начало здесь:
В ту ночь, первую после катастрофы, он снова, как и накануне, проснулся до рассвета и вышел на террасу, где сутки назад наблюдал за вараном.
Теперь побережье заливала светом уже совсем полная луна. Но эта ночь, не в пример предыдущей, совсем не была тихой и безмятежной. В джунглях по обе стороны отеля метались огни, доносились разные звуки: гул, треск, удары по металлу, голоса людей. Над кронами деревьев поднимались дымы, белея на фоне иссиня-черного неба, подсвеченные сверху – холодной луной, а снизу – горячими оранжевыми отсветами костров. И только океан, как нашкодивший зверь, притих и лежал, не шевелясь, затаившись, и широкая лунная дорожка ярко серебрилась на его поверхности.
«Надо же… — подумал Ярослав. – Вот я стою сейчас здесь, и все в порядке. А мог бы уже колыхаться где-нибудь вдали от берега, унесенный морем, среди мусора, обломков мебели и пластиковых бутылок, лицом в воде, мертвый, распухающий, и мелкие рыбешки по кусочку отщипывали бы мне нос, губы, веки… Хотя ночью такие рыбки, наверное, спят.
Или валялся бы на берегу, занесенный илом, заваленный всякой дрянью, под какой-нибудь корягой, в несуразной изломанной позе, со ртом, набитым грязью, и лицом, облепленным муравьями. Муравьи ведь никогда не спят – ни днем, ни ночью. И они сразу чуют смерть».
Ярослав вспомнил, как умирал кот Барсик, любимец всей семьи. Крупный был котяра, красивый. По всей округе кошки приносили приплод, похожий на него, как две капли воды.
Ярославу было тогда лет двенадцать, и то была первая смерть, которую он видел. У Барсика открылась на шее язва. Думали, подрался или поранился. Отнесли к ветеринару. Врач, молодая девушка, прооперировав кота, сказала малоутешительные вещи.
— Сколько лет? Девять? Ну, у них это, в общем-то, уже старость. Кастрированные живут, как правило, дольше, а ваш, я вижу, боец: все уши в шрамах. Таков кошачий век. Лет с восьми-десяти у них начинаются всякие опухоли. Боюсь, что и у вашего это не просто рана, а все-таки рак. Очень похоже. Я все почистила, обработала. Если мои опасения не подтвердятся, рана затянется очень быстро, а если не заживет – тогда уже не помочь. Сейчас забирайте, через пару часиков начнет отходить от наркоза, может вырвать, так что осторожнее. Поухаживайте недельку, если ласты не склеит, значит, еще поживет.
Барсик с забинтованной шеей лежал на балконе, на солнышке, тяжело и часто дыша, отказываясь от еды и питья. Ярослав просидел возле него четыре дня, почти не отходя. Поглаживал, разговаривал, даже книжку коту читал. А потом в один момент Барсик напрягся, потянулся, словно хотел куда-то ползти, вздрогнул и затих. И Ярик понял, что это смерть. Взрослые отсутствовали, звать было некого. Мальчишка просто сидел и смотрел на кота.
И увидел муравьев. Пока в Барсике теплилась хоть какая-то жизнь, мелкие муравьи, сновавшие то там, то сям, обходили его. Но, стоило коту умереть, как в считанные минуты его глаза, уши и рот оказались облеплены набежавшими тварями. Они словно получили сигнал, что теперь уже можно.
«Ну, хорошо, — подумал Ярослав, глядя с террасы на ночной океан, — вот даровал мне Господь спасение. Могла бы жизнь завершиться, а теперь есть возможность побыть на этом свете еще какое-то время. Для чего? Что я должен сделать? Просто жить, как раньше? Или все поменять, попытаться прожить какую-то другую, еще одну жизнь? Чего я не успел? О чем бы жалел, если бы все оборвалось, а возможность жалеть осталась?»
Он сел в плетеное ротанговое кресло и засмотрелся на рой светлячков, которые, перемигиваясь, кружились в тени плотного тропического куста.
«Добиться, того, чего хочешь, — это, в конце концов, вопрос техники, — думал Ярослав. – А вот понять: что тебе, действительно, нужно, – вот это проблема серьезная. Во всяком случае, для мужчины. Женщинам тут, по-моему, проще: в глобальном плане они такими вопросами не заморачиваются, а в каждый конкретный момент всегда прекрасно знают, что им нужно».
«Фигню ты какую-то несешь! – привычно подключился второй собеседник в его голове. – Чего тебе не хватает? У тебя все есть, все хорошо и стабильно. Не гневи Господа!»
«Вот именно: стабильно, — уцепился за слово первый собеседник. – Без перемен! И что дальше? Вот это — и все?»
