Моя младшая дочь Ксюша всегда была проблемной девочкой. Когда она была маленькой, я поручала старшей дочери забирать её из садика, потому что сама не успевала заезжать за Ксюшей после работы, и каждый раз эта маленькая милая девочка с крылышками ангелочка на футболке устраивала истерику. По словам Нины, она падала на пол и истошно кричала, и из этих криков можно было разобрать только «мне надо маму», «почему не мама?», «уйди, я жду маму».
Ксюша росла, и отношения между сёстрами становились всё более напряжёнными. Они жили в одной комнате и часто ругались, но я старалась не лезть в эти конфликты, считая, что Нина должна всё уладить сама, так как она старшая. Но та прибегала ко мне в слезах и кричала:
— Мам, ну скажи ей! Я уже не могу справляться с этой маленькой тварью!
— Девочки, разберитесь сами, — устало отвечала я. — Вы же сёстры, должны любить и уважать друг друга.
— Мам, она всё врёт! — кричала вторая, выбегая из комнаты.
— Заткнись, заткнись!
Дочери снова начинали драться, и я уходила на кухню, чтобы заварить себе чаю и успокоиться. Как правило, эти конфликты продолжались не более получаса: девочки уставали и успокаивались, но Ксюша ещё долго ходила и плакала, потому что считала нинкино отношение к ней несправедливым.
Родной отец Нины бросил нас уже давно и не платил алименты, а папа Ксюши платил исправно и изредка навещал семью, но по большей части я воспитывала деток одна. С мужчинами мне не везло, и я даже ходила к потомственной ведьме-гадалке, чтобы узнать, в чём причина.
— Порча на вас, Людмила, — отвечала грузная женщина в платке, водя руками в воздухе. — Могу попытаться снять, но за один раз не получится.
К этой ведьме я ходила три раза, каждый раз оставляя у неё по восемь тысяч, и в какой-то момент мне даже показалось, что в груди стало легче и порча ушла навсегда. Однако отношения с мужчинами так и не наладились: следующий человек, попавший в наш дом, оказался в употреблении и вынес всё серебро из моей шкатулки. Я выгнала его, и после этого случая никакой потенциальный отчим для девочек на горизонте не появлялся.
Нина выросла, отучилась в техникуме на повара и уехала жить в Казань, а мы с Ксюшей остались вдвоём в родном Нижнекамске. Подростковый период проходил ужасно: истерики, пирсинг, татуировки, непонятные друзья и подружки с бычьими кольцами в носу. После школы она так никуда и не поступила, а стала работать администратором на какой-то репетиционной базе для рок-групп в подвале, где ей платили двенадцать тысяч в месяц. Эти деньги она благополучно прогуливала, обслуживая свои потребности, и отказывалась отдавать матери хотя бы маленькую часть на оплату коммунальных услуг.
— Ксюшка, ты часами в душе торчишь, а за воду не платишь! — сердилась я. — Ты уже совершеннолетняя и зарабатываешь какие-никакие деньги, так в чём же дело?
— Почему я должна платить? — возражала та. — Ты же моя мама!
— Как надо, так она дочурка маленькая, — бурчала под нос я. — А как надо, так с мужиками какими-то страшными гуляет…
Парни у Ксюши действительно выглядели совсем не мужественно. Меня раздражали эти штаны в облипочку, которые так любит их поколение, их привычка красить волосы и все эти серёжки. Но на двадцатом году жизни у дочери появился прекрасный молодой человек по имени Дима: умный, сильный, красивый, мужественный. Они съехались и стали жить в диминой квартире, которую он снимал на свою зарплату программиста.
Оказавшись одна в квартире, я довольно быстро заскучала.
— Ксюшка, вы когда мне внуков наделаете? — стала спрашивать я каждый раз, когда мы созванивались по видеосвязи.
— Мам, я не готова воспитывать ребёнка, — смущённо отвечала та.
— Ой, да и не воспитывай! Просто роди, я сама воспитаю!
Говоря такие слова, я конечно же надеялась, что в Ксюшке обязательно проснутся материнские чувства, стоит ей увидеть своего новорождённого сына или дочку. Она долго отнекивалась, но спустя время Дима признался мне, что Ксюша уже беременна, просто не хочет признаваться в этом. Моему счастью не было предела: я сделала перестановку в комнате, где раньше жили дочки, чтобы она стала похожа на детскую, купила кроватку и новые обои.
Беременность у Ксюши протекала легко, но она как будто совсем не ждала этого ребёнка. Я продолжала говорить, что она может оставить его у меня, и я буду растить малыша точно так же, как когда-то вырастила их с сестрой. Старшая же Нинка вообще ни в какую не хотела детей: она открыла собственный кулинарный бизнес и стала строить карьеру, не задумываясь о семье.
Внучка родилась здоровой и весила даже больше, чем любая из моих дочек сразу после рождения — три килограмма и восемьсот грамм. Я помогала Ксюше во всём: пеленала Риту, кормила смесью, укладывала спать. Идиллия продолжалась почти год, но потом Ксюша заявила:
— Мам, мы с Димой тоже хотим уехать в Казань, там ему работу предложили. График гибридный, поэтому придется иногда бывать в офисе, удалённо не получится.
— Это как так? — растерялась я. — И Ритку с собой заберёте?
— Нет, мам, Рита побудет у тебя. Я встану на ноги, найду работу со свободным графиком, а потом постараюсь жить на два города сразу. Подожди пару месяцев, хорошо?
Я поверила дочери, что она вернётся, но месяцы шли, а Ксюша всё не приезжала. Мне удавалось убедить дочь приехать только в те дни, когда Ритка сильно болела, но в остальное время она не появлялась. Только перед Новым годом заявлялась с подарками, но разве же этого достаточно? Никакими подарками не восполнишь то время, которое ребёнок провёл без родной матери!
