Из рассказа К. Заиковского
В начале сентября 1852 года, разнеслась молва, что император Николай Павлович посетит Полтаву, а вскоре после того получено было, к общей радости, официальное известие, что государь проездом в Елисаветград, где назначен был высочайший смотр, осчастливит Полтаву своим присутствием 17-го сентября.
В это время я был ротным офицером в первой кадетской роте Петровского Полтавского кадетского корпуса, следовательно, в старшем возрасте. Рота помещалась в бельэтаже, окна которого с западной стороны находились против генерал-губернаторского дома, назначенного для пребывания государя императора.
В день высочайшего приезда, которого ожидали к 10-ти часам вечера, я был дежурным по роте. Во время ужина воспитанников, мною получено было приказание директора корпуса, отнюдь не позволять кадетам подходить к окнам после вечерней зори и уложить их спать.
Как часто бывает, что приказание легче отдавать, чем его исполнить, я испытал это в настоящем моем положении. Ожидание приезда обожаемого монарха, масса публики, запрудившей всю улицу до самого подъезда генерал-губернаторского дома, - все это было достаточным поводом для юношей беспрестанно подбегать к окнам в одном белье.
Но новое известие, что государь прибудет в Полтаву не к 10-ти, а к 12-ти часам, следовательно, двумя часами позже, помогло мне угомонить своих молодцев и уложить их спать, а сам я уселся на окне и сквозь дремоту смотрел на волнующуюся толпу. Наконец, около 12-ти часов, раздался отдаленный гул со стороны харьковской дороги и, постепенно приближаясь, перешел в ясный крик "ура!".
Кадеты мои, точно по сигналу, вскочили с кроватей, и не успел я опомниться, как у окон образовались живые пирамиды из сидящих один на другом воспитанников в одних рубахах.
В виду серьёзной ответственности за беспорядок, который государь, вероятно, заметил бы, я, зная привязанность ко мне кадетов, высказал им мои опасения, и это так подействовало на них, что окна моментально опустели, да и в пору: не успели еще воспитанники улечься по кроватям, как экипаж его величества быстро примчался к подъезду генерал-губернаторского дома, и государь ускоренным шагом поднялся во внутренние покои.
Государя сопровождали: великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич, граф Алексей Федорович Орлов и престарелый прусский фельдмаршал барон Врангель (Фридрих Генрих Эрнст фон), как говорили, дальний родственник нашему директору корпуса, Егору Петровичу барону Врангелю, но, на сколько это верно, не ручаюсь.
На другой день, в 10 часов утра, на заднем плацу, так называемом "Кадетским", государь смотрел кадетский батальон, при стечении многочисленной публики; казалось, сюда собралось все, что в состоянии было двигаться, чтобы насмотреться на истинно чарующее величие незабвенного царя.
Оставшись вполне доволен фронтовым образованием кадетов, их бодрым и веселым видом, государь благодарил директора корпуса, батальонного командира и всех офицеров, причем первых двух удостоил пожатием руки и приглашением к высочайшему обеденному столу в сюртуках. Потом, подойдя ближе к батальону, государь поблагодарил кадетов словами: "Спасибо, дети, вы меня порадовали".
По окончании смотра, его величество во главе батальона, перед знаменным взводом, парадировал до здания корпуса.
Расставшись с кадетами, которых развели по ротам, государь посетил корпусный лазарет. Здесь с отеческой заботливостью расспрашивал малейшие подробности о ходе болезни трудно больных воспитанников, прочитывал латинские надписи на дощечках и с глубоким участием, в милостивых словах утешал страждущих, ободряя их надеждой скорого выздоровления. Казалось, один ясный, участливый взгляд государя сообщал бодрость и надежду упавшим духом.
Из лазарета государь прошел в корпусную аптеку, смежную с лазаретом, и, осмотрев ее, спросил, вполне ли она соответствует своему назначению. Из аптеки поднялся в помещение кадетских рот. Воспитанники, выстроенные по кроватям в спальнях, с видимым нетерпением ожидали опять увидеть любимого царя и самые слабые из них по фронту и телосложению, воодушевленные присутствием государя, выглядели молодцами.
Первой ближайшей от лазарета была не ранжированная рота - меньший возраст; поэтому государь изволил посетить ее прежде других рот. При виде ли малолетних детей, недавно поступивших в заведение, или вследствие всегдашнего милостивого попечения о детях бедных дворян, не имеющих средств дать воспитание сыновьям своим, государь неожиданно обратился к директору корпуса со словами:
- Врангель! Мне желательно открыть здесь пятую роту, помещение есть, - генерал-губернаторский дом; только надо подумать, как это лучше устроить.
Затем, посетив остальные роты, государь оставил корпус.
В день отъезда государя, 19-го сентября, его величеству угодно было к пяти часам пополудни собрать кадетов в зале генерал губернаторского дома. Дорожный экипаж уже стоял у подъезда. Замечу, что зала, для провинциального здания довольно обширная, не могла вместить в себе сколько-нибудь свободно целый батальон кадетов с офицерами и прочими лицами, присутствовавшими при отъезде государя.
Едва построили кадетов тесными рядами, как его величество в сопровождении великих князей и графа Орлова вышел из внутренних покоев в залу в сюртуке без эполет и, окинув присутствующих величественным взглядом, приветствовал кадетов. Затем, пробираясь с трудом между сплоченной массой воспитанников, государь ходил взад и вперед по зале, обращаясь к директору корпуса со словами:
- Я осмотрел здание. Здесь, в бельэтаже, можно свободно поместить пятую роту, а там, наверху, устроить квартиры ротному командиру и офицерам, сделав надлежащие приспособления. Я надеюсь, что ты, получив об открытии роты распоряжение, устроишь всё как следует, кажется, всё... Когда фельдмаршал поправится (по приезде в Полтаву заболевший), приезжай с ним вместе в Елисаветград.
Затем государь сказал: - Пора! Прощайте, господа, прощайте, дети! Дай Бог свидеться опять... но не знаю, - и, сделав общий поклон, спустился к подъезду, сел в экипаж и, со словами "с Богом", быстро умчался.
Последние прощальные слова государя навели на всех безотчетную грусть, хотя, вероятно, ни одному из присутствовавших не пришло на мысль, что государь, полный жизни и необыкновенно крепкого сложения, так скоро перейдет в вечность и что многие из нас имели счастье в последний раз видеть незабвенного монарха.
