12 мая 2014 года. Референдум. Как это было. Моими глазами.
Я стояла возле здания, где всегда находился наш выборный участок. Снаружи полно народу. Кто-то заходит, кто-то выходит, поэтому нет ощущения толпы. Хотя людей очень много. Приходят пешком, приезжают машинами. Все какие-то собранные и деловитые. Но при этом хмурых и мрачных лиц нет.
У входа на стуле сидит улыбчивый дядька. Футболка, тёртые камуфляжные штаны (в таких любили ходить строители и рыбаки), кеды и автомат - типичная форма первых ополченцев. Я зависла, разглядывая его. Тогда ещё вид мужчин с оружием не был привычным.
- На референдум?
- Да.
- Заходи бегом. Не стой тут. Эй, а ну пустите беременную! - Он засовывает голову в запруженый людьми коридор. - Не толпитесь. Все успеете.
Внутри, как обычно, ряд столов, стопки бюллетеней, проверка паспорта. Только в кабинки никто почти не заходит, люди ставят галочки прямо сразу, не отходя от стола. К урнам за шторку подходят только чтоб бросить бюллетень.
Женщина в коричневом костюме ходит вдоль столов и устало повторяет:
- Проходите в кабинки. В кабинках надо голосовать. Не надо прямо тут.
- Ой, можно подумать, тут кто-то против или думать пришёл. Кто против, тот дома сидит.- Отмахиваются от неё.
Людей много. Идут сплошным потоком. Но, как ни странно, нет ни толпы, ни очереди. Всё быстро, четко, единодушно.
Голосующие у столов и в очереди в кабинки переговариваются.
- Слышали, а в Айдаре хохлы не пускают на участки.
- А моя кума в Счастье уже проголосовала.
- Ой, да будет у нас, как в Крыму.
- Скорей бы, а то мой ружьё взял и на блокпосту сидит.
- А в СБУ вчера автобус шахтеров приехал, скащали, что прям после смены собрались и отправились в ополчение записываться.
- Я в Семёновку сестре звонила, там ужас что...
- Ну, у нас такого не будет. Мы ж голосуем. Ща отделимся, а тут и Россия...
- А говорят, Путин уже приказал нас забрать.
- А вот в Крыму...
- А говорят, через две недели второй референдум...
- Деточка, где тут "да"? - Бабулька в очках с толстенными линзами тянет за рукав тетеньку в коричневом костюме.
- Вот, бабушка.
- Где, не вижу? Ты поставь, а я брошу. - Обреченно вздохнув, женщина берет ручку и черкает в бюллетене. Бабулька ковыляет к ближайшей кабинке, явно не видя очереди. Её улыбаясь пропускают. Бабулька пытается попасть листком в щель урны.
- Бабушка, давайте помогу, - не выдерживает кто-то.
- От спасибо, от молодец! - Бабулька довольно кивает и уходит.
Ко входу подъезжает такси. Из него пытаются вытащить явно неходячего старика. Абсолютно дряхлый, до прозрачности. На старомодном костюме ордена.
- Да сидел бы дома, дед. - Пыхтят родственники.
- Нет! На дом не придут. Я должен! - Дед явно тугоух и потому говорит очень громко.
Ополченец лихо забрасывает автомат за спину, топчет сигарету и несёт свой стул к машине. Подбегают ещё мужчины. Так на стуле, как на троне, ветерана вносят внутрь.
Возможно, Гумилев не так уж и не прав был со своей теорией пассионарности...
Такого подъема и единодушия я, пожалуй, больше и не вспомню.
Хотя, нет. В шестнадцатом. Когда шёл Бессмертный полк. В Луганске тогда было от силы 300-350 тысяч жителей. А на Полк пришло 50 тысяч. Каждый шестой-седьмой...
И да, мы все надеялись на Крымский сценарий.
Но нет. И парни в кедах с автоматами и охотничьими ружьями стали из ополченцев солдатами. А первые игрушечные блокпосты превратились в настоящие укрепления.
Девять лет назад я голосовала "За".
Почему мы пришли к референдуму:
Второго референдума пришлось ждать ещё восемь лет.
Р.S. Это мой пост из ВК. Я писала его в этом году на годовщину референдума об отделении от У
UPD от четвёртого ноября. По поводу текущих настроений в Республике. Папа прислал сообщение