Рассказ Бориса Панкова
2
Щур, улыбаясь, медленно пережевывая сало, промолвил:
— Ну хорошо, допустим я согласен, а что я буду иметь за свой тяжкий труд?
Зоська взволнованно развела руками.
— Все, что принадлежало ему, разделим между нами. Я думаю тебя это удовлетворит?! Кстати, Саша, сало, которым ты сейчас закусываешь, я недавно извлекла из чемодана одного бравого полковника. От любви ко мне он так напился, что пришлось оставить его дрыхнуть в одной хибаре. К сожалению, хибарку уже снесли...
Зоська громко засмеялась и соблазнительно поглядела на Щура. Он жадно заглядывая ей в глаза, ласково прошептал:
— Я подожду, Зоська, той сладкой минуты, когда мы поиграем в туза. Неси карты, я кину на тебя прямо здесь, около постели. А может, сама ляжешь вместо колоды карт? Вот тебе задаток! — Щур небрежно бросил на постель сторублевую бумажку.
Зоська, улыбнувшись, схватила деньги и сунула в карман своего шерстяного жакета.
— Ладно, потом рассчитаюсь с тобой, сначала отдам дань клиенту.
— Нет, после клиента я никаких дел с тобой иметь не желаю! — жестко сказал Щур, проворно налил себе полстакана водки и залпом выпил. Поморщившись, добавил: — Если бы ты, Зоська, не была проституткой, я бы с большим удовольствием взял тебя в жены. Думаю, возражений с твоей стороны не последовало бы. Ведь чем я хуже тебя, если разобраться: ты — вокзальная проститутка, а я — карманный вор. Жизнь нас уровняла. Мы стоим друг друга!..
— Я не проститутка, как ты говоришь, — возразила Зоська. — Я больше тоже воровка, а проституция у меня — приманка.
— Все равно мне отвратительно твое занятие, — зло рявкнул Щур. — Сегодня ты с одним клиентом ложишься в постель, завтра с другим, а я потом копайся в дерьме, как навозный жук.
— Так уж и в дерьме. Мои клиенты были и будут, вполне порядочные люди. И вообще, можешь просто не ходить ко мне. Я не очень в тебе нуждаюсь. Могу и другого найти! — Зоська состроила обиженную мину.
— Ладно, хватит разговоры разговаривать, а то мы можем серьезно поругаться. Ты мне не жена, я тебе не муж. Просто встретились для рискованного дела. — Щур ласково прижал ее к себе и повалил на кровать. Однако Зоська, вывернувшись, резко встала и отошла в сторону.
— Потом, Саша, потом. Сначала надо дело сделать. Не торопись, мой друг, у нас будет вполне достаточно времени для развлечений... — Она внимательно посмотрела на свои ручные часы. — Так, мне пора ехать на вокзал. Вернусь вдвоем. Можешь пока побеседовать с мамой.
— Мама, иди сюда! Я хочу поближе познакомить тебя с нашим гостем, — громко произнесла Зоська, приоткрыв дверь комнаты, куда удалилась ее мать.
— Пусть он проходит сюда, я прилегла. Думаю, ты ревновать не будешь? — послышался голос Ванды.
— Мама, Саша пробудет у нас еще с полчаса и тогда ты его выпусти, а я сейчас ухожу.
Зоська поцеловала Щура в щеку и, хлопнув дверью, вышла. За окнами послышались ее торопливые шаги. Щур осторожно прошел в большую комнату, где находилась мать Зоськи. Ванда Эдуардовна Потоцкая лежала в постели. Она позвала его подойти поближе и предложила не стесняться и присесть около нее. Они приветливо познакомились. Когда он присел на край постели, Ванда спросила:
— Ты женат или нет?
— Нет, — ответил Щур.
— А где же ты живешь?
— На квартире у одной старушки.
Ванда чуть привстала, затем прикрываясь одеялом, села, поправила на голове густые волосы и внимательно взглянула на Щура.
— А сколько тебе лет?
— Недавно сравнялось двадцать восемь.
— Еще совсем молодой. Почти ровесник моей Зоське. А мне уже сорок пять стукнуло. Но я не чувствую своих лет. Мне кажется, что я совсем еще молодая. И так хочется быть постоянно влюбленной...
Щур внимательно смотрел на Ванду и удивлялся, как они с дочерью похожи. «Пожалуй, мамаша нисколько не хуже. Она только попышней. Но это как раз в моем вкусе».
Ванда словно поняла направление его мыслей и тихо проговорила:
— Вот бери в жены мою Зоську, и будем дружно жить. Я вам не помешаю, а наоборот буду предана вашим любовным идеалам. Ты красив, элегантен, и она вполне достойна тебя.
— Мне Зоська очень нравится. Если она согласится быть моей женой, я хоть сейчас готов... Но одно меня очень беспокоит — слишком она увлечена мужским обществом. Боюсь, что порядочная женщина из нее не получится.
