История удивляет неожиданными повторами: великий князь Владимирский Юрий Всеволодович, с гибелью которого от рук монголов закончился важный период жизни средневековой Руси, не был ни выдающимся полководцем, ни блестящим политиком, на его век пришлись смуты, раздоры, и судьба его оказалась трагичной, как и судьба Николая II Романова, который точно так же не был ни выдающимся полководцем, ни блестящим политиком, и на его век пришлись смуты, раздоры, и судьба его оказалась трагичной, а с гибелью его завершился огромный период жизни России. И в переломных моментах жизни страны власть оказывалась у людей мягких, добрых, но не способных на решительные поступки, которыми можно бы (хоть попытаться!) изменить ситуацию.
Юрий по воле отца стал великим князем Владимирским, отстранив старшего брата, но не смог подтвердить своё право мечом, страшно проиграв Липицкую битву (перед сражением Юрий и союзные князья пировали и делили будущие трофеи, при этом было сказано: «Мы их сёдлами закидаем!») – а сам Юрий запретил в битве брать пленных.
С этого времени, став всё же после смерти брата в 1218 г. великим князем, Юрий действовал руками братьев и воевод: посылал против болгар большое войско под предводительством брата Святослава, против мордвы братьев Святослава и Ивана, против литовцев – Ярослава...
Это войны традиционны для русского Средневековья: из-за раздела наследства, из-за спорного города, из-за стычек с соседями, но когда пришла беда настоящая, Юрий не сумел проявить себя ни как воин, никак великий князь – организатор общего отпора.
Когда пришли монголы, «послали же князья рязанские ко князю Владимирскому Юрию, прося себе помощи. Князь же Юрий ни сам не пошел, ни послушал князей рязанских мольбы», но наивно упрекать средневекового властителя в отказе помочь: ослабление моего соседа – это моё усиление!
Но почему могущественный правитель Владимиро-Суздальской земли в решающий для своего княжества час оказался именно в этом забытом Богом месте, на речушке Сити, где даже сейчас, на границе Ярославской и Тверской земель, непроходимые леса?
В науке есть разные точки зрения на этот счет. О том, что Юрий Всеволодович рассчитывал, что, «собрав войско, успеет спасти отечество и столицу», писал еще Н.М. Карамзин. Точно так же трактовал события Г.В. Вернадский, по мнению которого Юрий покинул Владимир, «очевидно, полагая, что город выдержит осаду до тех пор, пока он освободит его с новой армией, которую он планировал собрать на севере».
А вот Новгородская I летопись утверждает, что великий князь изначально не собирался драться с врагами: «Князь же Юрьи выступи изъ Володимиря и бежа на Ярославль». Летопись отмечает, что татары «погнашася по Юрьи князи», и только узнав об этом, тот «начал полкъ ставити около себе». Но было поздно: «Не успевъ ничтоже», он опять «побеже», в результате чего оказался на реке Сити. Здесь татары и настигли Юрия, «и животъ свои сконча ту».
Только в рассказе Лаврентьевской летописи, написанной с целью прославления погибших владимирских князей (причём, по утверждению историков, эти страницы вставлены позднее), содержится информация, согласно которой Юрий Всеволодович выехал из столицы, чтобы собрать войска для дальнейшей борьбы с татарами, но вот только действия его никак не похожи на организацию отпора: забиться в глушь, уходить всё дальше, пока не настигли (степняки в русском лесу?!)
Отъезд (бегство?) Юрия Всеволодовича вполне вписывался в норму поведения значительной части известных нам правителей русских земель того нелегкого времени. По подсчетам историков, из 37 князей, упомянутых по именам в летописях, повествующих о нашествии Батыя за период с декабря 1236-го по 1241 год, примерно треть князей погибли, один попал в плен, незначительное число (5) в момент нашествия находились на безопасном расстоянии от татар, остальные же (почти половина от общего числа!) либо точно бежали, о чем есть соответствующие указания источников, либо «укрывались». Среди бежавших князей были самые сильные и амбициозные правители: Даниил Романович Галицкий и Михаил Всеволодович Черниговский...
Пришла иная война – это не прежние стычки князей-Рюриковичей, когда можно было показать силу дружины и завершить всё «почестным пиром», наступила страшная опасность, а психология князей осталась прежней...