Что вижу, что слышу, то и пишу. Слегка приукрашиваю!))
31 октября 2023 года! Надо обязательно отметить! Октябрь месяц оказался богат на неожиданные и приятные сюрпризы.
Ни с того, ни с сего, по соцсетям меня находит совершенно незнакомый человек и спрашивает, не я ли написал роман «Лох и бандиты»?
Как в старые и добрые времена, захотелось выкрикнуть: «Я! Я! Я!».
Как Аркадий Хайт в трамвае, когда разразился скандал среди пассажиров. Едва не дошло до драки, но поднялся огромный мужчина и громогласно попросил:
- Ребята, давайте жить дружно!
Хайт рассказывал Курляндскому, коллеге и товарищу:
- Захотелось крикнуть на весь вагон:
- Это я! Я написал для кота Леопольда!
(Доподлинно знаю эту историю от самого Александра Курляндского, когда снимали документальный фильм о Хайте («Жил веселый человек», реж.О.Жукова).
Так вот, мой многострадальный приключенческий роман «Сверчок для девочки» претерпел множество изменений под прессом редактуры издательства ЭКСМО и вышел под «коммерческими» названиями «Лох и бандиты», «Лох – друг бандитов» и т.п. Четырежды переиздавался общим огромным тиражом в конце 90-х начале 2000-х. Да еще и мою фамилию засветили, без моего же разрешения.
- Зачем ты скрываешься под псевдонимом? - с тех пор спрашивали коллеги. – На своем «Лохе…» ты бы однозначно дальше бы прокатился.
Псевдоним весьма важен для меня. Можно сняться с титров фильма или телесериала, если работа плохая, посредственная, жуткая. Или изобразить, что этого автора я не знаю. Кинопроизводство – весьма шаткая конструкция, в смысле качества. Как сценарист не старается, жердочки-цепочки производства могут погубить любой первоначальный замысел. Потому от издательств добиваюсь оставления за собой прав на экранизацию.
Книгу или сценарий под своим же псевдонимом можно показывать продюсерам со словами:
- Почитайте! Славный парень написал. На мой взгляд, талантлив. Хотя его часто называют графоманом. На самом же деле, он – сценароман!
«Лохиндиада» моя до сих пор имеет продолжения. Роман был основан на реальных событиях, фамилии реальных людей, разумеется, были изменены.
Порой недоброжелательная редактура крупных издательств делает неожиданные и весьма значительные комплементы.
Редактуру можно понять. Население у нас повально образованное и грамотное. Так же повально заваливают издательства своими многостраничными прозаическими виршами. Попробуй-ка, разгреби эти текстовые завалы, найди литературный бриллиант или хотя бы полудрагоценный камешек пристойной литературы.
Следующему моему роману «Пастель для Галатеи» отказали в издании с формулировкой, типа, не занимайтесь «достоевщиной». Высший, я полагаю, комплемент. Можно продолжать дальше сражаться за внимание читателя и самые выгодные, с точки зрения продаж, места на книжных полках.
Стоило сходить, каждый раз поклониться Федору Михайловичу на его могиле во время командировок в Петербург, а по возвращению к письменному столу попытаться на цыпочках дотянуться в своих произведениях хотя бы до понятия литература.
Отказало издательство и в публикации моего следующего романа-боевика «Звезда Саддама». А зря! До вторжения американцев в Ирак по надуманному предлогу, этот бы роман, что называется, выстрелил!
Так вот. Повторюсь. До этого это же крупное издательство четырежды (!), гигантским общим тиражом, переиздавало мой приключенческий роман «Сверчок для девочки» в двух книгах в твердой обложке и в четырех книжках в формате покет-бука. Правда, издательство, не без помощи редактуры, преобразовало роман, сделало его более криминальным с коммерческими названиями «Лох и бандиты», «Лох – друг бандитов», «Лох и кидалы» и т.п. Да еще, наплевав на мой литературный псевдоним, засветило под моей же фамилией. Из-за чего приходилось впоследствии отдуваться перед весьма узнаваемыми прототипами моих персонажей. Книжки-то продавались в городах по всей Российской Федерации, в каждом книжном магазинчике, в каждом ларечке.
Не раз убеждались в этом даже мои коллеги по киноцеху.
Снимали эпизод сериала по моему сценарию в зале Ленинградского вокзала. В каждом книжном киоске светилась красной обложкой моя книжка. Режиссер не выдержал:
- Ладно, сценарист! Давай обыграем твою книжку в эпизоде.
Обыграли. Партнерша главного героя (по совместительству режиссера) покупает книжку и преподносит своему другу, иронично говорит:
- Символичный подарок - «Лох – друг бандитов».
