Мою прабабушку Анну Андреевну все родственники почему-то звали Нюня.
В какой момент «Нюра – белый чулочек» превратилась в Нюню, уже никто никогда не расскажет, информация затеряна в веках.
А вот «белым чулочком» Нюру звали в начале 20 века, когда она была дочерью казачьего есаула Андрея Гордышева, жила в крепком доме в станице Новопокровской и могла позволить себе носить белые чулочки на зависть станичным девкам.
И, только недавно я задумалась, а ведь Нюню-то звали, как Ахматову - Анной Андреевной. Ах, Анна Андреевна, Анна Андреевна...
Ну как не вспомнить, к слову, Анну Андреевну Ахматову:
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные
Несытые взгляды твои!
На моей детской памяти Нюнечка жила в двухкомнатной хибарке, в многоквартирном одноэтажном дворике в старой части города.
Мы с родителями тогда еще скитались по съемным квартирам и некоторое время жили у прабабушки.
Помню лампадки у темных ликов и прабабушкино бормотание в соседней комнатке, зеленую травку у дома, старые качели и высоченные заросли конопли у сарая.
Как же хорошо было вынести во двор подстилку, которую выдаст мама, расстелить во дворе на травке и играть в цветочные куколки. Знаете, как они делаются? Берется спичка, на головку спички одевается бутон какого-нибудь цветка, это голова нашей принцессы, а на нижнюю часть спички одевается раскрывшийся цветок в виде бального платья. Чаще всего и голова, и платье делались из цветков мальвы. Как понимаете, возможны всяческие улучшения и совершенствования – из другой спички можно сделать крестиком руки, можно приспособить волосы из кукурузных початков, тело из бутончика, создать целый гардероб из цветочных платьев, сделать цветочный дом – простор для детского творчества. Глаза не налюбуются создаваемыми шедеврами.
Теплые и счастливые воспоминания детства… и не помнится, что не было ванной и туалета, и вода была только в колонке, и за ней надо было еще идти с ведрами по улице. Жили с родителями в маленькой проходной комнате, наверное, им все это не очень-то нравилось, а для меня это и сейчас райские кущи.
Иногда я еду в старый город, в храм Успения Пресвятой Богородицы, недалеко от дома прабабушки, стою на службе, понимая, что в эту церковь ходила, наверное, каждый день, моя Нюнечка – стояла на службах, молилась, может быть, помогала в уборке. Почему я не знаю всего этого, почему не говорила с прабабушкой, почему мама и бабушка не рассказали или тоже не знали, не придавали значения?
Из храма я иду по улице моего детства. Улица все такая-же – дворы, почти все дома старенькие, овраг с речушкой.
Вот и ворота нашего двора. Не захожу туда никогда – боюсь потерять чудом сохранившиеся, ромашковые свежие лепесточки моего детского мира. Понимаю, что как в сказке - огромный детский двор из моих воспоминаний сразу же превратится в малюсенький взрослый трущобный закуток, в маленькую гнилую тыкву и исчезнет навсегда большой теплый солнечный нескончаемый детский день и цветочный мир.
Мир, который подарила мне Нюра – белый чулочек, несмотря на то, что я так никогда и не поговорила с ней о жизни, о боге, об есауле, о революции и войне, и о белых чулочках. Ах, если бы мы были мудрыми с детства!
И, все-таки, почему свет остался в душе? Когда она успела кинуть его в меня, как белый пушистый снежочек - Нюра, белый чулочек?
