы — погрузился в серую дымку, оставив в нашем распоряжении только зелёные цвета.
Мы прошлись по площади перед дворцом, и взглянули на очередь желающих попасть внутрь на экскурсию. Чтобы увидеть выставку нашего хозяина Сергея Бочарова «От Владимира до Владимира» следовало купить полный билет на экскурсию по дворцу. Позже, познакомившись в Сергеем и его работами, посмотрев в интернете видео с открытия, мы пожалели, что не посетили выставку. Да и не только выставку — сам дворец тоже, конечно же, достоин посещения. Ведь он считается вершиной творчества знаменитого ялтинского архитектора Н. П. Краснова. За строительство Императорской резиденции в октябре 1911 года Николай Петрович был пожалован в Архитекторы Высочайшего Двора, а в 1913-м году Петербургская Академия присудила ему звание академика! Но, видно, в другой раз — в этот день нас отпугнула не столько даже немалая цена билета, сколько столпотворение туристов во дворце — желающих попасть в царские пенаты было очень много!
Продолжая прогулку по парку, мы описали круг среди просторных клумб с розами и буйных расцветок георгинами, спустились вниз по лесенке-галерее. Тут было тихо, безлюдно, и к тому же оплетённые виноградом арки скрывали от начавшегося дождя. Мы выбрали место, где виноградные плети были погуще, и уселись на ступеньках — перекусить. Пили чай вприкуску с хурмой, хрустя ею, словно яблоками или огурцами.
Всё настырнее шуршал дождь снаружи нашего укрытия. Дальнейшая прогулка представлялась забавой всё более неоднозначной…
Меж тем Андрей всё-таки попытался найти геокэшерский тайничок на аллеях парка пониже дворца, и даже нашёл место, где он должен быть, но спускаться к заветному пню по скользкому склону не рискнул — нога с рваной связкой к экстриму не располагала.
А Лена с Юлей отправились назад к дворцу. Там народ попрятался под своды балконов вдоль фасада, некоторые угнездились под крышами немногочисленных беседок. Они, впрочем, были совсем маленькими, и ветер явно задувал внутрь дождевые капли. Лена и Юля побродили по балкону, глядя на дождь, а потом одна из беседок освободилась, и Лена нырнула внутрь. Ей было жаль терять день и она решила набросать маленький этюдик — не зря же она таскала с собой краски.
Вернулся Андрей, и они с Юлей пошли посмотреть на установленный в 2015 году на небольшой площади выше дворца памятник Сталину, Черчиллю и Рузвельту, созданный скульптором Зурабом Церетели в 2005 году в Москве.
Бронзовая композиция посвящена памяти Ялтинской конференции, проходившей с 4 по 11 февраля 1945 года в Ливадийском дворце. Именно здесь семьдесят пять лет назад решением Сталина, Рузвельта и Черчилля завершалась Вторая мировая война, и начинался послевоенный мир, зарождалась новая система глобальной безопасности и глобальных отношений…
А на площади перед дворцом со времён нашего последнего визита появился ещё один памятник — из более ранних времён — императору всероссийскому Александру III. Его автор — народный художник России Андрей Ковальчук, который возглавляет Союз художников РФ. Открытие памятника «царю-миротворцу», за тринадцать лет правления которого никому не удалось втянуть Россию ни в один военный конфликт, состоялось в конце 2017 года, так что видели мы его впервые.
Лена всё это время просидела в беседке, и когда Андрей и Юля возвратились — чтобы проверить, нужен ли Лене свежевыпеченный пирожок — она уже немного клацала зубами. Идея с пирожком была, разумеется, одобрена, и у продавщицы была куплена последняя выпечка. Мы попили горячего чаю, который был весьма кстати, а время меж тем близилось к началу органного концерта.
Дождик к тому моменту весьма своевременно завершился, и мы пошли через мокрый парк. К Органному залу добрались с опережением графика, и успели погулять по скверику у входа, где прохаживались степенные «органные» коты.
В удачно расположенном — тут же, у скверика — рынке купили замечательного инжира, к большому Юлиному и Лениному удовольствию.
Инжир и коты скрасили ожидание, и вот двери зала наконец раскрылись для страждущих приобщиться к музыке.
Зал произвёл впечатление. Просторный, затейливо расписанный, украшенный огромными букетами в напольных вазах — цветы хоть и искусственные, но очень красивые. Смутили только рельефы из мелких цветочков на потолке — а-ля Кисловодский фарфор — на наш вкус, уже излишество.
В зале было уютно, и тепло — по сравнению с костёлом в Ялте, где мы к окончанию концерта вечно замерзали. Хотя изначально здание Центра органной музыки «Ливадия» и эта самая музыка были страшно далеки друг от друга — ведь на самом деле — это бывшая царская электростанция. Орган создавался в её стенах одновременно с реконструкцией и 1998 году насчитывал в своём составе 4600 труб, управляемых 69 регистрами (сейчас их 82).
Елена Кейль поклонилась зрителям, уселась на свою скамеечку — и, глядя в ноты, принялась стремительно переключать регистры. Эта операция повторялась между исполняемыми произведениями, и неизменно завораживала нас. А орган звучал мощно, до мурашек, мы заслушались, залюбовались, но прогулка по дождю давала о себе знать. И пару раз каждый из нас, к немалому нашему смущению, принимался клевать носом. Впрочем, Бах способен разбудить любого! Кроме него мы услышали С.Франка, А.Вивальби и В.Вавилова.
Когда концерт закончился, и исполнительница покинула свою скамью, все присутствующие дружно кинулись фотографироваться на фоне интерьеров зала. Мы тоже сделали на прощание несколько снимков — и вышли в вечер. Дождь оставил после себя мокрые пейзажи, и мы очень надеялись, что больше в эту нашу крымскую поездку с ним не повстречаемся. Погода начинала налаживаться, и по приезде в Ялту нам посчастливилось застать на пару минут восхитительное послезактное небо над морем — ярко-розовое в обрамлении синих облаков. Светился жёлтым светом корабль-«Апельсин», и сияли под ним изумрудно-трявяной зеленью волны моря. И когда погасли розовые всполохи на небе, мир по-прежнему был красив и восхитительно ярок — той завораживающей красотой, которая возникает на побережье на грани вечера и ночи. И сложно было оторваться от созерцания того, как синие краски постепенно становятся чернильно-фиолетовыми. Быстро темнело, и набережная всё праздничнее сияла огнями…
8 октября 2019 г.
