Конец 80-х, начало 90-х годов двадцатого века. Старшее поколение помнит то переломное время, когда одна эпоха сменяла другую. А если отбросить свойственный автору (то есть мне) дипломатический стиль и пафос, то, по-простому, начинался глубочайший в истории огромной страны раздрай. Из республик, входивших в СССР, образовались отдельные независимые страны. Многие экономические связи были утеряны, разрушены. И не только экономические, но и политические. Ведь теперь у каждого государства появились и своё правительство, и своя армия, и Президент. Централизация власти ушла в историю, и каждое новое государство при обсуждении международной повестки, тянуло одеяло на себя. Много было нового, непонятного. Это уже потом постепенно стало всё приходить в порядок. Жизнь возвращалась в спокойное русло. Тяжёлый и долгий процесс. Процесс становления и время перемен.
Образовалось СНГ вместо СССР. Содружество Независимых Государств. Абсолютно новое объединение самостоятельных народов. Правильное для того времени политическое решение. Непозволившее ранее братским республикам окончательно оторваться друг от друга и в итоге остаться свободными, никем не порабощёнными.
А как жил народ? Весело! Крутились-вертелись, кто как мог. Зарплаты мизерные, цены космические. Инфляция перешла в галоп. До развала Союза мы и не знали – что это такое, инфляция. Только слышали в теле- и радиопередачах, посвящённых международной тематике, что на Западе есть такое явление – инфляция. Слушал я это подростком и не понимал – что это за зверь такой. И очень сочувствовал жителям западных стран, вынужденных претерпевать всяческие, по этой причине, лишения.
Странное дело. Я вот до сих пор удивляюсь. Как тогда цены держались в одном диапазоне. Они, цены, стояли на месте!
Приведу пример.
Год 1970-й. Иду в первый класс, мне семь лет.
Спички за коробок - 1 копейка.
Хлеб чёрный кирпичик - 18 копеек.
Хлеб белый кирпичик - 22 копейки.
Курица за 1 килограмм - 1,6 – 3,2 рубля.
Колбаса варёная - 1,6 – 2,8 рубля.
Колбаса сырокопчёная - 5 рублей за кило. Её так в народе и называли «пятирублёвая».
Год 1985-й. Мне 22 года.
Отучился в школе – десятилетие.
Поступил в Минске в Политех, отучился, Закончил институт.
Цены те же.
Спички за коробок (60 штук, между прочим) - 1 копейка.
Хлеб чёрный кирпичик - 18 копеек.
Хлеб белый кирпичик - 22 копейки.
Курица за 1 килограмм - от 1,6 рубля - долгоиграющие, несушки. Нужно было варить часа три-четыре, а потом в банки закатать. Со специями. Тушёнка – высший класс!
До 3,2 рубля - отборные бройлеры. Экологический продукт безо всякой химподготовки.
Колбаса…чтобы не повторяться…пятирублёвая.
То есть за 22 года (а так то и более) цены не менялись совсем. Инфляция равнялась нулю! Наверное это какой-то экономический парадокс. Не будучи экономистом, не стану подвергать глубокому анализу сей удивительный факт. А то наплету здесь абы чего. И достопочтеннейшая и образованнейшая публика станет тыкать в меня пальцами, смеяться и глумиться.
Но я же творец, художник, а стало быть – человек с тонкой душевной организацией и не смогу пережить такого «Пазорышча», кажучы (говоря, бел.) на нашай роднай мове!
Посему, оставим исследование экономики настоящим профессионалам, а мы с вами вспомним жизнь простого народа в те годы.
