Разновидностей же этих винтовок у «евросоюзников» было много, почти у каждого своя, но все они были схожими между собой конструктивно и выглядели примерно так же, как британский энфилд образца 1853 года.
И роднило их всех при этом одно: возможность метко посылать из своих нарезных стволов пули на дистанции, приближённые к километру. Мнения о том, сколько же этих нарезных стволов в армии «тогдашнего евросоюза» присутствовало, у различных исследователей расходятся. Некоторые доказывают, что всего лишь половина, а другие, что не меньше, чем три четверти от общего количества всего стрелкового арсенала.
Про наш же нарезной арсенал всё известно доподлинно: в начале войны он составлял пять процентов, а в конце аж тринадцать! Так что боевая мощь русской, доселе непобедимой императорской армии в середине 19-го столетия стала, откровенно говоря, вовсе не великой. Во всяком случае, с боевым потенциалом «еврооккупантов» она ни в какое сравнение идти не могла. Вот она и не шла. «Евросоюзные стрелки», снисходительно усмехаясь, с оттенком превосходства, присущего представителям технически более развитой цивилизации, просто-напросто расстреливали наши войска, находясь в абсолютной для себя безопасности, искренне недоумевая, как это они могли «вот этим вот самым» проигрывать все предыдущие войны.
Ясное дело, что мы как могли отвечали, руководствуясь при этом нашим единственным безотказным ресурсом в лице русской смекалки и незыблемым принципом относительно того, что «голь на выдумки хитра». Отсюда полустихийный распад линейных пехотных построений на стрелковые цепи, и распространение на всю армию древнего навыка казачьих пластунов — умения ползать «по-пластунски». Теперь под роем метких пуль, прилетавших неизвестно откуда, ползали все — вплоть до оказавшихся без кораблей моряков и спешенных гусар.
Конечно же, знаменитые русские удары в штыки, к которым «евросоюзники», несмотря на все свои «научные подходы» в деле обучения штыковому бою, оказались принципиально не готовы. Вот расстрелять русский строй на расстоянии — это запросто, а выдержать жёсткую рукопашную схватку с русскими — дело иное. Впрочем, им здорово помогали револьверы, которых у «евросоюзников» насчитывалось более пяти тысяч, а у нас… У графа Льва Толстого он точно был. Ну и ещё у нескольких таких же. Наверное…
Кстати, лихие казачьи пластуны устраивали за револьверами настоящую охоту, пускаясь «в поиск» (то есть, разведывательно-диверсионные вылазки) специально за тем, чтобы самим, по случаю, разжиться каким-либо приличным аглицким ружьецом, но главным при этом было желание непременно затрофеить у какого-нибудь «мусью-сэра» его «револьвЕр». Не столько для себя (себе и так сойдёт), а чтобы потом его небезвыгодно продать «их благородию», который готов отвалить за него чуть ли не всё свое офицерское жалование, лишь бы поменять положенный ему табельный дельвинь (вместе с его «прогрессивным» шомполом) на скорострельное оружие, которое реально способно защитить в ближнем бою.
Возвращаясь же к штыкам, отметим, что на той войне неожиданно особую популярность в русской армии приобрел литтихский штуцер, к тому времени уже морально и технически безнадёжно устаревший. Приобрёл вовсе не из-за своих сомнительных стрелковых качеств, а исключительно из-за… прилагаемого к нему великолепного штыка тесачного типа!
Всё правильно, ведь как говаривал Суворов — «пуля дура…». Дальше сами всё знаете, а тут такой красавец!
Как известно, Крымская война длилась до 1856 года. О ходе её мы рассказывать не будем, отметив только то обстоятельство, что когда по результатам войны состоялся Парижский конгресс, дабы закрепить все проигрыши-успехи, то кто-то из «не наших» в полушутку, в полувсерьёз спросил: «так кто же там всё-таки проиграл?». На этом месте так и хочется принять строевую стойку и приложить правую руку к козырьку в память русских дипломатов позапрошлого века. Ведь умели же!
Мнивший себя верховным главнокомандующим самой лучшей армии мира российский государь-император (а он так на самом деле считал, не понимая того, что времена изменились и былая слава Бородино осталась лишь на обожжённых порохом боевых знаменах) во время сей удручающе непобедоносной для империи кампании не смог перенести позора и скоропостижно скончался. А взошедший на его место преемник своими взглядами и решительными действиями явно сулил России большие перемены.
Начались они с того, что ещё в 1856 году, прямо по окончанию Крымской эпопеи в русской армии был утверждён новый образец нарезного оружия, которому было присвоено понятное всем название «винтовка», сразу же поставившее всё на свои места в этой путанной истории с «райфл мушкетами» (анг. Rifled Musket), непонятными для русского уха «штуцерами» и прочими «винтовальными ружьями».
Именно с этого момента, отдав должное героизму вооружённых гладкоствольными ружьями защитникам Севастополя, сумевших достойно отстоять державу в условиях, когда это сделать было объективно невозможно ввиду тотального военно-технического превосходства противника, в России началась новая эпоха военной истории. Истории, ключевое место в которой займёт русская винтовка с так и прижившимся к ней трёхгранным штыком.
Эта история будет тоже, как и всё у нас в стране, крайне неоднозначной и поучительной, но при этом весьма даже интересной.
P.S. Старинные фотографии пластунов взяты из открытых источников и колоризированы «Нейро-комбат-студией «ПерначЪ». Ею же, на основе нейросетевых технологий созданы и все остальные изображения.
Владимир Ерашов
ст. Старочеркасская, Россия