К концу XVIII века в Швеции вновь затосковали об утерянных во время Северной войны прибалтийских землях, за которые русский царь Пётр Великий честно уплатил ей два миллиона ефимков — почти 56 тонн серебра. Воспользовавшись полученными от Великобритании деньгами, шведский король Густав III (который, между прочим, приходился кузеном российской императрице Екатерины II, называвшей его «толстяком Гу» в частной переписке) на волне бушевавших реваншистских настроений в 1788 году объявил войну России.
"Verdammter Päderast! (Чёртов мужеложец! - нем.)" - могла бы по этому случаю в сердцах воскликнуть на своём родном языке русская царица и была бы абсолютно права: подозрительное равнодушие Густава III к особам женского пола наряду с его пристальным интересом к смазливым фаворитам давно рождало в Европе слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации оного самодержца. По словам шведского министра юстиции Энгестрёма, своим примером монарх распространил у себя на родине «грех мужеложства, до сей поры был почти неизвестный в этих краях».
Начало войны
Формальным поводом к объявлению войны стало разыгранное переодетыми в русские мундиры шведскими солдатами нападение на финское местечко Пуумало. «Костюмы» для этого «представления» были специально пошиты портными шведской Королевской оперы. В 1939 году подобным же «рецептом» воспользуется гитлеровская Германия, чтобы напасть на Польшу (так называемый «Инцидент в Глейвице»).
Чтобы отрезать пути к мирному разрешению конфликта, Густав III предъявил России ультиматум с заведомо невыполнимыми условиями: возвращение Швеции финских и карельских земель, а также полное разоружение Балтийского флота. Замысел шведов состоял в отвлечении внимания русских от обороны Санкт-Петербурга на Финляндию и разгроме Балтийского флота, после чего предполагалось высадкой морского десанта захватить беззащитный со стороны суши стольный град Российской империи, чьи основные силы в это время были заняты очередной войной с турками.
Первым форпостом на пути вторжения в Россию 30-тысячного войска во главе с самим королём стала крепость Нейшлот (шведское название – Олафсборг, ныне финский город Савонлинна), гарнизон которой составлял чуть более 200 солдат. Однорукий комендант крепости – майор Кузьмин – на ультиматум Густава III открыть ворота и подчиниться ответил: «Я без руки и не могу отворить ворота, пусть Его Величество сам потрудится».
Гарнизон Нейшлота сумел героически продержаться под артиллерийским обстрелом до прихода подмоги, дав Екатерине II повод написать по этому случаю сатирическую оперу «Горебогатырь Косометович», в которой она высмеяла первую неудачу своего амбициозного шведского кузена. В нескольких последующих боях на финской территории (под Керникоски, Пардакоски, Валкиала и Паркумяки) русские потерпели досадное поражение, зато выиграли три достаточно крупных сражения на Балтийском море: Гогландское (1788), Эландское (1789) и Первое Роченсальмское (1789).
Сражение на Ревельском рейде
13-го (2-го по старому стилю) мая 1790 года шведская эскадра под командой герцога Карла Сёдерманландского вышла на Ревельский рейд и встала у острова Наргин (ныне Найссаар), чтобы уничтожить или захватить базировавшие в Ревеле (ныне Таллин) корабли Балтийского флота, которыми командовал адмирал Василий Чичагов. По замыслу начальника штаба шведской эскадры адмирала Норденшельда, шведские корабли должны были, непрерывно стреляя, проходить в кильватерной колонне мимо стоящих на якоре русских кораблей и повторять этот манёвр вплоть до их полного уничтожения.
Вот как писал о дальнейшем развитии событий в своей книге «Краткая история Русского флота» историк Феодосий Веселаго (1817-1895) – сын командира Ревельского порта Фёдора Веселаго:
«Эскадра Чичагова, ожидавшая неприятеля, стояла на Ревельском рейде, по направлению от гавани до отмелей горы Вимса. В первой линии находилось 10 кораблей и фрегат; во второй, против промежутков кораблей, четыре фрегата, имея на флангах по бомбардирскому кораблю. В третьей — 7 катеров.
