Как же Вы, дорогая Татьяна Михайловна, - о лже-критике Медведеве говорить не хочу, поскольку, приписав мне русских сектантов и раскольников-скопцов, сбежал от ответа: зачем присочинил? - так вот, как же Вы, милая сердцу госпожа Лестева, не разглядели в моей повести, опубликованной в «Русском поле» - поэтику и стилистику, литературные аллюзии на тексты Пушкина, Гоголя, Достоевского, Белого, Булгакова? Не обнаружили полемику с «петербургским текстом»: Бедный Евгений/Аксентий Поприщин; Голядкин/лакей Смердяков? Не прониклись темой униженных и оскорблённых, маленького человека, попавшего в жернова истории, - разве герой повести не вправе вослед Акакию Акакиевичу воскликнуть: «Я брат ваш!»? Не вычленили тему художника и толпы/власть предержащих/дьявола как обольстителя и заказчика: «Египетские ночи. Импровизатор» (А.Пушкин), «Портрет» (Н.Гоголь), «Портрет художника в юности» (Д.Джойс), «Доктор Фаустус» (Т.Манн), «Последнее лето Клингзора» (Г.Гессе) и.т.п...
Во второй редакции «Люцифериады», в праве на которую Вы мне отказали, - что говорить о читателе: его Вы ввели в заблуждение, поскольку не сообщили о 2-й редакции, которую автор посчитал ЭТАЛОННОЙ, - так вот, во второй редакции я исследую и проблематику леворукости, и семейное насилие, и брань духовную («Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за святое правое дело» [Григорий Померанц]), и указываю на исток зла в сердце/уме, - вспомните, что 2-я редакция повести начинается со слов: «Все ждали дьяволиаду, но, вычитав из повести, которую я выложил в сеть, что не бес вселяется в человека, а человек зачинает, вынашивает и изгоняет из себя падшего духа, читатели стали крутить пальцем у виска: мол, автор не в себе, — что, впрочем, не далеко от истины. Ведь быть в своей тарелке значит отдавать себе отчёт в происходящем. Угодив же в дьявольскую стремнину, я топором пошёл на дно, и если бы не рука, протянутая свыше, давно бы кормил рыб. Оставленный на плаву светлым духом, я вдруг понял, что зло всегда моё, что я и семя, и произрастание, и плод зла, и что даже если другой позволит погибели свить гнездо и вывести птенцов, будет кормить их сырым мясом из рук, напасть и глазом не поведёт. Зло не похлопает по плечу постороннего, даже если тот трижды убийца и насильник. А всё потому, что злу нет дела до посторонних. Злой дух счастлив, когда я рядом. Злой дух — однолюб. Вот, что я вынес, зарабатывая извозом у бесов, осёдлывавших мой ум и сердце, чтобы пускать, то иноходью, то рысью, то галопом. Я сел за повесть о Люцифере и вдруг понял, что зло сидит во мне, как герпес, ждущий непогоды, чтобы обсыпать слизистую, что угли зла тлеют в душах из века в век, но что одни топчут пламя, а другие — раздувают.»...
Как же случилось, Татьяна Михайловна, что Вы не рассмотрели всех этих литературных связей, аллюзий, перекличек, диалогов с мировой прозой, смежными искусствами и философией («400 ударов» Ф.Трюффо, «Ребёнка бьют» Ж.Делёз)?
И зачем, скажите на милость, «Люцифериаду», опубликованную в литературном журнале Орловского союза писателей России, Вы причислили к «графоманскому бреду» («До того, чтобы читать весь графоманский бред в интернете, а тем паче писать о нём рецензии, члены редакции журнала с международной регистрацией "На русских просторах" не снисходят» (С)). По Вашему Выходит, что редакция этого уважаемого журнала, авторы, читатели - графоманы? Буду признателен, дорогая Татьяна Михайловна, если Вы откажитесь от своих слов.
И потом, что бы узнали читатели о «Фаусте» Гёте, если бы издатель ограничил знакомство публики с его ранней редакцией - «Прафаустом (Urfaust)»? А ведь именно так поступили Вы, потребовав от колумниста Медведева заштопать рот тугой стёжкой)))
Всё ещё любящий Вас всем сердцем, Юрий Кузин.
