Ещё в позапрошлом веке неугомонный и весьма компетентный балетоман Константин Аполлонович Скальковский задавался сакраментальным вопросом: «Кто это пустил в ход мнение, что балет – самое отсталое искусство, ничего общего не имеющее с современной жизнью?». И сам же, в свойственной ему иронической манере, на него отвечал, опровергая: «Начал Лессепс строить в Египте Суэцкий канал — у нас г-н Петипа ставит сейчас „Дочь фараона“; генерал Черняев принялся колотить среднеазиатских ханов — „Конек-Горбунок“ изображает те же манипуляции на балетной сцене; поехал Дон Карлос воевать с испанцами — а тут сейчас идет „Дон Кихот“; россияне захотели отнимать у англичан Индию, не имея о ней понятия, — наш неутомимый балетмейстер наглядно знакомит будущих завоевателей, а ныне гвардейских поручиков с Индией при помощи „Баядерки“; черногорцев, геройски поднявшихся на помощь восставшей славянской братии, он прославляет в „Роксане“. Наконец, не успел неутомимый Норденшельд замерзнуть во льдах Севера, как является новый балет „Дочь снегов“, изображающий фантастические приключения одной из полярных экспедиций».
Вот и балет «Лебединое озеро» французского балетмейстера Анжелена Прельжокажа, чей авторский Театр базируется в оперной Мекке −Экс-ан-Провансе, остроактуален и вполне мог бы претендовать на место в культурной программе недавно прошедшего в Глазго климатического саммита: лебеди в его балете умирают от ядовитых выбросов построенного на озере дымящего, клокочущего и чавкающего нефтеперерабатывающего завода.
Оформление спектакля лаконично-зловеще – черный кабинет с рабочим задником, превращаемым видео-дизайнером Борисом Лаббе то в огромное панорамное окно в бизнес-башне отца Зигфрида, то в индустриальный пейзаж искалеченного озера. Костюмы, не выходящие,впрочем, за привычную концепцию спектаклей балетмейстера, придумал российский кутюрье Игорь Чапурин, в последнее время уверенно осваивающий театральное дело.
Прельжокаж, наверное, последний из ныне здравствующих классиков, не имеющий на своей персональной афише «Лебединого озера». И Джон Ноймайер, и Матс Эк, и Мэтью Борн, и Жан-Кристоф Майо, а теперь и их более молодой коллега Александр Экман, обзавелись собственными хореографическими версиями бессмертного балета Чайковского.
В России премьеру спектакля, впервые показанного труппой Анжелена Прельжокажа в октябре 2020 года в Театре Комедии города Клермон-Феррана, организовал Фестиваль "Дягилев PS".
Спектакль для двадцати шести танцовщиков не имеет обозначенных в программке действующих лиц, но хрестоматийная балетная история Петипа/Иванова без труда позволяет разобраться, кто есть кто. Зигфрид, в исполнении Батиста Куасье, в балете наследник богатых родителей, выводится балетмейстером на первый план. Его инфантилизм и нежелание вникать в дела семейного бизнеса, возглавляемого деспотичным отцом, приводят несчастного парня к полному краху. Собственно завод, сгубивший лебедей и одну из них, внезапную любовь наследника промышленной империи, появляется на сцене в самом начале спектакля в виде макета. Отец Зигфрида (Лорен Ле Галла) мечтает построить этонефтеперерабатывающее чудовище, и ясно, за ценой делец не постоит. Но взрослому мальчику, в дуэте с матерью буквально прикладывающемуся к её груди, нет до этого никакого дела. В его сознании озеро никак не связано с возникающими на заднике мультимедийными строительными кранами, хотя начало строительства чего-то страшного очевидно всем, кроме Зигфрида.
Приводя его на озеро, Прельжокаж действует динамично, без лишних па. Чувство вспыхивает внезапно, что называется, любовь с первого взгляда, и Белое па-де-де (совпадающее здесь с музыкальным каноном) однозначно демонстрирует нам это. Примечательно, как хореограф выводит условную Одетту из числа прочих девушек: она просто выходит из линии таких же, как она,лебедей, но Зигфрид сразу отличает её от прочих. Дуэт хорош, как и его главная героиня - длинноногая Теа Мартен; плотная хореографическая структура па-де-де насыщена образными узнаваемыми движениями: непременный лебединый изгиб корпуса и предшествующая ему плавная "волна" снизу вверх, характерные повороты "птичьей" головы, руки-"клювы".
Ещё более роскошны хореографически тонкие, выводящие движения словно из недр подсознания,дуэты с матерью в изумительном исполнении Клары Фрешель, Леи Де Наталь. Особенно значителен здесь последний дуэт героев во втором акте на фоне освещенного луной окна: вязкие сомнамбулические движения как в кошмарном сне, когда хочешь убежать, а руки и ноги утопают в пространстве, замедляя и без того практически отсутствующую скорость.
Ротбарт (Антуан Дюбуа) у Прельжокажа – герой нашего времени, криминальный тип, готовый продать что угодно за хорошие деньги. Он, напоминающий оперетточного злодея, возникает в прологе спектакля, насильно обращая девушку в птицу, а во втором действии продает озеро вместе с его несчастными обитательницами отцу облапошенного ими обоими Зигфрида. Предложенная Ротбартом копия Одетты, только не в белом, а в черном, настолько увлекаетнаследника, что пока он бегает за ней по огромной зале и дарит ей свадебные цветы, на озере успевают достроить роковой завод. Слишком поздно вернувшийся на озеро Зигфрид находит на его отравленных берегах лишь скрючившиеся трупики некогда прекрасных существ, и одна из них, по злой иронии, его возлюбленная.
Хореографически Прельжокаж верен себе – балет поставлен в выразительной авторской манере с обилием семафорных движений рук, вращений тазом, широких прыжков и завернутых в шестую позицию стоп. В спектакле, как обычно у мэтра, звучит музыка не только из «Лебединого озера», здесь фрагменты симфоний и скрипичных концертов и, конечно, музыка в современной обработке - чего стоит воспроизведенная на сцене рейв-вечеринка со знаменитой мелодией увертюры балета в основе.
Балет можно принять за шутку - ну какие, в самом деле, экологические проблемы? Но, думаю, Прельжокаж предельно серьезен. И от осознания этого становится по-настоящему страшно: если мы по-прежнему будем в роли дальше своего носа не видящих зигфридов, а все лебеди - читай, всёживое - перемрут, то что же нам делать дальше?
Вероника Кулагина
13.11.21