Остальные суда находились в гавани, у ворот которой в полной готовности к действию стояли канонерские лодки. У всех судов, расположенных на рейде, завезены были верпы для двойного шпринга, и при появлении неприятеля наши корабли обратились к нему правым бортом.
Шведский флот, находившийся под начальством герцога Зюдерманландского, состоял из 22 кораблей, 4 фрегатов и 4 мелких судов. При усиливающемся западном ветре и значительном волнении неприятель в линии баталии вошел на рейд, и передовой корабль его, поравнявшись с четвертым от левого фланга нашей линии кораблем «Изяслав», привел к ветру на левый галс и дал залп.
Но, по случаю значительного крена и торопливого прицела, большинство шведских снарядов безвредно рикошетировали мимо наших кораблей, меткие выстрелы которых наносили существенный вред неприятелю. За передовым кораблем, быстро пронесшимся по нашей линии к стороне Вульфа, следовали в таком же порядке и другие корабли.
Некоторые из них, пробовавшие подходить на близкую дистанцию и, для уменьшения хода и крена, убавлявшие паруса, встреченные и провожаемые полными прицельными залпами, ядрами и картечью, с большой потерей людей и значительными повреждениями рангоута и такелажа принуждены были выходить из-под выстрелов, не сделав нашим судам серьезных повреждений.
Особенно пострадал от одной ничтожной случайности корабль шведского генерал-адмирала, на котором заевший в шкиве подветренный фока-брас не позволил привести корабль своевременно к ветру и заставил его дрейфовать на «Ростислав», осыпавший его несколько времени с самого близкого расстояния ядрами и картечью. Другой, 64-пушечный корабль «Принц Карл», шедший 15-м в линии, потеряв грот и фор-стеньги, после десятиминутного сражения бросил якорь и вместо шведского флага поднял русский.
Герцог Зюдерманландский, наблюдавший за ходом сражения с фрегата, находившегося вне выстрелов, велел прекратить бой, и последние 9 кораблей неприятельской линии, уже не открывая огня, приводили к ветру и удалялись к северу. Сражение продолжалось около двух часов.
У шведов, кроме сдавшегося корабля, другой стал на риф севернее острова Вульфа и был сожжен, а третий еще до начала сражения приткнувшийся на Новую мель севернее Наргина был снят с большим трудом, принужденный выбросить за борт до 40 орудий. Потери неприятеля в людях, по свидетельству шведских историков, доходили до 150 человек, у нас же убитых и раненых было только 35».
При отступлении шведской эскадры один из повреждённых кораблей, «Riksens Ständer», сел на мель и был сожжён шведами. В 1897 году при помощи гидрографического корабля «Секстант» его пушка и якорь были подняты со дна и установлены у здания Ревельского Русского Общественного собрания (ныне там находится Таллинская Центральная библиотека).
За блестяще одержанную победу адмирал Чичагов получил высшую награду Российской империи - орден святого Андрея Первозванного, его сын - капитан Павел Васильевич Чичагов — орден святого Георгия IV степени, а командиры кораблей русской эскадры — золотые шпаги с надписью «За храбрость». Согласно исторической легенде, императрица Екатерина II, отправляя Чичагова на защиту Ревеля, спросила его мнение об исходе будущего морского сражения. «Бог защитник мой, чай не проглотят они нас» — отвечал тот. Эти слова адмирала так понравились царице, что позже она приказала использовать их в надписи на его бюсте:
С тройною силой шли Шведы на него,
Узнав он рёк: Бог защитник мой,
Не проглотят они нас;
Отразил, пленил и победы получил.
Завершение войны
Хотя Ревельское сражение и не стало последним боем этой очередной русско-шведской войны, однако сохранило для России важную стратегическую базу на Балтике, одновременно значительно подорвав возможности королевского флота.
Понадобилось ещё несколько кровавых столкновений с ужасными потерями для обеих сторон (Выборгское и Второе Роченсальмское сражения), прежде чем 14-го (30-го по старому стилю) августа 1790 года в финском местечке Верель (ныне Вяряля) между Россией и Швецией был подписан мирный договор на условиях сохранения довоенных границ и отказа от взаимных претензий.
Аллан Хантсом