— Не говори глупости, Саша. Ты плохо разбираешься в женщинах, а особенно в таких, как моя Зоська, потому что молод еще. Как выйдет за тебя замуж, сразу вся дурь из головы вылетит. Притом, ты будешь зарабатывать на жизнь, а она будет дома сидеть. Хватит ей блудить и заниматься всякой чепухой, не женское это дело.
Ванда чуть откинула с себя пикейное покрывало.
– Не могу, ужасно жарко у нас в квартире.
Щур мысленно сравнил ее с древнегреческой статуей, которую он видел однажды в городском музее и понял, что настало время действовать…
Зоська появилась в доме, когда мать с любовником крепко спали. Она привела с собой армейского капитана. Он деловито, по-хозяйски, поставил два своих тяжелых чемодана в угол и озабоченно спросил:
— Кто еще, кроме нас с тобой, есть в доме?
— Я тебе уже говорила, — покорно и тихо забормотала она, — что живу я с мамой, она уже давно спит и мешать нам не будет, так что располагайся смело. Давай отметим нашу первую встречу. — Зоська поставила на стол бутылку водки, как обычно, порезала кусочками сало и наполнила стаканы.
— Давай, Андрюшка, начнем, время не ждет!..
Капитан не стал медлить, сразу выпил и начал закусывать. Зоська тут же налила ему другой стакан, себе чуть меньше половины. Сделав вид, что выпила, незаметно выплеснула водку под стол. После трех стаканов капитан заметно захмелел и начал ее обнимать и целовать. Зоська с нетерпением ждала, когда, наконец, выйдет мать и начнет играть свою роль. Но та не выходила. Капитан, отпустив Зоську, разделся, лег на постель и начал звать ее к себе. Зоська мысленно начала проклинать мать за медлительность. Однако та и не думала о своей роли. Ванда решила — будь что будет — посвятить ночь молодому любовнику. Дочь со своим хахалем ее уже не интересовали. Зоська все время медлила и ласково убеждала капитана подождать. Она начала неторопливо убирать со стола посуду, специально гремела стаканами и тарелками, надеясь, как ей думалось, разбудить уснувшую мать. Обозленная Зоська ходила от стола к буфету и обратно до тех пор, пока капитан окончательно не осоловел. Он сомкнул веки, повернулся на бок и сладко захрапел. В отчаянном порыве Зоська ворвалась в комнату матери, включила свет и увидела ее и обнаженного по пояс Щура. Ее отчаянью не была предела.
— Сволочи! — закричала в истерике Зоська и, задыхаясь от слез и гнева, начала хлестать мать и ее любовника попавшимся ей под руки поясом от халата Ванды, — вы что, забыли, о чем я с вами договорилась?
Ее трясло, как в лихорадке.
Ванда притворно открыла глаза, хотя она совершенно не спала и слышала все, что происходило в комнате дочери, вскочила с кровати и, защищаясь от ударов Зоськи, побежала в комнату, где спал капитан.
— Мама, одень хоть что-нибудь на себя. Что ты, как в сумасшедшем доме, бегаешь голая! — испуганно прокричала ей вслед Зоська. Щур спокойно лежал, едва прикрывшись одеялом, на кровати и с интересом и страстью наблюдал за дальнейшим развитием событий.
Ванда на ходу схватила свое платье, которое висело на стене у входа в ее комнату и исчезла за дверью, а Зоська, закрыв лицо руками, вздрагивая всем телом, плюхнулась в кресло, стоявшее недалеко от кровати, напротив окна.
Щур встал с кровати, неторопливо оделся и начал успокаивать Зоську.
— Извини, надеюсь мама тебе все объяснит. Я, видимо, сильно захмелел и невзначай задремал.
Он завлекательно улыбнулся и подойдя к Зоське, нежно взял ее за руки.
— Оставь меня, предатель! Я вас с матерью ненавижу. — Последние слова Зоська произнесла как-то по-семейному и это очень его тронуло. Щур остановился напротив нее и деловито спросил:
— Ты что, кого-то привела?
Зоська дерзко посмотрела ему в лицо.
— В отличие от вас, я свои обязательства выполнила. Вон, зайди в ту комнату, посмотри, какой гусь дрыхнет. Теперь по вашей милости спокойно отоспится и унесет свои два чемоданчика с собой. Теперь его никакой армяшка не подымет.
— А если его все-таки поднять, одеть, вывести из дома и оставить где-нибудь на улице? — предложил Щур.
— Я на это не пойду. Он проспится, заявит в милицию. А вдруг он сможет найти наш дом?!
— Ну, тогда пусть дрыхнет, давай считать, что первый блин вышел комом, — лукаво улыбаясь, промолвил Щур.
Продолжение следует.