Так что коммерческое название романа, надо отдать должное издательству, сработало безупречно.
Сам в этом не раз убеждался, будучи в кинокомандировках на Сахалине (по следам студенческого стройотряда), во Владивостоке и Артёме, в Хабаровске, Чите, Омске, Сургуте и Ханты-Мансийске (на съемках сериала «Золото Югры»), в Керчи и Анапе, участвуя в археологических экспедициях, и т.п.
Были забавные случаи, например, с ГИБДД. В первом часу ночи выезжаю на площадь Белорусского вокзала без ближнего света фар. Долго стояли в пробке, особенно, в тоннеле под Ленинградским шоссе. Чтобы не слепить водителей, следующих впереди, выключил ближний и затем забыл включить. Бывает. Устал. Час ночи! Останавливает ГИБДДшник, выписывает штраф, как сейчас помню, 44 рубля. Усталый такой, вежливый капитан. Поразил меня своей тактичностью. А я ведь уже лет пять не платил штрафы! Возил с собой полный багажник покет-буков со своим романом. Как только останавливали ГИБДДшники, выползал из салона и восклицал:
- Товарищ капитан! (к примеру!) У меня сегодня праздничный день! Напечатали мой роман!
Проходило, проезжало! Штрафы не брали, раздавал книжки с автографами.
Славное было время первой популярности!))
Так вот. Решил я капитану у Белорусского вокзала тоже подарить книжку. Вернулся к своей машине, подписал пожелания, снова подхожу и спрашиваю капитана его имя-отчество.
А он устало отвечает:
- Вот номер моего жетона, если задумаете жаловаться.
- Ну, что вы! Какие жалобы?! – восклицаю. – Давно не встречал такого культурного, воспитанного, тактичного ГАИшника (по старой привычке!). Решил подарить вам свою книжку.
Капитан при виде «Лоха и кидал» оживает, выбирается из машины и радостно говорит своему напарнику:
- Представляешь! Своего любимого писателя оштрафовал!..
Оказывается, капитан перечитал два первых покет-бука, а я ему дарю четвертый! Пообещал завтра же подвезти третий. Но штраф заплатил.
На другой день смело заруливаю через сплошную полосу, через всю площадь к белому ГИБДДшному «форду». Майор аж глаза выпучил от удивления наглостью водилы. Тут же предъявляю книжку для капитана Игнатьева.
- Слышал, слышал вашу ночную историю, - улыбается майор. – Погоди-ка! – и что-то журчит по рации. Минут через пятнадцать подъезжают к площади пять машин ГИБДД, выползает десяток служащих. Майор улыбается:
- От капитана слышал, у вас целый багажник книжек! Прощу раздать моим подчиненным с автографами!
Раздал. Как не раздать?! Слава писателя застала внезапно на шоссе!
Были и смешные случаи. В вагоне метро девушка, блондинистая симпатюля с голубыми глазами читает мой роман. Посмеивается, переживает. Благополучный, думаю, момент для подката. На обороте обложки – моя фотография, не слишком хорошая, мрачная, запечатанная в черноту.
- Нравится? – спрашиваю девушку.
Молчит.
- Это я написал роман, - с гордостью заявляю ей, рассчитывая, что хоть фотку сравнит с оригиналом.
- Да пошел ты! – грубит девушка, поднимается, встает у двери на выход.
- Нашелся тут, написатель! - фыркает она. – Много вас таких!
Метровагон причаливает к станции «Рижская». Грубиянка симпатюля выходит.
Облом. Фразу «написатель» запомнил. Понравилась.
Надо еще раз признать, коммерческое название романа сработало настолько эффективно, что за месяц до окончания контракта с издательством, без ведома автора, роман был переиздан в двух книгах, с невероятными названиями «Мешок баксов и немного рублей» и «Гоп со смыком». Автор никогда бы не узнал о подобном переиздании. Тираж романа был отправлен… в Канаду и Америку. Вот как! Дистрибьюция.
Мои коллеги-киношники и одноклассники по ФМШ разъехались по всему миру. Из Канады как раз и прислали обе книги в позорной сиреневой обложке с полуобнажёнными дамами, с приложенным письмецом, типа, «О! Да ты у нас крутой, «всемирноизвестный» писака?! Черкни-ка автограф!»
Черкнул. Без обид на фривольный «душок» письма от долларовых миллионеров.
