"True West" — история соперничества двух братьев, у которых больше общего, чем они думают. Встретившись после долгой разлуки в калифорнийском доме матери, респектабельный голливудский сценарист Остин и бездельник Ли, вернувшийся из пустыни, волею обстоятельств меняются местами... и каждый вдруг понимает, что всегда хотел оказаться на месте другого.
В 1984 году в интервью Эми Липпманн, молодой журналистке, представляющей студенческий журнал Гарвардского университета, американский драматург, известный сегодня всему миру как автор сорока пьес, заявил: "Я ненавижу театр. Честное слово, я туда не хожу. Терпеть этого не могу! Это всегда такое разочарование..." Театру он противопоставил ипподром и родео, восхищаясь тем, насколько там захватывающее, подлинное противостояние, реально происходящее событие с реальной, активно вовлеченной публикой. "Своей наградой за первую победу в командном виде спорта я горжусь гораздо больше, чем Пулитцеровской премией... В родео больше драмы, чем в сотне пьес, которые вы видели в театре!"
Сложно сейчас сказать, был ли Шепард искренен, или подшучивал над собеседницей, однако в связи с замыслом "Настоящего Запада" (в других переводах - "истинного") он тоже вспоминал родео. "Драматург должен быть естественным, презирающим развлечения для неженок, как в традиционном театре... Прояснять отношения, придавать жизни упорядоченный вид... мне это не интересно. Зачем нужна пьеса, где в конце всё перевязывается аккуратной ленточкой и вручается зрителю, как посылка? Я привожу в движение двух персонажей... и просто следую за ними. Это отличное приключение, будто вскочить верхом на дикую лошадь!"
Шепард настаивал, что сюжет "Настоящего Запада" не был придуман, и пьеса не была создана -- она СЛУЧИЛАСЬ. Возможно, она смехотворно ошибочна с точки зрения психологии и совершенно не обоснована драматически -- что ж, в этом всё и дело! Процесс написания был подобен музыкальной импровизации, когда ты садишься за инструмент... и начинаешь тему, сам не зная, куда она приведет, как бы напрямую подключаясь к чему-то неведомому. "Говорят, что Моцарт просто "слышал" музыку, а не сочинял. Я ни в коем случае не ставлю себя наравне с Моцартом, но понимаю, о чём идёт речь... он был просто открыт для восприятия, ухватился -- и записал..."
Идеи, герои, мысли будущих пьес, по Шепарду, витают в воздухе вокруг нас, а процесс творчества -- тайна, над которой никто не властен. В случае с "Настоящим Западом", образы двух братьев, напоминающих Каина и Авеля, сами завладели его сознанием. "Вслед за этими двумя парнями... удар за ударом, от момента к моменту!" И с последней строчкой этот поединок не заканчивается. Ведь в жизни так не бывает, почему же в театре обязательно должна быть "концовка", неужели зрителю это так важно? При этом Шепард признается, что работал над "Настоящим Западом" усерднее, чем над всем, что когда-либо писал раньше. Пьеса продумана до мельчайших подробностей, каждая её деталь -- частичка "человеческого потока", с которым драматург оказался, по его собственному выражению, один на один, и который открыл для него новые горизонты. Но у нее нет конца. "Я бы предпочёл вообще ничего не заканчивать. Но в какой-то момент просто нужно было остановиться, чтобы выпустить людей из зала..."
Драматургия -- это не ремесло и не искусство. Это нечто вне анализа, вне досягаемости критики... В европейской традиции театрального интеллектуала принято стремиться к мастерству. Шепарду это не интересно: он считает, что драматург должен "рычать и плеваться", уходить от мейнстрима, передавать сильные эмоции, не бояться погружения в себя, в миф, в историю... во всё, что дает возможность установить связь с "потоком" и показать вещи такими, какие они есть, сквозь призму личного восприятия и опыта. Критики называли его мастером плохо сделанной пьесы, а Шепард утверждал, что в этом вся суть его работы, а вовсе не в завершённой форме, и даже не в постановке пьесы на сцене. "Я не жду своих премьер, и не люблю ходить на них..." Он всегда избегал публичности, и ужасался перспективе стать "рекламным объектом", даже слову "карьера" предпочитал выражение "то, что я делаю". Единственное, что безусловно привлекало его в театре -- возможность синтеза. В театре можно и танцевать, и показывать кино; объединять живопись и скульптуру... всё доступно, и этим необычайно привлекательно.
Я хотел написать пьесу о двойственной человеческой природе; такую, которая не была бы символичной или что-то в этом роде. Я просто хотел дать почувствовать, каково это -- быть двойственной натурой. Это реальная вещь. Я думаю, что мы расколоты гораздо более разрушительным образом, чем это отражает психология. Это не та мелочь, которую мы можем преодолеть. Это то, с чем нам приходится жить... (Из интервью автора о "Настоящем Западе")
Пьесу часто трактовали как "социальную драму", либо как "исследование современной американской семьи", но автор против этого решительно возражал. По его словам, ни американские социальные реалии, ни семейные проблемы его нисколько не волновали. "То, что говорят о распаде семьи, не является сугубо американским явлением... Это пристрастный взгляд на пьесу. И потом, нечестно вычитывать из неё что-то одно, какой-то один подтекст..."
Шепард объяснял, что пытался проникнуть в себя самого, а не изучать чьи-то семьи. Внутри каждого из нас есть огромные территории, таинственные и опасные. Мы думаем, что знаем самих себя, хотя на самом деле знаем лишь крохотную часть. У каждого есть социальная маска, которую мы представляем друг другу. А внутри -- целые галактики... "И если мы не включим их в искусство того или иного рода, будь то драматургия, или живопись, или музыка, или что угодно еще, тогда я не понимаю смысла что-либо делать".
Увидеть "Настоящий Запад" вы можете на сцене Московского Нового драматического театра (ул. Проходчиков, д. 2, рядом с Национальным парком "Лосиный остров")
БИЛЕТЫ ЗДЕСЬ