Жизнь! Ага! Выживание – это точнее будет. Добывать приходилось буквально всё. Еду, одежду нормальную, технику, мебель, посуду. Теперешнему молодому поколению этого не понять. Когда магазины ломятся от еды, одежды, косметики, всевозможной бытовой техники, автомобилей, в конце концов…Изобилие по всем позициям. А тогда …Так ведь и зарабатывать ещё нужно было. Одним из способов заработка были коммерческие поездки в соседние страны – Польшу, Литву, Россию. Такое явление носило массовый характер. Смысл был такой. Здесь, на Родине, надо было накупить всякого товара по госцене (так тогда говорили), вывезти за кордон и там толкнуть раза в два-три дороже. Виз не требовалось, пускали так. Только на границе стояли подолгу. Порой и сутки приходилось. И летом и зимой. Да и трясли на меже, порой, сурово. Изымали спиртное, бензин. Популярна была советская водка за Бугом. И ещё спирт. Легендарный «Роял» и «Моцарт» в литровых бутылках. С оставшимся товаром попадали мы на польские рынки, где местное население, также не избалованное обильным ассортИментом, всё у нас быстренько скупало.
Само собой разумеется, что и автор этих строк также помотался по заграницам. Множество «достопримечательностей» повидал. Рынки, базары, бандитские морды, дешёвые ночлежки. Красота! Весело!
В Польшу ездили мы с друзьями на легковой автомашине «Жигули». Хорошая машинка, выносливая. Сколько товара перевезла, сколько денежек заработала.
Ездили мы обычно на три-четыре дня. Останавливались всегда у одной и той же хозяйки – пани Ядвиги. Это был уникальный персонаж. В возрасте уже, лет семидесяти. Но крепкая, высокая, сухопарая. Бывшая «профессОрка» - так она себя называла. Ранее подвизалась на преподавательской работе. И ещё являлась активисткой местного костёла. Даже на стене её фотографии с папой римским висели. Поляком Иоанном Павлом вторым. Написал - местного, потому что находился он в небольшом городке, недалеко от границы – Семятыче. Примерно пятнадцать тысяч населения. Городок уютный, сплошь коттеджами застроен, особнячками. И зелень, зелень, везде её много. В центре, как водится, площадь круговая. Всякие магазинчики там небольшие, где местные жители общались друг с другом, такси, тусовки. Такой размеренный тутэйшы (местный, бел.) колорит.
И нам повезло найти эту добрую пожилую даму – пани Ядвигу, пустившую нас на постой. При этом она очень гордилась, что у неё останавливаются «инженеры из Минска». Этим она даже хвасталась перед своими «коллежанками» (подругами, коллегами женского полу) в телефонных разговорах. Голос пани имела весьма зычный, громкий и несколько своеобразный. Слегка напоминавший горловой клёкот крупной хищной птицы.
Вечерами хозяйка дома любила поговорить с нами, тремя молодыми инженерами из Беларуси. Мы накрывали стол из домашних припасов, наливали по рюмашке, чего уж тут скрывать. Нервное напряжение тяжёлого торгового дня необходимо было снимать, расслабляться. Пани Ядвига всегда присаживалась к нам, текла беседа. Общались сразу на трёх языках. Польском, русском и белорусском. Причём, применялись они сразу же и одновременно. Но понимание было полным. Тут ведь как? Главное же – душевное расположение! Пани была с юмором, отличная тётенька! Домик её, такой же душевный двухэтажный особнячок, согревал нас в осенние дни, давал тёплую постель и горячую ванну. Сама ванна стояла на бронзовых лапах, и краны были латунные. Настоящее, красивое, не имитация, каковую сейчас можно встретить в строительных маркетах.
В то время у поляков было развито и широко распространено следующее. Стоит жилой дом, на втором и третьем (если таковой имеется) этажах – жилые апартаменты. А на первом – всякие торговые объекты, принадлежащие хозяевам этого дома. Они же здесь сами и работали. Молочные лавки, починка обуви, кондитерские, пекарни-кофейни. Всякие, разные, нужные и востребованные заведения. В шаговой, что называется, доступности. Очень удобное и с экономической точки зрения выгодное обустройство жизни. Особенно, в таких небольших городках.