Так же весьма благодарен редактуре известных литературных журналов еще с 70-х годов прошлого столетия за поддержание тлеющего оптимизма начинающего автора. Хотя разгромные, некорректные и неконструктивные рецензии на мои рассказы и повести поначалу жутко удручали. Но в депрессию не впадал. Трудился. Придумывал авантюры не только на печатных страницах. После очередной «ругательной» рецензии обнаглел, пытаясь понять причину недоброжелательности редактуры. В начале 80-х годов отыскал в «Ленинке» малоизвестный рассказ за подписью Антоша Чехонте, убрал из текста признаки времени, изменил имена персонажей и отправил под своим «нерабочим» псевдонимом в редакцию о-очень известного журнала. Через неделю на официальном бланке с печатью пришла разгромнейшая рецензия с призывами «прекратить графоманствовать!» и «не тревожить значительное (!) учреждение культуры» своими «ничтожными виршами». Вот так вот. Это о тексте будущего Антона Павловича Чехова?!
Радостный и вдохновленный, с копией рецензии поскакал на прием к редактуре. Дама «забальзаковского возраста», по одеянию и свободным балахонам болотного цвета напоминающая черепаху Тортиллу выслушала мой восторженный спич, что при «вашей редактуре (!) сам Антон Павлович никогда бы не удостоился издания своих рассказов в вашем уважаемом учреждении культуры». Взбешенная дама разорвала в клочки копию рецензии, устроила скандал, потребовала вернуть рецензию на официальном бланке. Пригрозила судом за плагиат. А был ли плагиат?! Был всего лишь пробный, провокационный камень в огород усталой, формальной, бюрократической редактуры.
Позже продолжал сражения с редакторскими монстрами, в очередной раз отстаивал в тексте своего романа авторские метафоры. К примеру, в нескольких строчках в романе описываю тишину, что установилась в подвале, где скрывались от бандитской группировки мои герои. «В подвале старого дома стало тихо. Была слышна капель со ржавых водопроводных труб, будто поздним вечером чмокали на деревенском пруду караси». Примерно так, по памяти. Согласен. Длинновато для динамики боевика, излишне замысловато.
Женщина-редактор возмутилась: «Какие караси?!»
- На пруду, - терпеливо пояснил автор. – Никогда не слышали, как поздним вечером караси подвсплывают и ртами ловят с поверхности мошкару? Очень громкие чмоки слышны.
Что редактировать мой роман поручили женщине, я догадался сразу. Разве будет мужчина исправлять, к примеру, «Он уселся за руль и запустил двигатель» - на «Он сел за руль и завёл мотор». Завёл мотор!.. Ясно же, исправляет женщина. Получил корректуру глав романа, отправился к главному редактору издательства, в первую очередь, отстаивать свои метафоры.
- Как вы догадались, что редактор - женщина? – добродушно усмехнулся Главный.
- По трусливым мурашкам и мотору, - пошутил я.
- По каким мурашкам?
- Которые пробежали по спине в трусы! И в этих же труселях уселись за руль и завели мотор! – иронизировал я и предложил через неделю издательству на десяти страницах «Обновлённый словарь редакторских штампов», где метафору редакторши о тишине в подвале, которая звучала как «В зале повисла гнетущая тишина», предложил заменить на строку «В зале так накурили, что было где повиснуть гнетущей тишине».
Понятное дело, редактура издательств не любит задиристых авторов. Впрочем, нелюбовь взаимна.
А где же такие внимательные и конструктивные редакторы, как, скажем, в фильме «Полночь в Париже», при которых мужали таланты Хемингуэя и Фицджеральда? Где? Ау-у!
Остались рулевые на коммерческих междусобойчиках и галерах с литрабами.
Будучи в очередной раз в Санкт-Петербурге, пришел помянуть великого писателя, постоял у могилы Федора Михайловича на погосте Александро-Невской лавры.
В тот приезд занёс в архив сразу несколько ярких эпизодов.
У могилы Товстоногова с его поклонницей.
У могилы Натальи Гончаровой с тремя странствующими бомжами.
(Как-нибудь опубликую заметки!)
В свое время, перед могилой Чайковского получил шикарнейший, образный эпизод со вторым планом.
Надгробие композитора ужасно выглядело к вечеру. Будто черный ангел вытащил на поверхность бюст Петра Ильича без рук и без ног. За кирпичной оградой, как раз за надгробием композитора, возвышался фонарный столб с двумя дорожными знаками с красным крестом - «Остановка запрещена» и знак с белыми стрелочками «вверх и вниз».
Мои коллеги из Франции тогда так и трактовали, с моей подачи, этот эпизод в документальном фильме. Остановка на Земле запрещена. Движение только вверх и вниз.
Но вернёмся к редактуре. Огромная благодарность, за «достоевщину». Работаем.