Обернулась я раз птицею,
полетела в облака.
В небесах заря лучистая
в путь далёкий позвала.
(из песни группы «Каролина»)
- Хочешь попробовать полетать в аэротрубе? – спросил меня коллега.
- Если бы ещё знать, что это такое.
- Это такое сооружение из двух частей. Снизу специальными моторами подаются мощные потоки воздуха, а сверху летаешь. Эти самые потоки удерживают. Хочешь попробовать?
Согласилась, но в ожидании события десять раз пожалела. Очень боялась. Представляла, как меня пристегнут к некоему сидению и потоки воздуха помчат со скоростью, если верить Интернету, не меньше двухсот километров в час.
Он же, Интернет, во всех статьях про аэротрубу велел ни в коем случае не дёргаться. А у меня рефлекторный ужас перед скоростью. А если я не сдержусь и начну панически искать, за что ухватиться?! И что? Прощай, лучший из миров?
Читаю достоинства полёта в аэротрубе – экстрим.
Недостатки – страшно.
Так, понятно.
Ещё одно предупреждение – строго соблюдать необходимую позу. Руки и ноги слегка согнуты, иначе не получится взлететь.
Ну, за руки я отвечаю, а за ноги точно нет. Во что это я ввязалась, а?
Я знаю, что мой будущий инструктор неоднократный чемпион России и Европы по парашютному спорту. Не даст он мне пропасть ни за понюх! – успокаиваю сама себя.
А ещё отчаянно внушаю себе мысль, что я журналист, а для того, чтобы было о чём писать, надо сперва пережить.
И всё-таки, только между нами, мандраж был такой, что даже спала плохо, и уже по дороге в центр стала надеяться, что меня к трубе этой и близко не подпустят.
Приезжаем.
Знакомлюсь с инструктором Никитой Пановым. И, оказывается, он не единственный, кто взялся сопровождать меня в полёте. Второй инструктор Дмитрий креков. Оба, как потом узнала, красивые, как греческие боги.
Аэротруба называется flystation. её высота 27 метров. Самая большая аэротруба в Европе и одна из самых больших в мире. Потоки подаваемого воздуха могут достигать трёхсот километров в час. Я узнаю, что инструкторам центра доводилось иметь дело и с колясочниками, и с незрячими. Про глухих мне сказали, что берут неохотно.
Не знаю, с каким чувством согласились взять меня.
Просто не было в мире прецендента, чтобы в аэротрубе летел человек без зрения и слуха, к тому же, пользующийся коляской.
Боюсь.
Но вот мне подали защитный комбинезон. По-моему, он мне мал? Нет, в самый раз. Даже обувь пришлось поменять. Шлем, очки. Всё, что ниже единственно пронумерованной точки тела, мне фиксируют ремнями – это обязательная страховка для всех колясочников.
Космонавт к полёту готов!
Инструктор берёт «космонавта» на руки и…
Я отдаю себе отчёт в том, насколько важный сейчас момент. Уже больше всего страшно подвести саму себя. Завизжу, запаникую и буду жить с мыслью, что я соответствую предрассудкам. Не только об инвалидах, с которыми лучше по делу не связываться. Но и о женщинах, тех, которые боятся всего на свете.
После такого позора я не только писать, но почувствовать мало-мальскую гармонию с самой собой не смогу. Ну, не рождена я соответствовать.
Эти мысли проносятся за долю секунды. Но доля секунды прошла…
Я в аэротрубе.
В общем у меня основательные проблемы со слухом. Я даже в некотором роде считаюсь тотальницей. Мало того, уши плотно закрыты с обеих сторон шлемом. Тем не менее я слышу жуткий рёв. А мы с инструкторами оказываемся в центре дикой пляски ветра. Причём ветра со всех сторон. Воздушные струи как будто сжимают в тесный круг, совершенно живой. Словно знакомятся: кто ты такая?
Но я в надёжных руках спутника, со мной ничего не случится.
однако инструктор кладёт меня. Какое там сидение, помстившееся моему воображению! Никита выпускает меня прямо туда, в ветер. Точнее, в ветры, они везде и отовсюду.
Впрочем, я тут же ощущаю, как оба мои товарища по полёту придерживают меня с обеих сторон.
Никогда не могла дышать при сильном ветре, начинала задыхаться. На секунду подумалось: как же дышать? Попробовала . Всё отлично. Дышится легко, тело не весит ничего, а руки инструкторов направляют мой полёт. Я лежу. Нет, я лечу.
В какой момент по плану начинают дёргаться?
Не испытываю ни малейшего желания делать что-то подобное. Возможно, визуальные впечатления немного другие. Возможно, когда видишь высоту, страшней. А я расслабилась легко и сразу.
Но вот уже я снова в этом мире, сижу на коляске.
Это всё?
Никита снова берёт меня на руки.
Ещё один полёт.
Вспоминается нежная мелодия и слова песни про лаванду.
Лето нам тепло дарило,
чайка над водой парила,
только нам луна светила…
Я теперь знаю, что такое парить. Я как будто сама стала воздушным потоком и включилась в безмолвный, но оживлённый разговор сотни ветров.
Снова на коляску. Я чувствую, что улыбаюсь. Хочется сказать что-то восторженное. Возможно, и сказала, не помню.
Один из инструкторов снимают фиксаторы с моих ног.
С грустью думаю, что теперь точно всё.
И – снова оказываюсь в трубе. В порядке эксперимента решили обойтись без страховки.
Инструктор показывает движение рук. Это что? Учит летать?
Мы поднялись выше, а потом вниз. Очень плавно, никакой резкости. Именно парение.
В какой-то миг я захотела попробовать сама полететь пониже, опустила руку, но, видимо, этого делать нельзя, потому что спутник подхватил меня и приподнял.
Ещё несколько секунд восхитительного полёта и снова в этот мир.
Тело поёт. Я бы не сравнила это чувство с опьянением. Скорей, как после хорошего массажа, плавания и чего-то сродни с тем, что мы испытываем после мгновений чувственного удовольствия. При этом голова ясная и мысли чистые и спокойные.
Вот и всё. Переодеваюсь и домой.
Но…
- Наташа, с тобой хочет поговорить директор по развитию Ольга Апраксина, - пишет мне Илья.
Улыбаюсь:
- Здравствуйте, приятно познакомиться.
- какие впечатления от аэротрубы?
- Восхитительные и , главное, ни с чем не сравнимые. Спасибо.
Да, да, спасибо за то, что в вашем центре помогли мне снова почувствовать себя первооткрывателем новой тропинки… Нет, дороги, пути. Траектории прямо туда - в небо.