Так вот, и у нашей пани Ядвиги было такое коммерческое помещение на первом этаже. Часовая мастерская. «Заклад загарков» - о чём гордо гласила рекламная вывеска. Занимала эта майстэрня небольшую комнату, метров двенадцать квадратных, а вход был отдельный, со двора. И работал в этой мастерской сын нашей пани – юноша бальзаковского возраста – пан Збышек. Это также был уникальный персонаж. Холостяк, ведущий богемный образ жизни.
Расписание его дня было примерно следующим. Причём, оно не менялось на протяжении тех нескольких лет, что мы наведывались в уютный особнячок милейшей пани Ядвиги.
Итак, пан Збышек.
Подъём у него был рано. Примерно к обеду. Ну, так и поздно же улёгся человек, ничего удивительного. Или рано? Даже не соображу. Порассуждаем. Ложится человек в семь часов вечера – это рано лёг, скажем мы. А если Збышек наш ложился также в семь часов, но …утра. Это как расценить? Рано он лёг спать или поздно. Вопрос!
Так вот, проснётся к обеду, побродит по дому, ничего не говоря. В мастерской посидит, подремлет. Молчаливый такой малый. Без эмоций. Да и откуда эмоции, если ночь кутил с дружками. Те, часам к шести вечера заезжали за ним на «Полонезе». Была такая чисто польская машинка. В Германии восточной – «Вартбург», в Румынии – «Дачия», в Югославии – «Застава», в Чехословакии - Шкода. У нас, в Союзе - но это вы и сами всё знаете. Только Болгария да Венгрия не делали легковые авто из всего европейского соцлагеря тех лет. Правда Венгрия собирала легендарные автобусы «Икарус», тему которых я изящно и глубоко раскрыл в первом опубликованном здесь рассказе «Где водитель?». Так вот, Польша производила «Полонезы», да ещё Фиаты, напоминающие горбатые Запорожцы.
Дружбаны Збышека забирали его шумной компанией вечерком и уезжали на пирушку-вечеринку. А часов в семь утра возвращали по месту польской прописки. Богема, что тут скажешь.
Товарищ этот был разгвоздяем высшей гильдии. Где брал деньги на развесёлую жизнь? Видимо что-то лениво зарабатывал в своей мастерской, особо не надрываясь. Всё делал медленно, не спеша, как и полагается настоящему пану. Порой днями вообще не заходил в свой «Заклад». Да чё там. Не горит, как грицца. Тихий спокойный городок, тихая спокойная жизнь и такая же тихая и спокойная работа.
И вот как-то утром до нас, ещё спящих, долетели крики некоего пана. Недовольные, скандальные возгласы человека, который «задолбался» ожидать чего-то от другого человека.
- Десёнчь лят! Десёнчь лят! – орал посетитель на невозмутимого пана Збышека. – Десёнчь лят!
То есть – «Десять лет»!
«По какому же поводу дебош?» - спросите вы.
Всё просто. Часовых дел мастер - знакомый уже нам пан Збышек десять лет назад взялся за ремонт часов, принадлежащих орущему господину. И за десять лет так их и не починил. Вот и пришёл заказчик требовать справедливости. Наивный. Пан Збышек оказался крепким орешком. Эдакий Брюс Уиллис польского разлива.
Невозмутимо выпроводив незваного гостя из дома, пообещав ему при этом скорое исполнение заказа, сынок мадам Ядвиги не уселся за рабочий стол, вооружившись инструментом. Отнюдь! Вместо решительного и безоговорочного штурма трудовых вершин, он прошлёпал в свою спальню, из которой в скором времени раздался молодецкий храп отдыхающего с чистой совестью человека.
С тех пор прошло уже тридцать лет. И мне очень интересно – работают ли те часы, которые пан Збышек взял в ремонт в далёком 1983-ем году. Или до сих пор безмолвно пылятся, висящие где-нибудь на стене уютного особнячка.
Впрочем, ответ на этот вопрос мы не получим уже никогда!