Его будущая жизнь представилась Ярославу, как прямая дорога, в конце которой четко просматривался погост. Завтраки, обеды, ужины, заседания кредитного комитета, визиты друзей и родственников, секс с полнеющей, а потом и стареющей женой, внуки, болезни, смерть.
«Ведь не случайно же судьба послала тебе менялу? – вдохновлено стал нашептывать ему первый, романтически настроенный собеседник. — И что? Владея чудом, упавшим в руки, — как ты им воспользовался? Стал президентом мира? Новым мессией? Нет. Ты проживаешь самую обычную, можно сказать, затрапезную жизнь, хотя, конечно, материально гораздо выше среднего уровня. И это предел твоих мечтаний? Ты много раз читал, как люди, пережившие, что называется, второе рождение, по-новому осознавали смысл жизни, начинали какой-то новый этап. Прислушайся к себе. Неужели ты не ощущаешь ничего подобного?»
Ярослав прислушался. Нет. Ничего сверхъестественного он не ощущал.
Это вдохновило скептика. «Ну, хорошо. Что ты предлагаешь? – спросил он с ядовитой иронией. — Поменяться местами с Рокфеллером или папой римским? Заплатить за это остатком жизни? И что ты будешь делать на их месте? Ты уверен, что их судьба счастливее твоей? И нужна ли тебе чужая судьба? Нет, дед был все-таки прав со своей притчей о прямом проборе. В жизнь приходишь, как на футбольное поле. Хочешь играть – пожалуйста. Но правила придуманы до тебя, и спорить с судьей – бесполезно. Любовь и голод правят миром – вот твои рамки. Потому так и выходит: истукан есть, а о чем его просить – непонятно».
«Ты хочешь сказать, что в этих рамках у тебя все в ажуре? Никаких проблем?»
«А какие проблемы? Слава Богу, повезло родиться в более или менее сытой стране в более или менее мирное сытое время. Любовью тоже, вроде бы, судьба не обделила. Вон даже Олег признал, что Ольга – идеальная женщина!»
«Ну-ну…» — вздохнул первый собеседник и затих.
«Что значит это твое «ну-ну»? – возмутился Ярослав. – Я люблю свою жену, и никто другой мне не нужен!»
Они выросли в одном дворе.
Когда Ярику исполнилось десять лет, его родители получили квартиру в новом районе. Дом, как и опасались, был сдан с большими недоделками, а уж до благоустройства территории у строителей руки вообще не дошли.
Ярослав хорошо помнил тот погожий июньский день, когда он впервые вышел из подъезда, ставшего потом родным, и остановился, жмурясь на солнышко. Представшая его взгляду разрытая округа ощерилась торчащими из земли кусками гнутой арматуры, обломками досок и бетонных балок, россыпями битого кирпича.
— Мальчик, а тебя как зовут? — услышал он тоненький голосок. Ярик повернул голову и увидел девочку лет пяти, одиноко стоящую возле кучи песка, исполосованной следами грузовиков. «Отвечать или не отвечать?» – в нерешительности промедлил Ярик. Действительно, начнешь общаться с малявками, тем более, девчонками, — ребята засмеют, в придурки запишут. Но никого постарше вокруг не просматривалось, а девочка была очень даже симпатичная.
— Тебе чего? – нехотя и недовольно, чтобы не уронить своего авторитета, спросил Ярик.
— Иди сюда, я тебе что-то покажу!
«Что может показать девчонка? Разве только какую-нибудь фигню?» — эта преждевременная для его возраста мысль удержала, было, Ярика на месте, но любопытство все-таки взяло верх. Он подошел поближе.
Маленькая Оля присела, выставив коленки и став похожей на лягушонка, и начала осторожно разгребать горку песка прямо перед собой. Ярик не мог понять, что она делает. Но вот в рыжевато-пыльном песке вдруг проглянуло что-то темное, гладкое и блестящее. Мальчик присмотрелся.
— Так и знал! – разочарованно сказал он секунду спустя. – Обычный девчоночий «секрет».
Под осколком стекла, расчищенным среди песка, таилась целая композиция из разноцветной фольги, веточек с мелкими листиками, цветных стеклышек, перламутровых бусин, цветочных головок и даже почившего в бозе майского жука.
Но, хотя и произнес Ярик разочарованную фразу, он не мог не залюбоваться. Вся эта ерунда была подобрана так изящно и богато, что походила на дорогую брошь из какого-нибудь сундука с сокровищами. Неожиданная среди грязи и хлама, композиция смотрелась особенно эффектно. И, отдавая должное справедливости, Ярослав все же решился на похвалу.
— Молодец! – улыбнулся он. – Красиво. У тебя прямо талант.
И получил в ответ счастливую улыбку, посланную ему снизу вверх этим симпатичным лягушонком.
Продолжение здесь:
Не забываем лайк и подписку! Денег тут не просят.
Читайте также: