Озёрский городской округ богат разнообразием найденных в нём минералов. Это и гранаты-альмандины, друзы и отдельные кристаллы адуляра, кианиты и ставролиты, пириты, альбиты, кальциты и многое другое. Но особое место в этом списке занимают горные хрустали и дымчатые кварцы, иногда частично замещённые прохлоритом.
Подземные клады Озерска
Чуносов Александр (Южноуральская панорама)
21 Апреля 2010
Если спросить любого достаточно далекого от геологии, краеведения, истории земляка, о каких таких подземных кладах атомного Озерска — города, где размещен ядерный оборонный комбинат «Маяк», — может идти речь, ответ практически очевиден. Человек, наслушавшийся разных обывательских слухов и ужастиков о «Маяке», конечно, скажет, что под Озерском никаких кладов быть не может — только стронций и другая радиоактивная «отрава». В чем, конечно, ошибется дважды. Стронция под Озерском нет, а вот геологические, археологические клады прямо под городом — богатейшие. В этом я убедился, побывав в гостях у своего старинного знакомого Бориса Николаевича Ентякова.
В Озерске, на «Маяке» его знает, вероятно, каждый. Сейчас Борис Николаевич — советник генерального директора ФГУП «ПО «Маяк» Сергея Васильевича Баранова. А впервые встречались мы с Борисом Николаевичем отнюдь не в теплом кабинете — на реакторном заводе № 156, на крышке бывшего первого промышленного реактора в стране по наработке оружейного плутония для атомного оружия. На реакторе «А-1», который с легкой руки постоянно здесь работавшего в первые годы пуска реактора академика Игоря Курчатова получил звучное и совсем не ядерное имя — «Аннушка». Когда ходишь по корпусу «Аннушки» (там, естественно, где безопасно), охватывает трепет и уважение.
Чтобы добраться до невероятных глубин атомного ядра, человек должен был построить такое циклопическое сооружение… Вот в такой обстановке, где невольно задерживаешь дыхание, замирает сердце перед человеческим гением, я и встретил похожего на ангела — в белоснежной ядерной робе, жизнерадостного и веселого Бориса Николаевича Ентякова.
Казалось бы, шутки в таком месте вроде неуместны: кого-то здесь охватывает трепет перед подвигом ядерщиков, а кого-то радиофобия с ног валит. Но это для людей со стороны, а мой герой проработал здесь, на заводе № 156, насыщенном некогда реакторами, чуть ли не полвека. Это для него привычное место, как, например, для токаря его станок в цехе. Да еще Борис Николаевич полностью согласен со словами «Зубра» — Николая Тимофеева-Ресовского: «Науку нельзя делать со зверским выражением лица». Отсюда и шутки-прибаутки.
Тогда не предполагал, что мой добрый ядерный знакомый, ветеран труда, лауреат Госпремии России, как мальчишка влюблен еще и в поиски подземных кладов под Озерском! Был буквально сражен видом его коллекции минералов — чуда подземных кладовых, когда побывал в гостях у Ентякова. Это что-то потрясающее! В домашнем музее, который и геологической-то коллекцией назвать язык не поворачивается, — 250 прекрасных образцов минералов и самоцветов.
— Считаю, что жить на Южном Урале и не знать, не интересоваться, не участвовать в поиске минералов — просто что-то неестественное, — говорит мой собеседник. — Здесь у нас настоящий геологический рай: только на территории Озерска собрал сорок видов минералов и самоцветов. Процесс этот ни с чем не сравнить — ни с охотой, ни с рыбалкой, ни со сбором грибов-ягод. Когда держишь в руках прекрасный штуф самоцвета, только что поднятый с земли, в нем как бы оживают невероятные толщи геологических эпох. А у нас по берегам Иртяша можно найти чуть ли не все виды уральских самоцветов. Когда берешь в руки поднятый где-нибудь в канаве невзрачный окатыш и понимаешь, что это — агат, дух захватывает! Чтобы выявить его сказочную, фантастически красивую структуру, бережно потом еще нужно немало потрудиться: распилить окатыш-гальку алмазным диском-пилой, аккуратно отшлифовать. И вот тогда скрытая внутри камня красота будет видна каждому.
Есть в музее ядерщика-геолога белые кристаллы редчайшего адуляра, подобранного тоже здесь, в Озерске. А вот за гранаты, кроваво-красные альмандины, которые в старину на Руси именовались карбункулами, Борис Николаевич подвергся даже гонениям. Надо же такому случиться, что сланцевая жила с гранатами выходит на поверхность как раз на территории больничного городка в Озерске. Для взгляда непосвященного — обыкновенная яма, портящая вид и больничный ландшафт. Недолго думая засыпали ее мусором и всяческой ненужной дрянью. Но сердце истинного любителя камня-самоцвета такого кощунства стерпеть не могло! Борис Ентяков выбрал подходящий момент, чтобы без помех наведаться на гранатовую жилу. Пришлось изрядно попотеть, но гранаты он из этой «ямы» достать сумел. Потом в больничном городке разразился локальный скандал: что за загадочные разбойники-хулиганы повадились мусор из ямы выбрасывать?! Конфликт мой герой разрешил полюбовно, но на территорию больничного городка не очень-то с удовольствием его пускают.
Не сразу пришла к Борису Николаевичу любовь к камню, знание всех горщицких и рудознатских тонкостей. Лет тридцать тому назад заразил его этой страстью приятель, в то время директор местного музея Юрий Заславский. На собственном авто привез в карьер. Хризоколл набрали от души, но с малахитом тогда не повезло. Там же нашли еще старую «дудку» — это шурф для разведки и поиска самоцветов глубиной эдак в шесть метров. Там, в темноте, и состоялось первое боевое крещение будущего знатока камня.
Не заметил, что всю ночь напролет мы проговорили с Борисом Николаевичем, рассматривали его замечательные образцы. О каждом из них он может рассказать отдельную легенду-историю: не только где был взят этот самоцвет, но даже от чего он лечит, кому какой камень подходит по гороскопу. Пропишет лучше любого доктора! А наука лечения камнем так и зовется: литотерапия.